Тут с улицы донёсся резкий звук хлопка автомобильной дверцы, и вслед за ним – тяжёлые мужские чеканные шаги, а в следующую секунду входная дверь с силой распахнулась. И на пороге, целиком заполнив собой дверной проём, возник Джеб Дилэни. В чёрном «стетсоне», с полей которого ручейками стекала вода, тёмно-бордовой кожаной куртке, сплошь усеянной крупными дождевыми каплями, и в заляпанных грязью чёрных ковбойских сапогах. Роксанне даже показалось, что вместе с ним через порог шагнуло и разгулявшееся ненастье, когда в воздухе разлился запах прохладной свежести, и словно бы повеяло суровыми зимними ветрами, перебивая сухое тепло дровяной печи и ароматы приготовленной еды. А ещё ей показалось, что с приходом Джеба в ресторане стало вдруг намного теснее.

Стоило Роксанне взглянуть на Джеба, как она замерла, так и не донеся полную ложку густого супа ко рту. О Боже! Он выглядел настолько сексуально и мужественно, что её бедное сердце заколотилось часто-часто, несмотря на то, что совсем недавно Роксанна обещала себе выкинуть Джеба Дилэни из головы. А ехидный внутренний голос напомнил, что этот харизматичный красавец ещё и высокомерный заносчивый придурок. И что он ей вовсе даже не нравится. Не забыла ещё? И что ему совершенно не нравится она сама. И что про это тоже не стоит забывать. «Ладно. Ладно! Мы ненавидим друг друга, – мысленно включилась в диалог с голосом Роксанна. – Но, почему, чёрт возьми, почему, он заставляет меня чувствовать себя настолько живой? И почему я никак не могу забыть, как феерически прекрасно было заниматься с ним любовью? Чёрт! Я занималась с ним сексом – мы не занимались любовью. Для этого, – напомнила она себе мрачно, – мы должны были бы чувствовать друг к другу взаимное уважение, восхищение, симпатию, и любовь.... Но ко мне он ни одного из этих чувств не испытывает. Да он просто-напросто гад ползучий. Мужская особь неандертальца. Ископаемый вид человека, который даже не мог стоять прямо. Помнишь это? Отлично. Вот и не забывай».

Казалось, она очень своевременно вспомнила о своём отношении к Джебу, но когда их взгляды встретились, её глупое наивное сердце снова пустилось вскачь, едва не выпрыгивая из груди. Роксанна хотела было отвести взгляд, но так и не смогла. Джеб приближался к ней своей плавной походкой опасного сильного хищника, чёрные джинсы плотно обтягивали длинные мускулистые ноги, при каждом шаге чётко обрисовывая мышцы мощных стройных бёдер. И глядя в его смуглое напряжённое лицо и бездонную черноту глаз, которые не отрываясь смотрели на неё, Роксанна вдруг подумала, что вполне могла бы испытать оргазм прямо здесь и сейчас. «Йу-ху! А у тебя, детка, похоже, серъёзные проблемы. Со мной происходит что-то очень и очень странное. Джеб Дилэни герой совсем не моего романа. Больше того, он – мужчина, которого я избегала в течение нескольких недель, даже месяцев. Мужчина, с которым я и минуты не могу провести, чтобы не поцапаться. Так почему же я до смерти рада видеть его? Скука, – с неожиданным отчаянием пришло ей на ум. – Да. Да. Вот именно. Мне просто скучно. А он так близко. Прямо передо мной».

Лицо Джеба было непроницаемо, когда он, кивнув Роксанне, плавным движением опустился на сиденье напротив неё. Он снял шляпу и пристроил её на пустое место рядом с собой:

– Добрый день, – мягко поздоровался он.

Один его вид вызывал в ней странную дикую злость и полную сумятицу в чувствах. Роксанна проглотила ложку супа и произнесла с приторной сладостью в голосе:

– Прости, но я что-то не помню когда приглашала тебя присоединиться ко мне?

Сейчас в тёмной глубине его глаз были хорошо видны мерцающие искорки смеха.

– Ну, право же, принцесса, зачем тебе всегда нужно быть со мной такой колючкой и злюкой? Разве мужчина не может просто присесть и поболтать с хорошенькой цыпочкой? – миролюбиво протянул Джеб.

Её подбородок резко вздёрнулся вверх.

– Уже много лет никто не смеет называть меня «хорошенькой цыпочкой», – злобно прошипела Роксанна.

– Хмм, а ты права. Дай угадаю, это, верно, из-за твоих чуть длинноватых клычков.

Он нахально выгнул бровь.

– Ты поэтому и ушла на покой? Не выдержала конкуренции с более молодыми, хорошенькими и – ах, простите леди! – более красивыми девушками, дышащими тебе в спину?

Роксанна ожидала, что после его выпада в ней поднимется волна негодования, но ничего подобного не случилось. Удивив и себя, и его, она тихо пробормотала:

– Да. Прямо в точку, именно поэтому я и ушла из модельного бизнеса и теперь как бы в отставке. Оставаться на вершине становилось всё труднее и труднее. А так как я не собиралась проигрывать сражение, имея столь впечатляющий послужной список, то сама сняла с себя корону, пока это ещё можно было сделать. – Она усмехнулась. – Уход с гордо поднятой головой намного лучше сказывается на собственном эго, чем низвержение с пьедестала.

Взгляд Джеба неспешно скользил по Роксанне, отмечая гордую красоту лица, изящные скулы, золотистые глаза и роскошную струящуюся по плечам гриву иссиня-чёрных волос. Он знал, что найдёт её здесь. Увидел джип на стоянке и вместо того, чтобы не останавливаясь, ехать дальше к дому, словно какой-то несчастный, томящийся от любви дурак, припарковался и зашёл внутрь, чтобы хоть мельком взглянуть на неё. А когда увидел, сидящей за столиком у окна, его грудь как будто стянуло железным обручем от жажды обладания, неукротимой, неистовой, яростной и дикой. Однако к этим примитивным животным инстинктам примешивалось и ещё одно странное, незнакомое щемящее чувство, что наконец-то он обрёл нечто важное, то, что тщетно искал всю свою жизнь. Не сказать, чтобы Джеб был так уж доволен или находился на седьмом небе от счастья, испытав хоть одно из этих ощущений, просто, как оказалось, он сильно поумнел за прошедшие недели, когда всеми правдами и неправдами пытался избегать её. Роксанна, мрачно подумал он, целиком и полностью была «сплошной головной болью». И он был почти уверен, что, чёрт побери, не желает, чтобы она становилась его головной болью. Почему бы ей, чёрт возьми, просто не остаться Нью-Йорке? Зачем ей понадобилось возвращаться в Долину и портить его налаженную жизнь?

Но, похоже, его рот жил собственным умом, так как ни одна из этих вполне здравых мыслей не была озвучена. Вместо этого Джеб, к своему ужасу, услышал, как говорит:

– Да они верно все посходили с ума, раз отпустили тебя – ты и в шестьдесят будешь прекраснее, чем любая двадцатилетняя... цыпочка.

Роксанна удивлённо моргнула, а её сердце учащенно забилось. Уткнувшись взглядом в тарелку с супом, она едва ли не впервые в жизни не знала, что сказать. Джеб Дилэни, оказывается, считал её красивой. И почему от его слов внутри стало так тепло и уютно, они согрели душу, как ничто и никогда за всю её жизнь?

А Джеб в это время хмуро размышлял о том, как с корнем вырвать себе язык. Внезапный прилив крови к щекам оставил на скулах два ярко красных пятна, а воротничок рубашки, казалось, задался целью удушить его. Господи Боже, какое же смертельное оружие он только что самолично вручил ей в руки! И уж она не упустит шанса ударить его побольнее. И почему, к дьяволу, он это сболтнул? Джеб тяжело вздохнул. Ну конечно, – вдруг с невероятным облегчением вспомнил он, – у него действительно была веская причина искать встречи с ней. И вовсе не потому, что как мальчишка жаждал увидеть её. Абсолютно не из-за этого!

Положение спас Хэнк.

– Так-так, как я погляжу, погодка-то разыгралась, – поблескивая карими глазами, произнёс Хэнк, приближаясь к их столику.

Джеб в ответ невнятно пробормотал что-то о рано закончившейся смене и желании пораньше попасть домой прежде, чем погода ещё больше ухудшится.

– Не оправдывайся, – прервал его Хэнк. – По всему видать, будет сильная буря. Пока ты добирался сюда, как тебе показалась дорога? Очень плоха?

Очнувшись от своих мыслей, Джеб покачал головой.

– Сейчас ещё терпимо. Встречались, правда, кое-где оползни вдоль берега реки, но ничего серьёзного, а вот в сгущающихся сумерках...

Оползни в любую погоду представляли собой серьёзную опасность на крутых поворотах извилистой единственной дороги в Дубовую долину, но когда начинались проливные дожди, происходили намного чаще и сопровождались обильным схождением грунта. Дождь размывал крутой склон, превращая его в жирное месиво, отчего мелкие камешки и речные валуны, до той поры, захороненные в толще земли, регулярно скатывались на дорогу. Днём, пока было светло это было не страшно, но вот ночью, на мокрой скользкой дороге, когда в дальнем свете фар дорожное полотно блестело как стекло, водитель мог и не успеть вовремя ударить по тормозам. Обычно валуны были не слишком велики, но иногда....

– Помнишь ту ночь, когда вниз скатился большой валун? Тот, что был размером с «фольксваген»? – спросил Хэнк.

– Да. Я ещё, помнится, порадовался, что эта громадина рухнула на пустую дорогу, а не на крышу проезжавшего мимо автомобиля. А то кому-нибудь пришлось бы совсем несладко, – согласился с ним Джеб.

Хэнк согласно покивал, а потом спросил:

– Так что мне тебе принести?

– Только кофе и кусок пирога Меган, того что с грецкими орехами.

Всё то время, пока Хэнк суетился, давая распоряжения насчёт нового заказа, Роксанна и Джеб сидели молча. И к тому времени, когда на столе перед Джебом появились чашка кофе и трёхслойный кусок пирога с начинкой из грецких орехов, Роксанна сумела обрести малую толику утраченного самообладания.

Бесцельно помешивая ложкой суп, молодая женщина тихо сказала:

– Спасибо за комплимент, – затем подняла на него взгляд и осторожно переспросила: – Ведь это был именно комплимент, да?

Столь явная недоверчивость в её голосе вызвала у Джеба улыбку. Он кивнул.

– Ну, конечно, это был комплимент. Только, прошу, не слишком-то обольщайся на сей счёт – у меня по-прежнему найдётся немало нелестных слов, которые я мог бы высказать тебе вместо него.