— Не взялись!

— Это почему ж? — Толстуха отложила газеты.

— Таких, как я, не берут! — Черная оглядела дам победным взглядом и возвестила: — Я — инопланетянка! У меня биополе другой конфигурации. А они работают только с гуманоидами этой планеты. Я с самого детства была в этом уверена! Я всегда была такая… — Черная девица взмахнула длиннющими ресницами, и Дашка вроде бы даже почувствовала ветер, — такая неземная!

— И что ж теперь? — испуганно спросила тетка и на всякий случай немного отодвинулась.

— Мне нужен человек моей крови. — Девица смотрела на этих представителей низшей расы с нескрываемым превосходством. — Только с ним у меня могут быть отношения! Великий мастер сказал, что на планете много моего народа и я скоро найду свою судьбу. — Декольтированная посланница космоса попудрила нос, из яркой пачки выдернула черную сигарету, сунула ее в черные губы, подхватила полы своего черного пальто и удалилась.

— То-то я гляжу, что она голая совсем и в такую-то погоду не мерзнет. — Толстуха посмотрела вслед девице со смешанным чувством восхищения и ужаса.

— Ваша очередь, госпожа Парасочка, — напомнила ей администратор.

Госпожа Парасочка тяжело поднялась с дивана, зачем-то огладила свои мохнатые ноги и объявила:

— Ну, я пошла.

* * *

Парасочка Светлана Петровна от волнения расстегнула пуховик, под которым оказался такой же, как и рейтузы, волосатый свитер.

— По гороскопу вы Дева, — с порога заявил ей человек в балахоне. — Хозяйственная, надежная, любящая…

Госпожа Парасочка кашлянула и, залившись румянцем, прошептала:

— У меня…

— Знаю, — перебил ее внушающий мистический ужас человек, — я все знаю. От вас ушел муж. Вы хотели бы его вернуть.

— Точно. — Госпожа Парасочка, словно завороженная, смотрела на ясновидящего. Узнал, все узнал с первого взгляда. И что Дева, и что хозяйственная, надежная. Госпоже Парасочке было невдомек, что ее паспортные данные, занесенные администратором в компьютер, тут же появились на спрятанном от посторонних глаз экране в комнате великого мастера.

— Проходите, пожалуйста, садитесь.

Светлана Петровна подошла к креслу и робко опустилась на краешек.

— Я вас спрошу, чтоб уж сразу, — начала она. — Я волнуюсь очень, да и интересно, сколько, к примеру, это будет стоить?

— Возвращение вашего мужа — в случае благоприятного результата, разумеется, — две тысячи долларов. — Великий мастер прошелестел мантией и сел напротив.

— Это что ж, — Парасочка внезапно обрела свойственную ей уверенность, — по городу кругом — семьдесят гривён. И по телевизору. — Парасочка наморщила лоб и процитировала рекламу: — «Я разорву отношения вашего мужа с любовницей навсегда!» Точно! Ну, даже пусть не семьдесят, пускай будет сто, ладно, — а у вас что ж так сразу — две тыщи-то зеленых?

— Вы обойдете всех в городе и везде заплатите по семьдесят гривен, — с неуловимой усмешкой сказал человек, — и нигде вам не помогут. И все равно придете к нам. То есть заплатите два раза. Время уйдет, нам будет труднее работать, и стоить это будет еще дороже.

Хозяйственная госпожа Парасочка, торгующая обувью на Барабашовском рынке, тут же все поняла. Ибо все, что касалось коммерческой части любого проекта, она смекала с ходу.

— А если мы не поможем, так ведь и денег не возьмем. Впрочем, может, мы и не возьмемся…

— Это почему ж? — вскинулась мохеровая Парасочка.

— Многое будет зависеть исключительно от вас. Сможете ли вы предоставить нам определенные сведения, совпадут ли гороскопы, благоприятно ли расположение звезд…

— Сведения я вам хоть сейчас любые предоставлю. — Светлана Петровна поерзала, устраиваясь поудобнее. — Хорошо, считайте, что мы договорились.

— Итак, это ваша…

— Точно, подруга! Такая, блин, подруга была, — тут же взорвалась госпожа Парасочка. — Пишите: Крячко Любовь Павловна, пятьдесят восьмого году… — зачастила она.

Великий мастер деловито записывал, уточняя:

— Число и месяц рождения знаете? Это важно. Где проживает, знаете? Очень хорошо. Ваш муж до этого с вами жил? Хорошо. Скажите ваш фактический адрес.

— Где прописана, что ли?

— Нет, где на самом деле живете. Линий высоковольтных передач рядом с домом нет?

— Да вроде нет… А это плохо? — заволновалась Парасочка.

— Если нет, то хорошо. Могут существенно повлиять, — таинственно пояснил он. — Фотографии вашей соперницы у вас с собой нет?

— Как же, есть. Я как знала, захватила. Вот. Только я себя отрезала. Не хочу больше рядом со змеей этой подколодной. Она у меня еще и денег назанимала, а я, дура, ей дала…

— Что ж вы так неосторожно?

— Что денег дала?

— Отрезали неосторожно. — Великий мастер насупился. — Резать — это, знаете ли, риск большой. Фотография — очень опасная вещь. Она несет отпечаток нашего тонкого тела. Вы себе огромный вред можете нанести и знать ничего не будете! Обратились бы к нам, мы бы сделали как надо.

Тонкое тело Парасочки бросило в пот. Она пошире распахнула пуховик и, затравленно глядя великому мастеру в глаза, спросила:

— Так что ж теперь будет?

— Не волнуйтесь, все поправим. Сколько вы ей денег дали? — поинтересовался он.

— Пять тыщ. Накрылись теперь мои денежки медным тазом!

— Деньги она вам вернет, — пообещал мастер. — Давайте ваше фото сюда, я с ним поработаю.

Парасочка положила фотографию на стол, оставив на его глянцевой поверхности мокрые следы.

— Еще нам будет нужен предмет, который ваша соперница носила, или хотя бы держала в руках. Подойдет перчатка, еще лучше — ее ночная рубашка или другой предмет близкого контакта.

Светлана Петровна задумалась.

— Ничего такого у меня нет. Эх, кабы я раньше знала, что все так обернется! Теперь же я к ней не пойду: дай, мол, Люба, твою сорочку.

— Вы подумайте, возможен даже такой предмет, который она недолго держала, но не менее трех минут. Три минуты будет вполне достаточно. — Мастер пошевелился, скрипнув креслом. Парасочке показалось, что глаза у него засветились, как у кота в темноте. Она завороженно смотрела на него и не шевелилась.

— Ну что, Светлана Петровна, — прервал тишину человек в кресле напротив, — обеспечите вы нам такой предмет?

— А стаканчик от кофе подойдет? — Парасочке уже хотелось уйти отсюда, подальше от страшных глаз великого мастера. — Она кофе всегда на базаре пьет. Может, три минуты пьет, может, дольше. Ежели смогу, я и перчатки ее прихвачу, но не обещаю, уж больно руки марать об эту стервозу противно…

— Хорошо. Стаканчик подойдет. Завтра приносите нам стаканчик, вторую половину фотографии, и мы начинаем работать.

— Может, аванс? — Парасочка полезла в сумку.

— Мы же с вами ясно условились, Светлана Петровна, — укоризненно напомнил ей маг, — деньги только по факту. Если мы вам не поможем, то и денег не возьмем.

— А за фотографию мою как же? Ну, что вроде как порчу снимете?

— А это мы вам сделаем совершенно бесплатно.

— Ага, ага. — Уже стоя в дверях, Парасочка внезапно спросила: — А бывало так, что вы работу сделали, а клиент вам не заплатил?

— Вы сами подумайте, Светлана Петровна, может такое быть или нет. И что мы с таким человеком сделаем, с нашими возможностями…

Глаза у великого мастера снова загорелись, и госпожа Парасочка пулей вылетела вон.

Толстуха появилась в приемной, тяжело дыша и на ходу дергая змейку, в которую попали мохеровые космы. На лице у нее читалось смятение. Она быстро протопала к выходу и грюкнула дверью. Значит, теперь их с Олей очередь. Даша отложила газеты. Вот ужас! Неужели все это правда? Чего только, оказывается, не бывает! И сглаз, и порча, и какой-то «подклад», и проклятие! И все это люди делают друг другу! Зачем?

— Госпожа Литвак, ваша очередь.

Ольга отложила газету и растерянно посмотрела на подругу.

— Дашунь, пойдем со мной.

— Ничего не бойся. — Дашка подхватила ее под руку — Я уверена, что тебе помогут.

— Госпожа Литвак? — Приветливый мужчина в какой-то смешной черной хламиде — ну вылитый Бэтмен! — распахнул перед ними дверь. — Проходите. А это с вами…

— Подруга моя, — быстро сказала Ольга. — Можно мы вместе?

— Вот этого как раз нельзя. — «Бэтмен» подхватил Ольгу под локоток. — Вместе вы в кино пойдете. А беседа наша должна быть с глазу на глаз. Иначе толку не будет… А подруга ваша пусть попозже зайдет, на пару слов. Я уже вижу у нее одну проблему, и она должна об этом знать.

Ольга прошла в комнату, а Даша, немного разочарованная, вернулась в холл. Читать страшные газеты ей как-то расхотелось, и она стала просто смотреть в окно. Между тем на улице быстро темнело. Что-то Ольга там долго… Еще и ей зачем-то велели зайти. Даше неожиданно стало страшно. «Ну что у меня может быть такого? — успокаивала она себя. — С мамой все в порядке… На работе меня вроде никто не подсиживает. Вот с Ольгой нужно что-то делать. Может, ее лучше было свести к этому… психоаналитику?» Даша Серегина в своей жизни никогда не видела живого психоаналитика, только в кино. Там этих самых психоаналитиков было просто ну как собак нерезаных. А вот в жизни такого изобилия не наблюдалось. «Ну, должны же они где-то быть, — рассуждала она. — Я понимаю, что не в районной поликлинике, но все же. Нужно будет как-нибудь узнать. Или к этой самой Вере Ивановне сходить. Психиатр и психоаналитик — это почти одно и то же. Или не одно? Плохо, что я у нее номер квартиры не спросила. Кажется, она говорила, что на шестом живет. А может, Оля ее знает?» — Даша так задумалась, что не заметила, как вышла Ольга. Впервые за два дня на губах подруги было слабое подобие улыбки.

— Даш, подойди к нему. Он зачем-то тебя спрашивает.