От Цюриха до Гамбурга можно было бы добраться и поездом — за девять часов. И это всё-таки не одиннадцать в ожидании плюс ещё полтора в полёте. Ещё был вариант прямо сейчас взять билет на самолёт до Берлина, а уже оттуда скорым междугородним поездом за полтора часа доехать-таки до Гамбурга. И этот вариант был наиболее подходящим. Во всяком случае, несмотря на очередные перелёты-переезды, от которых голова шла кругом, через пять часов я уже могла бы быть дома.

На том и порешила. Завернув по пути в туалет, подтерев слегка потёкшую тушь и подкрасив губы, двинула к кассам. Но всё было бы слишком просто, если бы закончилось так быстро, да? Билеты на рейс до Берлина закончились. Даже бизнес-класс.

Я рассмеялась. Не то, чтобы мне было смешно, но неожиданно накатило спокойствие. Это какой-то долбанный квест, испытывающий моё терпение, точно! Но ладно. Если кто-то там свыше решил сначала окунуть меня в истерику, заставив метаться по вокзалам-аэропортам, а потом объявил, что с меня хватит — пусть так и будет! Сколько там осталось, семь с половиной часов до начала регистрации на рейс до Гамбурга? Отлично! Значит, у меня есть время прогуляться по Цюриху!

От этого решения замедлиться и принять ход событий таким, каков он есть, у меня даже настроение поднялось, и разом куда-то вдруг исчезла утренняя тревога.

Сдала багаж в камеру хранения и, купив в одном из маркетов плитку швейцарского шоколада, направилась к ж/д вокзалу, который, судя по указателям, находился здесь же, на подземном уровне. На выходе из терминала, голодно отвлекшись на разворачивание шоколада, довольно жёстко столкнулась с мчащейся напролом женщиной.

— Смотри куда прёшься! — на чистейшем русском рыкнула она и, даже не удостоив меня взглядом, помчалась дальше.

А я... Я заторможено посмотрела ей вслед и, машинально пройдя новый круг внутри вращающейся двери, кинулась за ней.

Женщина, я бы даже сказала, девушка лет тридцати — хрупкая шатенка с очаровательным вздёрнутым носиком и большущими глазами, в дорогих, стильных шмотках, но с крайне раздражённым выражением лица, на всех парах подлетела к информационной стойке и нервно заклацала тоненьким пальчиком по сенсору справочника. Искала что-то, ругалась себе под нос, а потом рванула с плеча сумочку на длинном ремешке-цепочке, небрежно выгребла из неё и раскрыла веером мятые деньги. И я даже издалека увидела, что там не густо, всего четыре или пять не самых крупных долларовых купюр. Вот и девушка беззвучно выругалась и, спрятав деньги обратно в сумочку, озабоченно заозиралась. А я как стояла чуть в стороне с недоразвёрнутой шоколадкой в руке и отвисшей челюстью, так и продолжала... Пока девушка снова не рванула, вдруг, куда-то дальше по коридору. Стремительная и чертовски злая. И тут я очнулась.


— Кристин!

Голос неожиданно подвёл, захрипел, но она услышала. Резко остановилась, обернулась, окидывая взглядом снующих вокруг людей... и заметила меня. Пара мгновений на узнавание, и глазищи её распахнулись.

— А-хре-не-е-еть... — выдохнула она и бойко закинула ремешок сумочки на плечо. — Вот это я понимаю — удачно зашла!

* * *

Удивительное дело — все эти годы, с того самого момента, как я мельком увидела Кристинку, такую шикарную и катастрофически беременную брюнетку в колонии — я представляла, что, может, однажды судьба сведёт нас снова, и тогда уж Кристи точно от меня не уйдёт! Я брошусь ей на шею и ни один в мире громадина-Богдан или кто-там ещё, меня не удержит!

Но теперь мы просто шли рядом, заходили по пути в маркеты и трещали о какой-то ерунде. Как чукчи — что вижу, то пою́. При этом мы обе были рады встрече, это чувствовалось, но обе словно потерялись в эмоциях и теперь пытались разобраться со всем этим на ходу...

И ведь действительно, по справедливости говоря, общая тема у нас была одна. И трогать её было ой, как страшно! Даже теперь.

— А пойдём в детскую зону? — неожиданно предложила Кристинка. — Там никого левых не бывает, одни мамашки, и можно нормально поговорить. Сколько, говоришь, у тебя до вылета?

— Около шести часов до начала регистрации. А у тебя?

— Не знаю, — дёрнула Кристи плечами. — Посмотрим.

В тот момент я промолчала, послушно поспевая за её стремительным шагом, но про себя отметила, что дело явно нечисто. Когда же мы, наконец, приземлились за столиком в детском кафе, и я взяла себе какой-то суп и картофельные биточки с сыром, а Кристинка, украдкой пересчитав свои баксы, ограничилась картофельной запеканкой, я не выдержала:

— У тебя какие-то проблемы, Кристин? Я могу помочь?

Она нервно хихикнула:

— Боюсь, моей проблеме может помочь только сама моя проблема, но я от неё сбежала, так что... Хотя, если ты проспонсируешь мне билет куда-нибудь в Шенген, я буду тебе весьма обязана.

— Ну, вообще без проблем, только... Ты уверена, что тебе надо именно это?

Она пожала плечами и задумчиво подпёрла подбородок рукой.

— Не знаю, Люд. Просто иногда хочется то ли сойти с ума, то ли свести с ума... А как ты его сведёшь, если у него всё схвачено?

Я деликатно улыбнулась:

— Муж?

— А то кто ж, — вздохнула Кристи. — Как он мне надоел, ты не представляешь! Вот это его «Я лучше знаю, как надо!» или «Что ты в этом понимаешь?» или «Знай своё место...» Бесит!

— Тогда что тебя держит? Дети?

Она улыбнулась, вынула из сумочки телефон, полистала в нём что-то и сунула мне. На экране были девочка лет десяти, вылитая Кристинка в ту пору, когда она ещё была белокурым ангелом и мальчишка лет пяти. — И вот это чудовище, которое с ними, тоже меня держит. Увы. — Обречённо буркнула Кристи и листнула на следующую фотку.

Здесь дети уже сидели на коленях у здоровенного мужика с непроницаемым лицом. И его я узнала сразу — он практически не изменился, только ещё больше заматерел.

— Это твой муж? Богдан, кажется?

— А кто ж ещё? Он самый. Всю молодость, блин, на него убила, а он... Я ему сразу сказала — рожать до бесконечности не собираюсь! Но после Эллинки он развёл меня на Якова, а теперь, прикинь, раскатал губу на третьего. А у меня второй салон в Голливуде открывается! Какой мне ребёнок?! Да и потом, мне сколько лет-то уже!

Она возмущалась, смешно морща носик и хлопая пышными ресницами, а я смотрела на неё и так и ждала, что вот, сейчас она закатит глаза к потолку и вздохнёт: «Ну, ску-у-ука...»

— Кристин, я ни фига не поняла, кроме того, что ты злишься на мужа. Давай по порядку?

И она рассказала. О том, что они живут в Лос-Анжелесе, что Богдан занимается «большим серьёзным бизнесом», а она, «как домашняя курица», развлекается тем, что плодит бутики брендовой одежды и салоны красоты. И ей это скучно, она пытается нащупать что-то серьёзнее и масштабнее, но Богдан не даёт. Да ещё и пытается окончательно посадить её дома рождением третьего ребёнка.

— Нет, онвообще-то не монстр, ты не  думай, а то я сейчас распишу, ага, — хихикнула она, — но слишком уж опекает. Как ребёнка. И это, знаешь, иногда прям бесит!

— Так ты от него, что ли, сбежала? — дошло, наконец, до меня. — От мужа?!

— А то от кого же! Еле умудрилась, вон, — кивнула на сумочку, — что под руку попалось, то и схватила. Ни карт, ни денег нормально. Спасибо, паспорт с собой. — Рассмеялась: — Вот сюрприз ему будет! Я же из гостиницы через кухню свалила, меня на ресепшн не видели, и охранник думает, я пописить вышла.

— Блин, Кристин... У меня, кажется, дежавю. Или ты в тот раз не от Богдана в Москву сбежала?

— Да ладно, я уже далеко не та дура, — смущённо отмахнулась она. — Теперь без жести. Сейчас, если поможешь, полечу куда-нибудь во Францию, погуляю там, на свободе. Он же всё равно меня найдёт, Люд! Он знаешь какой... — она, кажется, и сама не замечала, как с каждым словом её раздражённо-боевой настрой сменялся мечтательно-романтичным. — Он меня из-под земли достанет, вопрос только во времени. Вот я и бегаю, когда скучно становится. И знаешь, если честно, мне кажется, что он мне даже подыгрывает слегка. И это меня тоже бесит. Ты прикинь, он думает, что я не смогу его уделать! Я! Его! Пха!

Я улыбалась. Всё-таки это была Кристинка. Та самая сумасшедшая девочка-скука. В голове не укладывалось, что передо мною мать двоих детей, женщина, которая, если что, на два года старше меня! Она реальна была похожа на подростка! И при этом я не видела на её лице признаков агрессивной косметологии вроде филлеров или ботокса. Просто женщина, которая абсолютно счастлива, хотя и заскучала.

— А дети с кем, Кристин?

— С папочкой, с кем ещё? Думаешь, он их кому-нибудь доверит? Пфф! Мамками-няньками обложил и таскает везде за собой. Мне иногда кажется, что они скоро со мной сбегать начнут.


— Весело у вас.

— И не говори! — И она вдруг словно очнулась: — А ты? У тебя-то как? Где ты вообще сейчас?

— А ты не знаешь? Серьёзно?

Мы столкнулись взглядами и тут же словно — Щёлк! — перелистнули встречу на следующую, совершенно другую страницу...

— Не знаю, Люд. И не знала никогда. — Опустив взгляд, Кристина нервно потеребила салфетку. — Ты же помнишь, как меня Богдан тогда быстренько увёл. Переживал за меня и за ребёнка. Мы так долго забеременеть пытались, казалось, что уже и не получится... Я его еле уговорила пойти тогда к тебе! А он условие поставил, что я только гляну и сразу уйду, а у него знаешь как — если условие, то всё. Контракт с дьяволом, блин... Даже хуже. А потом мы уехали, и сколько я ни просила сказать, где ты — хренушки. Единственное до чего меня допустили, это дать тебе новое имя. Было три варианта, я Камилу выбрала. Ну, подумала Мила — Камила... Ну как-то так, понимаешь, да? — Несмело подняла на меня взгляд. — Глупо?

— Нет, — почему-то шёпотом ответила я. — Наоборот... Спасибо!

Она кивнула и между нами повисла долгая пауза. Спросить хотелось так много, но было как-то смутно на душе — тут и непонимание с чего начать, и страх заглянуть в глаза бездне, и даже стыд какой-то за своё прошлое.