Чёрт. Самому-то ему даже приблизительно не удавалось это представить! Ну как это не было?! Ведь эта встреча — его перевёрнутая, наконец, обратно, с головы на ноги жизнь. Второе дыхание. Ведь не появилась бы Люда снова — Лёшка, несмотря на семью, так бы и доживал с разорённым сердцем. А теперь вот... Вместе с ней появилась надежда, от которой словно крылья за спиной стали расправляться.

А только всё равно не леталось. Без Неё — никак.

* * *

Все деньги разом Ефимовский так и не нашёл, но и у Лёшки выбора особо не было, согласился на рассрочку четырьмя равными частями в течение месяца. Так что в понедельник, когда Саныч снова появился на пороге его квартиры, он всё-таки расплатился с ним за проделанную работу.

— То есть, я правильно понимаю, что бизнес как бы не совсем Трайбера? — задумчиво повернул Лёшка лист к себе.

Саня накидывал схему привычными, уверенными росчерками бывалого следака́, параллельно жуя жареную колбасу и хрумтя огурцом, отчего уже через пару минут уровень небрежности схемы начал зашкаливать. Поэтому Лёшка внимательно смотрел на лист, исписанный красной и синей ручками, — кружочки, стрелочки, циферки и короткие пояснения — и старался схватить суть налету, сейчас, пока ещё свежо понимание.

— И да, и нет, — отпив томатного сока, ответил Саныч. — Смотри, международная логистическая компания Ди Джи Эл — он ещё раз обвёл аббревиатуру «DGL» и твёрдо ткнул в неё ручкой, — это совсем молодая, созданная Трайбером ветка от Джи Эл Эс Группп, — подчеркнул другим цветом стоя́щую рядом надпись «GLS Grоup» — Гло́бал Логи́стик Си́стемс, просекаешь? Глобал Логистик — глобальная логистика. Само по себе ничего особенного не значит, но как только к ней добавляется вот это «Групп» — мы сразу имеем участника всемирной организации почтовых и рекламных услуг. А в эту группу, чтоб ты понимал, входит всего лишь десять концернов-гигантов, от которых и расползаются все мировые почтовые и транспортные компании, которые ты только можешь себе представить. Так вот, контора Трайбера — это всего лишь один из мелких представителей «GLS Grоup», занявший нишу морских и Ж/Д перевозок, так или иначе связанных с Европой. И с одной стороны немец не смог бы сделать это сам, если бы его тупо не впустили в этот бизнес, а с другой — да, его «DGL» основан с нуля шесть лет назад, и Трайбер является его первым, главным и бессменным гендиром.

— Угу... И мы снова упираемся в вопрос финансирования, так?

— Точно.

Лёшка задумался. В этот раз Саныч не привёз никаких секретных или шокирующих фактов. Только то, что лежало на самой поверхности и даже не требовало особого времени на сбор информации: что поженились Трайбер с Людой в Дании, где даже международный брак можно оформить за одни сутки с момента подачи заявления, против трёх месяцев в Германии. После этого, помимо обязательных государственных языковых курсов Люда параллельно изучала язык в частной школе. Так же она практически сразу поступила в частную школу искусств, а после — в Дрезденскую Высшую школу искусств, что равносильно академии или университету в России. Но так, как у Камилы Ивановой не было обязательного для поступления туда аттестата о среднем школьном образовании определённого образца, она пошла через сложную систему коммерческих подкурсов и в конечном итоге, попала на платный же высший курс, на котором отучилась четыре года и стала специалистом высшей категории. А расценки там — мама не горюй! Да и вообще, каждый её самый маленький шажок на пути к адаптации в Германии,  получению гражданства и образования, можно сказать, выстилался золотом, но зато был быстрым и беспрепятственным. И это при том, что муж её в нулевом году был простым правозащитником и журналистом в Общественной организации. И только в ноль первом, когда Люда уже во всю «шагала по золоту»,  Трайбер ушёл оттуда, организовав хотя и востребованный, но всё-таки мелкий бизнес по оказанию правовой помощи для Россиян в вопросах миграции и легализации в Германии.


Дебет с кредитом не сходились вообще никак. Трайбер просто не мог оплачивать Людмилкино образование, не говоря уж о покупке машины и квартиры. А уж вопрос вхождения в «GLS Grоup», да и сама организация бизнеса и вовсе вызывали недоумение. И ведь немец-то не просто  начал постепенно развивать новое направление, а стартанул сразу на широкую ногу — шикарный офис в одном из самых дорогих бизнес-центров, сразу очередная, теперь уже крутая тачка, частный дом в престижном районе Гамбурга... Да и у самой его фирмы дела тут же пошли как по маслу. Чёрт его знает, может, это реалии Германского бизнеса... А может, и капитальная протекция заинтересованного лица. Хм... Главное, не впадать в паранойю.

— А с другой стороны, ну а что финансирование, Сань? — Попробовал посмотреть на вещи критически Лёшка. — Если эта «GLS Grоup» так крута и является одной из десяти мировых гигантов, то почему бы не предположить, что она реально щедро спонсирует развитие своих новых местечковых линий?

— Я пока не знаю, Лёх. Вот это всё, — кивнул Саныч на лежащие на столе бумаги, — то, что называется «лёгкая информация» Ну то есть то, что на виду. Для общественности, для проверок и всяких там любопытствующих, типа нас с тобой. А для того чтобы увидеть что-то другое, нужно время, я тебе уже говорил. Ну и, кстати, Юрок нашёл одного товарища, там, на месте, готового покопаться в деталях. Он еврей — жадный, но, судя по всему, шаристый. Попросил, говнюк, аванс в десять штук евро, но при этом не озвучил окончательной цены, прикинь? — Саныч рассмеялся.

Лёшка веселья не разделил, только грыз губу и хмурил брови.

— А с чего ты взял, что он ша́рит?

— А с того, что он просто посмотрев вот это всё, — Саня снова кивнул на бумаги, — тут же заинтересовался неким благотворительным фондом, прилипшим к конторе Трайбера практически сразу после основания. Там, надо сказать, тоже всё прозрачно и прилично — просто общественная инициатива: сбор средств на больных детишек, сохранение культурного наследия планеты, всякие экологические акции и прочее. Вот только организация эта китайская, и это странно, учитывая, во-первых, нетипичность подобных организаций для менталитета Китайцев, во-вторых, огромное количество немецких организаций, которым за счастье было бы попасть под крыло Трайбера, и  его собственный довольно-таки националистический настрой. Не говоря уж о том, что компания Трайбера периодически заключает крупные сделки с Китаем, которые так или иначе приходят со стороны этой общественной организации, которая, вообще-то, не занимается бизнесом.

— Ну то есть, противозаконно, что ли?

— Да я хер его знает, Лёх. Я тебе кто, финансист что ли? Но как сказал товарищ еврей — есть ощущение неслучайности происходящего.

— Насколько он надёжный?

— Насколько ты щедрый, настолько он надёжный, Лёх, — хмыкнул Саныч. — Но вообще в определённых кругах его услуги очень даже ценят, и он дорожит этой репутацией. У них же, у евреев, везде есть свой человек. Там где мне надо лбом дорогу прошибать и искать коны, они просто договариваются. Тише воды, ниже травы. По-свойски.

— Знаю я это по-свойски...

— А других вариантов нет, Лёх. Но ты всё ещё можешь просто остановиться. Мы же, если ты понимаешь, лезем уже в такую сферу, которая навряд-ли связана с Людмилой. Ну мутит фирц, ну а кто не мутит, это же бизнес! А вопрос с Людмилкой, мне кажется, закрывается на смерти Ворона и выдворении Трайбера из России. Дальше уже другая история.

— Думаешь?

Саныч пожал плечами:

— Чуйка подсказывает. Ты давай это, подумай, а я покурить, ладно?

Пока он дымил на лоджии, поглядывая на Лёшку через кухонное окно, Лёшка думал о том, насколько разные у всех чуйки. Его интуиция подсказывала, что направление верное, хотя умом он и понимал резонность Саниных доводов.

— Ты, кстати, если надумаешь-таки идти дальше, заимей кнопочный телефон с левой симкой. — Наконец вернулся Саныч с балкона. — Там уже другой уровень безопасности пойдёт, всё-таки международные дела. Ну его на хер, от греха подальше.

— Еврей цену не озвучил, но хотя бы приблизительный ориентир есть?

— Сказал, будет понятно после предварительной работы. Полагаю, что он имел в виду, что ему и самому надо понимать, сколько человек и в каких городах придётся привлекать. Это обычное дело. А, и ещё, он требует страховую гарантию на текущие расходы. Ну, типа, на съём жилья, машин, перелёты и так далее.

— А на кофе с пончиками не требует?

Саня рассмеялся:

— Лёх, он диктует, ты же понимаешь. А ты просто либо соглашаешься, либо нет.

— Соглашаюсь, Сань, — уверенно кивнул Лёшка. — Без вариантов.

* * *

Во вторник с самого утра задалась солнечная, безветренная погода и, проводив Саныча, Лёшка вытащил девчонок погулять. Слепили снеговика, вернее двух, одного назвали Рапунцель, а второго без всяких хитростей и излишней скромности — Сонечкой-красавицей. Апофеозом творчества стали вынутые из Лёшкиного кармана две настоящие морковки...

Потом, дома, был поток девчачьих соплей и кашля с мокротой, но вместе с тем — румяные щёчки и отменный аппетит. Капитально проветренная за их отсутствие квартира, казалось, хрустела свежим воздухом и, уложив девчонок на дневной сон, Лёшка не удержался, сделал влажную уборку. А потом, в кои-то веки впуская звонкое солнце в чахлую темницу, распахнул шторы в Олесиной комнате.


И действительность тут же чётко и беспристрастно обнажила всё-то, что скрывалось за полумраком — убогое угасание жизни, а вместе с ней и прежнего уюта. Вот, вроде, всё на местах — мебель, покрывала, картина на стене, шторы и даже туалетный столик с пузырьками духов и какой-то косметикой. А всё равно, ощущение, будто это склеп. Может, дело в потускневших от времени, перепутанных бусах, свисающих с угла зеркала? А может, в стоящих с обратной стороны кровати стойках для капельниц или специфическом запахе болезни, пропитавшем  даже стены? Да и сама Олеся была не просто бледная, а неестественно фарфоровая, с глубокими тенями под ввалившимися глазницами и резко заострившимся носом. Поддавшись мгновенному импульсу, Лёшка присел возле кровати, взял жену за холодную, невесомую руку. Огладил пальцем рисунок вен под тонкой прозрачной кожей. Кажется, пришло время поговорить...