Здравый смысл твердил — надо успокоиться. Где-то потерпеть, где-то даже обмануть саму себя, и тогда, со временем, всё обязательно наладится, вернётся в свою размеренную колею. А пороть горячку — последнее дело. Лёшка, вон, даже на сообщения отвечать не спешит... Я-то куда тогда лезу?

Ближе к вечеру забрала из сервиса машину, заехала в гимназию за Алексом. Пока ждала его на парковке у центрального входа, увидела Селену, идущую в обнимку с другим парнем. Довольно-таки эгоистично возрадовалась, хотя и понимала при этом, что у Алекса теперь, должно быть, жуткий стресс... Но нет. Он был спокоен и как-то по-взрослому сосредоточен. Я подвезла его до дома и сразу же рванула к Катюхе.

Она всегда принимала меня не в салоне, а в своей квартирке-студии с изолированной спальней, и сеанс маникюра, как правило, заканчивался просмотром киношки с поеданием всяких вкусняшек. Для Кати это было важно.

— Мне надо расслабиться! Весь день клиентам угождать — ты даже не представляешь, как это сложно! — важно заявляла она.

А я, хотя и прекрасно представляла о чём она говорит, но не перечила, потому что понимала — подруга просто заедает своё одиночество. При этом, увы, неотвратимо приближая свой пятьдесят второй размер к пятьдесят четвёртому, а то и шестому...

Сегодня Катя припасла яблочных и вишнёвых штруделей и бутылочку ягодной наливки.

— Ой, Кать... я за рулём.

— Ну зда-а-асти...— возмущённо упёрла она руки в сдобные бока. — А чего ты припёрлась-то тогда вообще?

Раньше я иногда ловила себя на мысли, что именно вот эта шутливо-хабалистая манера общения и притянула меня в своё время к Катерине. А сейчас вдруг осознала — да просто Катя всегда напоминала мне Ленку в молодости, только в зазеркалье — не тощую и скачущую от одного мужика к другому, а толстую и одинокую. Но всё равно простую и по-своему верную дружбе.

— Чай, Кать. Только чай, — примирительно вскинула я ладони. — А лучше кофе.


— С коньяком, да?

— Нет, Кать. Если тебе хочется напиться, давай выберемся куда-нибудь в воскресенье. А сегодня нет. Мне надо быть в трезвом уме.

— Да?.. — пытливо прищурилась она, — а мне что-то кажется, что трезвый ум тебе только мешает. Ты чего кислая такая? Плохо съездили?

Я вздохнула. Катюха была единственной, кому я могла бы довериться, но при этом она была чертовски лояльна к Нику, а семью нашу хотя и называла дурной, но считала образцовой, говоря, что всякие там разногласия, как огонь для железа, — только укрепляют супружескую связь. Я уж молчу о том, как искренне она радовалась каждый раз, когда наши с Ником отношения выходили на новый мирный виток. А в тот раз, когда я сказала, что мы работаем над ребёнком? Она же вообще чуть в пляс не пустилась!

— Нет, почему, — обречённо дёрнула я плечом, — нормально съездили.

— Угу. А чего умираешь тогда?

— Не знаю... — я снова вздохнула. — Устала, наверное. Плюс скучаю теперь немного, всё-таки Родина.

— Так, ла-а-адно, — плеснув себе полную стопку наливки, Катька грозно навалилась на стол, отчего всё, что на нём находилось, испуганно задребезжало. — Рассказывай! Особенно про ту часть, по которой скучаешь. Вот жопой чую, что-то тут не то!

А как ей рассказывать, если она, как и все в Германии — кроме самих Трайберов, естественно, — считает, что Ник Алексу родной родитель, а я — приёмная? Врать не хотелось, выдавать чужие секреты тоже... Так и пришлось сказать, что я просто встретила в России бывших одноклассников и давних друзей. Что очень душевно пообщались, а теперь вот... Мне их не хватает.

— Всех не хватает, или кого-то конкретного? — усмехнулась Катька. — Как там, говоришь, зовут супермена, который вас подвозил, Лёша?

Я, кажется, порозовела. Машинально поднесла кружку чая к губам и замерла, пряча за нею неловкость.

— Я тебе так скажу, подруга, — шлёпнула Катя ладонью по столу, — когда мы с Дольфом разводились, мне казалось — ну подумаешь! Осточертел он мне тогда, вот прям невыносимо. Как ошейник с поводком — не давал ни развиваться, ни собой оставаться, только и дел, что воспитывал. А я молодая, красивая, да и не дура вроде, так неужели не найду себе мужика покозырнее — вот так я думала, понимаешь? И что теперь? Посмотри на меня. Семь лет прошло, а я как работала у него в салоне, так и работаю. А мужики? Ау-у-у, мужики, вы где? — шутливо заозиралась. — А теперь, когда к Дольфу в салон жена с ребёнком заезжают, знаешь, как меня это цепляет? — Покачала головой и с ненавистью шлёпнула себя по ляжкам: — Или, думаешь, вот этот тридцатник отборного целлюлита сам по себе прилип? — Плеснула себе очередную стопку наливки и махом выпила. — Жалею, я, Мил!  Дура была! Думаю иногда, что вот потерпела бы годик, другой — и оно бы дальше пошло как по накатанной. Стерпится — слюбится, слыхала такое? Дольф ведь развода не хотел, а то, что дал мне его — так это опять же я замучила его своим нытьём и скандалами. Вот и думай теперь. Николос у тебя золотой мужик, хотя и сухарь, конечно, а Лёша этот... Так, пустое! Романтика юности! Нет, оно конечно классно — эмоции, влюблённость и всё такое, но живём-то здесь и сейчас, а не где-то там, в сказочном королевстве. — Помолчала. — Опять же, Алекс тебя как родную мать принимает, да и ты без него не сможешь, точно тебе говорю. А там глядишь, может, и ещё кого уже ждёте? Ну чего ты кривишься? Кто тебе ещё правду скажет, если не я?

— Ой, Кать... — вздохнула я, — думаешь, я всё это не понимаю? Понимаю, конечно. Поэтому и не порю горячку. Тем более что Лёшка женат,  и детей у него двое. Маленьких.

— Пфф! — всплеснула та руками. — Так тем более, Мил!

— Но знаешь... Сердцу ведь тоже не прикажешь. К тому же, у меня же не то, чтобы прям любовь, а так...  Как ты и говоришь — тоска по юности. Наверное.

* * *

Вечером зашла к комнату к Алексу. Поболтали с ним о школе, о том, в каком восторге от фотографий из поездки был Густав Хильдт — его учитель русского языка.

— Кстати, мам! — вспомнил вдруг Алекс и суетливо повозил мышкой по столу. Монитор вспыхнул, и сын запустил видео с рабочего стола. Сердце моё заколотилось — это был тот самый ролик про МЧС. Алекс перемотал сразу на конец. — Узнаёшь?

Тут Лёшка был моложе, чем сейчас, и вообще ещё без бороды. Я попыталась разглядеть есть ли у него на шее шрам, но высокий ворот пожарной спецовки не дал.

— Главное, когда он в гостиницу утром приехал — ну, перед базой, помнишь? — Алекс поставил видео на паузу, как на зло, поймав в кадр открыто улыбающегося Лёшку с поднятым вверх большим пальцем, — мне сразу показалось что лицо у него знакомое. Ну посмотри, посмотри! Это он, да?

— И правда, — я взяла со стола карандаш, и вместо того, чтобы смотреть в монитор, стала разглядывать, как он заточен. — А я прошлый раз даже и не обратила внимания. Хотя вообще не удивительно наверное, он же, вроде, в МЧС работал.

— Да ты знаешь, мам, где он только, оказывается, не работал! Пацаны рассказывали. Я хотел бы с ним на курс выживания в сибирской тайге пойти, пацаны говорят, он раньше водил группы и вроде собирался со следующего года снова начать...

В тоне сына был полунамёк, полупросьба, но я сделала вид, что не расслышала. Какая, к чёрту, тайга, тем более в пятнадцать - шестнадцать лет? Боже упаси! Алекс на всякий случай подержал паузу подольше, но, так и не дождавшись моей реакции, вздохнул:

— И в Карелию тоже, и на Байкал. Ты бывала на Байкале?

— Нет.

— А я хотел бы посмотреть.

— Можно купить тур, не думаю, что это проблема. Хочешь, я поговорю с Ником?

— Мам, я говорю про курс с Лёхой!

Я от неожиданности аж фыркнула:

— С ке-е-ем?! С чего это он вдруг Лёхой тебе стал? Я конечно понимаю, что ты теперь крутой русский, но и ты тогда не забывай, что в России принято называть посторонних людей по имени-отчеству. Особенно, если они годятся тебе в родители!


— Угу, — хмыкнул Алекс. — А ты с моим отцом тоже на ВЫ разговаривала?

— Так, ладно, — проглотив колкость, встала я. — Чтобы через час уже был в постели, ясно?

— Вообще-то Лёшка сам разрешил мне называть его просто по имени, — пояснил мне вдогонку Алекс. — Так что не переживай, мы с ним сами как-нибудь разберёмся.

Я остановилась на пороге, обернулась.

— Интере-е-есно, и когда же это вы успели так снюхаться?

Алекс рассмеялся:

— Когда надо! Да он нормальный, мам! Мне даже как-то немного жалко его. Ну, из-за жены.

Я как можно беззаботнее сунула руки в карманы домашних брюк.

— А что с ней не так?

Алекс пожал плечами:

— Пацаны говорят, она у него то ли больная, то ли парализованная. Они втихую называют её овощем. Я не знаю почему, наверное, потому что она сама не двигается? Лёха поэтому и в городе осел, никуда не выезжает теперь, а раньше, говорю же — группы водил в дикую природу. А ты не знала про жену? Серьёзно?

— Спи давай... — только и нашла, что ответить я.

Глава 23

В начале седьмого Лёшка устроился за дальним столиком в одной из кафешек Домодедово и, заказав что-то из горячего меню, включил, наконец, телефон. Тут же посыпались десятки сообщений, как будто всех разом прорвало писать ему именно в те полтора часа, что он летел от Минска. Прежде чем читать, Лёшка просмотрел список отправителей. Особо ни на что не рассчитывал, знал, что Люда с сыном ещё в пути, но когда убедился, что от неё ничего и нет — где-то внутри всё равно заскрежетало...

Так, хорош! Детский сад, блин.

Больше не давая себе возможности снова проваливаться в мысли о Людмилке, поотвечал на некоторые сообщения. Потом подумал немного, и всё-таки набрал Саню.

— Ну ты, чёт, как первый раз, Лёх! — поржал тот. — Второй день только.