Прошло какое-то время, прежде чем Дженнифер О'Кифи-Блэкберн сказала:

— Он этого заслуживает, — и повесила трубку.

Глава 9

Ребекка узнала о смерти отца серым зимним днем в начале 1963 года. Тогда ей было восемь лет. В школу, где училась она и двое ее младших братьев, пришел Джед Слоан. Он сказал, что им надо идти домой. Она училась в третьем классе, а Квентин Рид, за которым уже прислали машину, — в пятом, в той же школе.

— Семейные обстоятельства требуют, — вот все, что сказал Джед.

Ему было тринадцать. Он вел за руку семилетнего Зеке и пятилетнего Тэйлора, а Ребекка шла сама по себе, рядом. Джеду, когда он вызвался сходить в школу, позволили это сделать. И его мать, и тетя Абигейл, и Дженнифер Блэкберн от горя мало что соображали. Джед свой, он не напугает.

Ребекка почувствовала, как мерзнет лицо на дувшем с моря ветре.

— Где мама?

— Она осталась с маленькими.

У Ребекки было еще трое младших братишек: Стивен, четырех лет, и близнецы Марк и Джейкоб, по два с половиной года. Однажды Ребекка услышала, как дед ворчал на отца: «Не многовато ли у вас детей? Еще подумают, что мы держим приют». Отец, который, как и Ребекка, никогда не принимал ворчание деда всерьез, спросил, с каких это пор Блэкберны стали оглядываться на то, что подумают люди? Томас Блэкберн обо всем судил излишне резко, но Ребекка знала, что он любит ее и ее братьев. Когда он жил в Бостоне, они вшестером ходили в музеи, по старинным кладбищам, кидали камушки в реку Чарлз.

Не удовлетворившись ответом, Ребекка спросила Джеда:

— Что-нибудь случилось с Фредом?

Фредом звали одного из четырех котов, которые жили в их доме. Дед и на это жаловался, говорил, что Западная Кедровая улица — это не деревня.

Джед побледнел:

— Нет, Ребби, с Фредом все в порядке.

— Хорошо.

Мать встречала их у дверей особняка Элизы Блэкберн на Бикон-Хилл. Подолгу бывая в Индокитае, Томас настоял, чтобы сын, сноха и внуки жили в его доме. Ребекка сразу поняла, что произошло нечто ужасное. Лицо матери было белое, как бумага, с блестящими бороздками высохших слез. Она побежала к ним навстречу, обняла ее, Зеке и Тэйлора, трясясь от сдавленных рыданий. Ребекка с надеждой посмотрела на Джеда. Ей хотелось, чтобы он увел ее куда-нибудь подальше: попить горячего шоколада или в Комон на каток, — только бы не услышать то, что собиралась сказать мама.

Но Дженни Блэкберн, выдавив жалкую улыбку, поблагодарила его и велела идти в дом тети на Маунт-Вернон, где его ждала мать.

— Ты дойдешь один? — спросила она. Как-никак, он потерял дядю и Стивена Блэкберна, который был для него тоже как дядя.

— Не беспокойтесь обо мне, миссис Блэкберн.

Оставшись с детьми, Дженни сказала им, что их папу убили на войне в Южном Вьетнаме, куда он и дедушка поехали, чтобы помочь установить мир. Она взяла старый глобус Томаса и показала эту далекую от Бостона страну. Тщательно подбирая слова, Дженни объяснила, что их отец с Бенджамином Ридом отправились в место, которое называется дельта реки Меконг, и там на них, приняв за врагов, напали партизаны Вьет-Конга.

— А кто такие партизаны? — спросила Ребекка. — Это звери?

— Нет, — сказала мама. — Они такие же люди, как и мы.

Но почему тогда они убили ее папу? Ребекка продолжала думать о партизанах, как об опасных животных.

— А что с дедушкой? — спросила она, не оправившись от потрясения. — Его тоже убили?

Дженни покачала головой, и голос ее дрогнул, когда она ответила:

— Твой дед Блэкберн всегда выйдет сухим из воды.


Дженнифер О'Кифи и Стивен Блэкберн познакомились в Кембридже[10], где она училась в колледже Радклифф как стипендиатка, а он, по настоянию отца, тратил скудеющее состояние Элизы Блэкберн на гарвардское образование, как было принято у потомков знаменитой леди. Стивен был коренной бостонец с безукоризненной родословной. Дженни — живая, прямая в беседе южанка, собиравшаяся после окончания колледжа вернуться домой учительствовать. Когда Стивен показал ей надгробие Элизы на старом бостонском кладбище, она заметила, что ее предки были конокрадами и мошенниками.

Дженни и не предполагала, что влюбится в янки из Новой Англии, но — влюбилась.

И немудрено. Стивен был добрый, умный, смешной, мягкий, чуткий. И, в отличие от отца, не позволял себе колких замечаний о людях. И отец, и сын, как водилось у Блэкбернов, были историками, блестящими интеллектуалами с недосягаемыми моральными устоями, но Томас имел неприятную привычку унижать других за слабость и своекорыстие. С ним было нелегко общаться.

«Он тонкий знаток человеческой натуры», — говаривал Стивен.

И Дженни не сомневалась в его словах.

Они повенчались в исторической церкви на Копли-Сквер теплым весенним днем в 1954 году, вскоре после того, как Вьет-Минь[11] нанес поражение французам под Дьенбьенфу. Стивен, смеясь, предупредил невесту, что свёкор именно по этой мете запомнит год бракосочетания единственного сына. «События творятся не в пустоте», — любил повторять Томас Блэкберн. Дженни он показался вполне безобидным чудаком из тех мозговитых типов, что щеголяют по восточному побережью в дырявых твидовых парах. После смерти жены в 1933 году, Томас проводил в Юго-Восточной Азии столько времени, сколько было возможно, и чем старше становился Стивен, тем чаще Томас бывал в Индокитае. Стивен беспокоился, что отец сует нос в такой опасный регион. Дженни не разделяла его тревоги. Она выросла среди озер и цитрусовых рощ центральной Флориды и с первого взгляда могла распознать человека, который уцелеет при любых обстоятельствах.

В конце 1959 года, когда на подходе был его четвертый внук, Томас удивил всех, кто его знал, тем, что основал собственную консультативную фирму. После Элизы никто из Блэкбернов не пачкал руки в коммерции. Томас в качестве консультанта снабжал правительственные круги и бизнесменов злободневным анализом политической, экономической и социальной обстановки в Индокитае. Пусть нелюбезный в общении, Томас обладал знаниями о регионе, непонятном большинству американцев, хотя руководство страны внушало ее гражданам, что это — район жизненно важных интересов Америки. Томас видел задачу своей компании не в эксплуатации народов Юго-Восточной Азии, а в сотрудничестве с ними. Он считал, что Соединенные Штаты должны помочь им добиться своих целей.

Через два года он пригласил в компанию сына. Получив небезоговорочное благословение Дженни, Стивен согласился.

Еще через два года Стивен погиб.


Томас Блэкберн сопровождал из Вьетнама в Бостон тела сына и Бенджамина Рида. А тремя месяцами раньше Бенджамин, перед тем как основать строительную фирму в Южном Вьетнаме, обратился в компанию Томаса за информацией и советом. «Вайтейкер и Рид» функционировала на деньги жены. Бенджамин хотел, чтобы дела процветали, поэтому и попросил помощи Блэкбернов. Он дружил и с Томасом, и со Стивеном, потому что по возрасту был как раз между ними.

Расследование показало, что Томас ни в чем не виноват. Он устроил Стивену и Бенджамину поездку по дельте Меконга, но и предположить не мог, что они наткнутся на засаду вьет-конговцев.

А вдруг мог?

Ходили упорные слухи, что Томас, в своем стремлении раздобыть информацию, договорился с представителями Вьет-Конга о встрече в тот день, когда была устроена засада. Потом он передумал — умыл руки в последнюю минуту — и отправил Куанг Тая, Бенджамина и Стивена одних, понадеявшись, что не случится ничего плохого, если его не будет с ними. А вьет-конговцы напали на них. Все трое погибли. Видимо, это было тяжелым уроком для Томаса Блэкберна, который понял, что партизанам-коммунистам нельзя не только доверять — их трудно даже перехитрить. Тут на гарвардском интеллектуализме не выедешь. Он считал, что его критика американской, неправильной, по его мнению, политики в Южном Вьетнаме склонит партизанов Вьет-Конга оставить его людей в покое. Ведь он не империалист. Засада показала, что он был или слишком самонадеянным, или просто наивным.

Все: от снохи до корпуса американских военных советников и самого президента Кеннеди — ждали от Томаса оправданий. Думали, что он опровергнет слухи.

А он отмалчивался.

«Я беру на себя, — говорил он Дженни, Абигейл, коллегам, клиентам, военным и репортерам, — всю ответственность за случившееся».

Они и возложили на него эту ответственность.

После похорон сына он ненадолго отправился в Индокитай. Компания его быстро обанкротилась, а президент Кеннеди отказался, как говорили, от смелого шага — назначения Томаса Блэкберна послом в Сайгоне. Томас ничем не выдал своего разочарования, принимая удары судьбы как нечто заслуженное и ожидаемое. Он по-прежнему не отвечал на умозрительные обвинения — просто удалился в свой дом на Бикон-Хилл, посвящая все свободное время садоводству и увлечению редкими книгами.

К лету Дженни пришла в себя от потрясения, вызванного гибелью мужа. Она поняла, что не может долее оставаться в доме свекра. Встречаясь на улице с Абигейл Вайтейкер-Рид, ставшей по милости Томаса вдовой, она не находила слов. С ее детьми перестали водиться сверстники, потому что имя Блэкбернов значило теперь совсем не то, что раньше. И деньги заканчивались. Состояние Элизы, заработанное еще в конце восемнадцатого века, позволяло ей с шестерыми малыми детьми и свекром-парией лишь кое-как перебиваться.

Но главная причина заключалась в самом Томасе. Дженни не могла больше видеть его каждый день за утренним кофе, слышать, как он возится в саду вместо того, чтобы что-то делать. Искать работу. Бороться за себя. Начать все сначала. Хоть что-нибудь делать.

Наконец она твердо решила устроить свою жизнь и жизнь своих детей вдали от Бостона. Дженни позвонила отцу. Конечно, сказал он ей, ты можешь возвратиться домой. В глубине души он всегда на это надеялся.