Стася Андриевская - Верность.

Взял телефон, ещё раз перечитал её сообщение. Каждая сухая буква — как бальзам на душу. Чуть горьковатый, терпкий... но такой пьяный-пьяный! И зависимость от него не то, что с первого глотка — с первого взгляда.

Не выдержал, написал ответ. Такой же корректный и сухой, но кто бы знал, сколько туда было влито души!

Это как же нужно было пошутить в небесной канцелярии, чтобы так всё запутать?

Всю неделю не могла найти себе места. Не выпускала из рук телефон, всё ждала, может, хоть что-то напишет? Но Лёшка молчал. Я понимала, конечно, что крутить шашни за спиной умирающей жены, это не в его стиле. Понимала и то, что её болезнь — не тема для светских бесед, и рассказывать о ней Лёшка попросту не был обязан. Всё понимала. И всё-таки меня слегка заедало. Как будто он отказал мне в доверии. Глупо, конечно, но уж как есть.

Обстановку немного разбавлял Макс — зарегистрировался во ВКонтакте и писал мне сообщения. Все первые три дня пилил меня, требуя, чтобы я поменяла аватарку на «нормальную» и срочно заполнила фотоальбомы. А я никак не могла собраться, да и не особо хотелось этим заниматься. А на четвёртый день полезла к нему на страницу и обнаружила в его «друзьях» Лёшку. Новенький аккаунт с одной лишь одинокой аватаркой, но стремительно растущим количеством друзей — в основном какими-то мужиками и подростками, в числе которых неожиданно оказался и мой Алекс.

В тот же вечер я тоже поставила на аватарку свою самую лучшую фотку, заполнила альбомы и, частично, раздел «О себе», добавила музыку. Подбирала материалы тщательно, едва сдерживая взволнованное сердце и, понимая как это глупо, признавалась себе, что делаю всё это исключительно для Лёшки. Но он по-прежнему не писал мне, и я даже не знала, заценил ли мои усилия, хотя видела, что на сайт заходит регулярно.

Так я и ныряла к нему на страничку, смотрела единственную фотку и ничего не могла с собой поделать. Как школьница влюблённая в кинозвезду, честное слово!

С Максом тоже — говорили обо всяком, но только не о Лёшке. Как будто это тема была каким-то табу. Иногда мне хотелось расспросить его и про Олесю, но что-то постоянно удерживало. Пару раз я обронила будто-бы вскользь:

«Как там у Лёшки-то дела? Что-то его не видно, не слышно?»

Макс ответил:

«А что с ним станется? Целыми днями на базе. Там у них сейчас самая жара началась»

К концу недели я не выдержала, написала-таки самому Лёшке:

«Привет, как дела?»

Он ответил:

«Привет, нормально. Вы как?»

«Да тоже нормально»...

Словно телега, увязшая в грязи, мы месились вокруг этих дурацких «Как дела — Нормально», а дальше сдвинуться не могли. Но при этом мне стало вдруг так спокойно!

С супружеским сексом тоже всё было непросто. Следующие три ночи после моего отказа Ник возвращался домой поздно, и ещё долго сидел в кабинете, а когда ложился-таки в постель — даже не пытался ко мне приставать. Меня тоже не воротило от него, как в первый день, я теперь даже поглядывала на мужа во время завтрака или ужина и испытывала к нему родственное, привычное тепло. Но секса не хотела категорически! И всё же я понимала, что однажды дела Ника закончатся пораньше и мне либо придётся закусив губу удовлетворить его, либо  как-то объясняться. Я уже готова была придумать себе какую-нибудь проблему «по женски», но, слава Богу, пошли месячные.

И будто камень с плеч свалился. Мало того, что я получала отсрочку в плане интима, так ещё и беременность не состоялась!

Однако время шло, и когда врать и дальше о зятянувшихся «днях» стало невозможно, меня снова накрыло...

* * *

— Ну и что? Ты вытащила меня средь бела дня в кабак, обещала вселенскую пьянку, а сама сидишь, молчишь. И даже не ешь. В чём прикол? — не выдержала Катя. — Почти две недели прошло! Неужели тебя ещё не отпустило? — ожидая моего ответа, она допила кофе, ложечкой выбрала со дня чашечки всю пенку. Облизнулась и, наконец, двинула блюдце в сторону. — Ну давай. Рассказывай!

— Да что рассказывать, Кать? Всё как-то через жопу. — Мой кофе неумолимо остывал, а на нём ещё даже пенка не была тронута. Я вздохнула: — Всё через жо-о-опу-у-у... Будешь? — подпихнула чашку через столик.

— А вот, между прочим, — назидательно качнула пальцем неунывающая подруга, и потянула блюдце на себя, — некоторые исключительно так и предпочитают! Ну, через задницу. Всё зависит от настроя и количества смазки.

— Да какой тут настрой... Вот ты когда-нибудь любила так, чтобы прям душа вон? Чтобы... Ну не знаю... Чтобы мысли только о нём? С утра до вечера и с вечера до утра?

— Нет. И больше тебе скажу — не верю в такое. — Она склонилась к столу, понизила голос: — Тебе бы потрахаться нормально, и тоска бы прошла. А ты, вместо того, чтобы пользоваться тем, что мужик под боком, хернёй страдаешь. Ха! Мне б твои проблемы! Любовь у неё... У меня мужика уже сто лет не было — вот это проблема! А ты, дорогуша, с жиру бесишься. — И хохотнув, шлёпнула себя по ляхам: — А должна бы я! Вон у меня его сколько!

— Ты знаешь, а я ведь с Лёшкой когда-то в отношениях была. Когда в школе ещё училась.

— И что, хочешь сказать, с тех пор сохнешь?

— Нет, конечно. Я его тогда бросила ради другого — побогаче, покруче, повзрослее. Сильно повзрослее. На двадцать шесть лет.

— Ого... А ты, мать, не такая уж и овечка...

— Да не то слово, Кать! Видела бы ты меня тогда. Дура была, каких поискать и отчаянная до безумия. А Денис вроде и пытался в узде меня держать, но на самом деле был таким, знаешь... катализатором. Я за полгода с ним столько проблем огребла, сколько за всю жизнь до этого не знала, и потом ещё разгребала. А Лёшка тогда казался таким... Обыкновенным. У нас же с ним за три года дружбы даже секса нормального не было, одни поцелуи да рукоблудие.

— Так, короче... — Катя даже про кофе забыла. — Или ты мне всё рассказываешь, или заткнись, умоляю тебя. Я же теперь всю ночь спать не буду. Страсти — покруче, чем в кино!

И я рассказала. Без подвала естественно, да и вообще без криминала. Без беременности. Но не удержалась, раскололась про дочку-Ленку.

— ... И всё. Я тогда Лёшку последний раз видела. А теперь, вот, спустя столько лет...

— Ну а с этим, вторым, чем закончилось-то всё? Поженились?

— Нет, он погиб тем же летом. Несчастный случай.

— Ка-а-апец-е-ец... — выдохнула Катька.  — Тебе надо роман об этом написать! Серьёзно! А вообще как, жалеешь теперь, что с Лёшкой тогда не осталась?

Я довольно долго молчала, прислушиваясь к себе. Попыталась ещё раз вспомнить Дениса, какие-то моменты наивысшей страсти, свои мотивы и мечты, силу тяги к нему и глубину тоски... Но в эти воспоминания упрямо вползали и другие: первый поцелуй в школьной раздевалке; цветы, что упрямый пацан оставлял на моём подоконнике; бургеры среди ночи; таблетка от головы на открытой ладони...

— Нет, Кать. Вообще не жалею. Но с Денисом у меня всё и всегда было через боль. Даже когда я бывала очень счастлива — это всё равно было словно на разрыв, на грани с му́кой. Это было как болезнь. Когда и сам не летаешь, и любимому не даёшь. Когда друг без друга сдохнуть хочется, а вместе — вечно что-то не так и не то, и думаешь — да лучше бы сдохнуть! Горячо, кто бы спорил, но очень сложно. На пределе. Думаю, разница в возрасте сказывалась.

— Ну не знаю, — хмыкнула Катька. — Больше на созависимость похоже.

— Возможно, — согласилась я. — Но самое интересное, что с Лёшкой такого нет.

— Ну так может, ты и не любишь его?! — всплеснула Катька руками.

— Надрыва нет, боли нет, страха нет. Но рядом с ним жить хочется, Кать! И даже не рядом, а просто зная, что он где-то там есть. Вот он пишет мне: «Привет, как дела?» Просто — «Привет, как дела», понимаешь? А мне в этом столько всего слышится! Как будто мы с ним сидим в обнимку и болтаем, болтаем до бесконечности... И это такая лёгкость, Кать! Ты бы только знала... Может это и не любовь, но у меня такого никогда не было, и если бы я знала, что так бывает — я бы его всю жизнь ждала. Вот он какой, Кать... — и мой взгляд ни с того ни с сего затуманился слезами.

— Так, только не реви... — засуетилась подруга, хотя сама тоже была на подходе. — Давай десерт возьмём? — Она схватила меню. — Что будешь, штрюдель?

Я мотнула головой и опустила её на сложенные на столике руки.

— А что? Хочешь чизкейк? Или яблоко печёное?

Я снова мотнула головой.

— Ну а чего? Слу-у-ушай, а может винишка, м? А коньячку, хочешь?

Я закрыла глаза, и по щеке медленно поползла слеза.

— Я ребёнка хочу, Кать.

Она зависла, но лишь на мгновенье.

— Фу-у-ух, проблему нашла! Я-то думала! Ребёнка? Сейчас закажем! — и принялась рьяно листать меню. — О, смотри! Вот и ребёнки. Тебе кого, мальчика, девочку?

Я улыбнулась.

— Мне всё равно, Кать. Главное, чтобы от Лёшки.

А Катька в ответ только вздохнула и, отложив меню и подперев подбородок рукой, мечтательно уставилась в окно.

* * *

После разговора с подругой было так легко на душе, что и семейный ужин прошёл на редкость тепло. Я впервые за последние две недели спросила мужа, как дела у него на работе. А он вдруг стал интересоваться, как мы съездили, хорош ли салют на Красной площади.

После ужина Ник как обычно ушел в кабинет, я принесла ему чай и отправилась к себе в мастерскую. В Галерее где я сейчас работала стартовал новый поток он-лайн курсов пошаговой живописи. Я никогда раньше подобным не занималась, мне ближе была атмосфера моей студии и живое общение с учениками, но мне предложили попробовать — и я согласилась. Почему нет? Было ощущение, что жизнь распахнула горизонты и тут же посыпались интересные возможности и варианты — только и успевай выбирать! Конечно, для этого мне приходилось вникать в устройство виртуального кабинета, учиться обращаться с камерой и элементарно — прописывать на бумаге программу курса, но это всё было так интересно! Тем более что сегодня Лёшка неожиданно прислал не просто «Как дела» а фотографию лося и целую историю о том, как тот вышел к месту «дикой» ночёвки курсантов в лесу и как эти «здоровые лбы» орали от восторга на всю округу.