* * *

Ольга не помнила, как дошла домой. Зачем-то ее потянуло туда, к сопернице. Бывшей сопернице. Теперь уже совсем бывшей. Та девушка, что увела у нее Андрея, умерла. Соседка сказала, что выбросилась из окна. Ольга долго стояла и тупо смотрела на дверь с пластилиновыми печатями, заклеенную какими-то бумажками. Умерла, умерла! Как все просто! Желаешь человеку смерти, и он умирает. Только нужно очень сильно пожелать. Как холодно здесь! Сердобольная соседка, принявшая Ольгу не то за подругу покойной, не то за родственницу, предложила ей воды. Ольга покачала головой. Ничего не нужно. Домой, скорее домой. Она вышла из подъезда и помимо воли подняла голову. Вон ее окна и балкон. Совсем маленький отсюда. Двенадцатый этаж. Очень высоко. Ольга опустила глаза и содрогнулась. Темное пятно на сбитом многими ногами снегу — это ее кровь. Сюда она упала. «Так ей и нужно! Так ей и нужно!» — билась в голове мысль. А в горле стоял ком. «Так ей и нужно… Она убила моего ребенка! Кровь за кровь».

Ольга не помнила, как спустилась в метро, как вышла, как дошла до дома. Только стоя перед своим подъездом, она зачем-то посмотрела на свои окна. Восьмой этаж. Тоже высоко. Если она упадет, то наверняка… Какая-то мамаша везла на санках свое укутанное чадо. Санки то и дело попадали на проплешины на асфальте. Полозья отвратительно визжали и скрипели, но мать счастливо улыбалась, и ребенок тоже. Они не слышали этих звуков, они были счастливы друг другом. Ольга тоже ничего не слышала. Но она не была счастлива.

* * *

— Оля, Олечка!! Что ты такое говоришь? Как это ты ее убила?

— Убила, Дашка. Все равно как из пистолета выстрелила. Понимаешь? Я пошла, понесла ее фотографию. И она выбросилась. Я ее убила, понимаешь? Я там была. Я видела это место. Мне страшно, Дашка! Зачем я это сделала? Я в милицию пойду. Я человека убила.

— Выпей, выпей! Валерьяночки выпей! — Даша непослушными с холода руками шарила в шкафчике. — Это совпадение, Олечка, просто совпадение! Эта дрянь, может, подцепила чего-нибудь и… Или ее саму кто-нибудь бросил. Да мало ли чего?

— Я в милицию пойду, — упрямо повторила Ольга.

— Оля, Оля! Какая милиция? Ты что? И слушать тебя там не станут. Еще подумают, что у тебя крыша поехала, и в психушку отправят. Да ты и не знаешь, куда идти, — уговаривала Даша.

— Я в наше отделение пойду. Там разберутся.

— Оля, глупость какая! Особенно в отделение! Давай сядем, подумаем вместе!

— Ну давай, — наконец согласилась Ольга.

— Никуда мы не пойдем, — приговаривала Дашка, засовывая в гардероб, подальше от глаз, Ольгины шапку и шарф. — Никуда мы не пойдем. Мы сейчас Саше моему позвоним, вот что!

— Скажи своей подруге, чтобы никуда не ходила. Сидите дома, я сейчас приеду. Адрес диктуй. Хорошо. Никому больше не звоните. Пока. — Голос Александра показался Даше каким-то далеким, глухим и чересчур жестким, и она, тихонько вздохнув, сунула трубку в гнездо.

— Сказал, чтобы мы сидели тихо, он сейчас приедет. Да не волнуйся, Оль, он приедет, и все будет хорошо. Он у меня знаешь какой… — Даша замялась.

— Какой?

— Заботливый. Необыкновенный. Он на меня такими глазами смотрит!

— И что ты в нем нашла? Ты с твоими данными могла бы…

— Да ладно! Ты сама прекрасно знаешь, что мною никто никогда не интересовался. Данные! Какие там у меня данные? Просто смешно. А он…

— Потому что ты всегда сядешь, в угол забьешься и молчишь. А ты стихи такие пишешь…

— А что мне, каждому на шею бросаться — посмотрите, мол, какая я замечательная?

— Но он-то, выходит, тебя сразу разглядел.

— Сразу, не сразу… Не знаю я, Оль. Только мне кажется, что все это не со мной происходит.

— Вот и мне так кажется… Пиццу в микроволновке по-быстрому сделать, что ли? У меня лепешки готовые есть. Твой сыщик, наверное, голодный придет.

— А Андрей? — всполошилась Даша. — Он когда придет? Ты ему ничего не говорила?

— Ты что! Как я ему скажу? Какая же я дура! Что я наделала! — Ольга закрыла лицо. Даша тихо обняла подругу и стала нежно гладить ее по волосам.

* * *

— Да, интересная история, ничего не скажешь. Мне лично все это не нравится.

— Сядь, Игорь, ради бога, не мельтеши. И без тебя ясно, что дело темное.

Ольга сидела бледная — не ожидала такого наплыва народа, рассчитывала только на одного Дашиного приятеля. И такого града вопросов тоже не ожидала. Хорошо, Андрей сегодня поехал к родителям и вернется поздно.

— Какой адрес там, еще раз напомните? — спросил голубоглазый и остроносый.

Ольга сказала.

— Это тридцать третье отделение. Нормальные ребята. Завтра все и выясню про наш трупик.

Ольгу передернуло. Мрачный мужик, огромный и широкоплечий, назвавшийся Банниковым, что-то неторопливо писал в блокноте и морщил лоб.

— Олечка, давайте еще раз. Вы пошли туда, чтобы вернуть мужа. Там поколдовали, и муж к вам вернулся. Это, конечно же, просто совпадение.

— Ничего это не совпадение, — пискнула Дашка.

— Пока будем считать это совпадением, — покосившись на нее, отрезал Банников. — Пошли дальше. Как к вам попали фотографии этой барышни и адрес? За мужем следили?

— Это в детективном агентстве узнали, — снова встряла Даша. — Очень быстро. За один день.

— Интересное дело, — протянул остроносый. — И много денег взяли?

— Триста долларов всего, — прошептала Ольга.

— Ничего себе! — ахнул Лысенко и засверкал голубыми глазками. — За день работы! Жизнью, наверное, рисковали. Да я за триста баксов… Я вам говорю — давайте уволимся к чертовой матери и откроем агентство. А девочек пригласим на ставку — пиццу делать и кофе варить.

— Вы взяли ее фотографию и адрес и пошли в это… — гнул свое Банников.

— ЧП «Черная магия»! — все никак не мог угомониться впечатлительный Лысенко.

— Она из-за этой стервы ребенка потеряла! И вообще чуть не умерла. Мне сказали…

— Даша! — оборвала Ольга подругу.

— Простите нас, Олечка. — Лысенко, казалось, был само раскаяние. — Ну хотите, я на колени стану? Работа такая. Валандаешься в дерьме, и сам…

— Я понимаю. — Ольга судорожно глотала слезы. — Я все понимаю. Спрашивайте.

— А давайте я сейчас чаю по-своему заварю, — предложил Лысенко.

«А все-таки он обаятельный», — подумала Даша.

— Колька, подвинься! К плите пропустите меня. Кардамон у вас в хозяйстве имеется?

— Есть. — Ольга взяла с полки узкую длинную баночку. — Вот.

— Прекрасно. — Капитан потер руки. — Дайте мне чайник побольше и заварки тоже побольше. А то вон вас сколько!

Обстановка в одночасье каким-то волшебным образом разрядилась. Лысенко, обвязавшись фартуком, колдовал у плиты. Даша убирала грязную посуду и ставила чистые чашки.

— Даш, там в холодильнике еще колбасы и сыра возьми.

— Айн момент! — Лысенко исчез и сейчас же вернулся обратно с большой коробкой конфет. — Так где вы, Олечка, адрес этих самых колдунов злобных взяли, из газеты?

— Нет, не через газету… Это Даша у какой-то знакомой взяла.

— Так, Дарья, имя, фамилию и адрес знакомой, быстро! — Лысенко отобрал у Банникова блокнот.

— Это не моя знакомая, — растерялась Даша, — это Олина соседка. Она заходила муки занять… Или нет, сахара. Она врач. Здесь где-то живет, в этом подъезде. По-моему, на шестом.

— Отлично, далеко ходить не надо. Саша, дуй на шестой этаж. Как ее зовут, соседку эту?

— Вера Ивановна. Полная такая, симпатичная. Лет пятьдесят.

— Вы ее хорошо знаете? — обратился Банников к Ольге.

— Я ее совсем не знаю, — Ольга пожала плечами. — Мы всего год в этой квартире живем. Я только по лестничной площадке соседей…

— Понятно. Ситуация стандартная. Саш, иди на шестой и спроси эту Веру Ивановну, к примеру, можно аспирин маленькому ребенку давать или нет. Она, как врач, не удивится. Скажешь, что сосед. Она соседей тоже не всех знает. И посмотри на нее. А там видно будет.

Когда Бухин вернулся, все уже чаевничали.

— Ну что, видел ты эту самую Веру Ивановну? — спросил нетерпеливый Лысенко.

— Вы, наверное, будете удивлены, но такая Вера Ивановна в этом подъезде не живет. Ни на шестом, ни на каком другом. Конечно, кое-где хозяев не было…

— Как же так! — ахнула Дашка.

У Лысенко заблестели глаза. Банников удовлетворенно хлопнул по столу ладонью.

— Я почти уверен был, что это так.

* * *

— Катерина, я тебе еще гостя привел, не выгонишь? — Лысенко пропустил вперед невысокого, склонного к полноте мужчину. — Знакомься, Борис Васильевич Бурсевич. Пожрать и выпить осталось или Бухин с Банниковым раньше нас пришли?

— Обижаешь, Игорек. — Банников пожал протянутую руку. — Привет, Боря. Только вас и ждали. А будешь хамить, в следующий раз тебя ждать не будем.

— Здравствуй, Катюша. С днем рождения. Не узнаешь? Коля, прими к столу на всякий случай. — Он протянул Банникову сверток, в котором легко угадывалась бутылка.

— Дядя Боря! — обрадовалась Катя. — Это вы!

— Гость с бутылкой водки автоматически считается родственником, — заявил Лысенко. — Тем более что это коньяк!

— Ну, сразу «дядя», — усмехнулся Бурсевич. — Какие наши годы! Хотя я вот тоже поначалу твоему отцу «дядя» говорил. Ты смотри, Катюха, выросла-то как! Я помню, как ты в университет бегала. Отец говорил, в мединститут поступать будешь, а ты к нам. Ну, как служится?

— Хорошо служится, спасибо. Давайте все к столу.

— Ну, за хозяйку дома! С днем рождения! Тебе сколько сегодня стукнуло?

— Какие наши годы! — Катя повторила понравившееся ей выражение. — Ужасно рада, что вы все пришли.

— Боря, скажи нам начистоту, не под протокол, а просто под водочку, что там с этой покойницей, Ворониной, ведь не все чисто? Дело-то вы закрыли?