Всюду была разбросана одежда. Моретти небрежно подобрал несколько предметов, освобождая гостям место на креслах и диване. Никто не сел. Тони повернулся к Кэтрин и улыбнулся.

— Какое имя вы назвали?

От волнения у нее снова перехватило горло.

— Труит. Мистер Ральф Труит.

— А вы, стало быть?..

— Миссис Труит. Новая миссис Труит.

— Надеюсь, вы будете счастливы в браке.

— Благодарю.

— Это имя мне неизвестно.

Мэллой откашлялся.

— Мистер Труит — ваш отец.

Моретти рассмеялся, продемонстрировав алебастровые зубы. Его щеки покрывала дневная щетина.

— Моего отца зовут Пьетро Моретти. Моя мать — Анжелина. Отец играл на аккордеоне в Неаполе. Когда мне исполнилось три года, родители переехали в Филадельфию, в ее итальянскую часть. Там отец выступал в разных итальянских ресторанах. Потом стал владельцем одного из них. Он и сейчас им владеет. Мой кузен Витторио готовит еду, очень, кстати, хорошую, отец играет на аккордеоне, мать собирает деньги.

Мэллой перебил его:

— Вы родились в Висконсине. Ваш отец — Ральф Труит.

— Кто вы такие? — разозлился Антонио.

В разговор вступил Фиск.

— Нас нанял ваш отец. Он пытался отыскать вас.

— Вы за мной следили?

— Да. Несколько месяцев.

— Очень неприятно.

Агенты уставились в пол. Антонио перевел взгляд

Кэтрин и обратился к ней:

— Я учился в консерватории в Филадельфии. С тех пор работаю в ресторанах музыкантом. Слово «ресторан» звучит неплохо. Для концертов я недостаточно талантлив, а для педагогической работы талантлив излишне. К тому же терпеть не могу детей. Предпочитаю компанию взрослых. Поэтому я здесь. Никакого мистера Труита я не знаю. И никогда не бывал в Висконсине, хотя, возможно, там и неплохо. Это слишком далеко.

— Вы придумываете. У нас есть факты.

— Разрешаю проверить. У меня имеются бумаги, документы, банковская чековая книжка. Немного денег, можете посмотреть. Мой отец по-прежнему в Филадельфии. Мать все так же зовут Анжелина, и она берет у посетителей деньги. Бренди?

Тони налил напиток в бокал и повертел его в тусклом свете.

— Ваша мать — графиня Эмилия Труит. Отец — Андреа Моретти, учитель музыки, нанятый мужем вашей матери, мистером Труитом.

— Настоящая графиня? Очаровательно. Каким бы ни был соблазн заменить ресторанную жизнь на высокий титул, боюсь, вы заблуждаетесь. Все неправда, каждая ваша фраза. Могу прочитать вам письма матери. Она просит приехать домой и найти хорошую девушку. Хорошую девушку, такую, как молодая миссис Труит. Зачем мистеру Труиту меня видеть, если он не мой отец?

— Он переживает.

— Потому что его жена оказалась шлюхой?

Мэллой искоса взглянул на Кэтрин.

— Мистер Труит чувствует, что был несправедлив к вам и надеется это загладить.

— Каким образом? Хочет, чтобы я оставил Сент-Луис и отправился в Висконсин? Это не похоже на право первородства.

— Он ваш отец. Он вел себя как ваш отец с момента вашего рождения.

Глаза Тони Моретти гневно вспыхнули.

— Мой отец вел себя как мой отец с момента моего рождения. Может, хотите взглянуть на фотографии? У меня их нет. На мои детские вещи? Они в Филадельфии. Доказать, кто ты такой, просто. Трудно доказать, что ты не кто-то другой. Я не сын этого человека, что бы он ни думал. Мне жаль, что мистер Труит испытывает муки совести. Обычно я очень уступчивый. С удовольствием пошел бы ему навстречу. И с вами мог бы договориться, но мне сейчас не до гостеприимства. Все, что у меня есть, это бренди, а вы от него отказываетесь. Пожалуйста, уйдите.

Кэтрин уселась в кресло, с которого Моретти сбросил одежду, в том числе и пару темных женских чулок.

— Мистер Моретти, — начала она тихо.

— Это вы та дама? В ресторане, дама в черном… Дама в трауре.

— Да. — Рука Кэтрин задрожала, — Но напомню вам, что я не в трауре. Вы замечательно играете на фортепьяно.

Она представила Тони в кровати. Вообразила его обнаженным, возбужденным, откинувшимся на шелковые подушки и ожидающим. Ожидающим ее. От него пахло вчерашним одеколоном и теплой постелью. Все это она живо нарисовала в фантазиях. Где он был, что делал. Она ощущала запах женщины, которая недавно покинула его объятия.

Кэтрин заговорила твердо, и Тони внимательно слушал каждое слово.

— Вы страдали. Мистер Труит знает, что вы на него сердитесь. Он тоже страдал. Сердце его изранено. Он терзается ночами, размышляя о вас. Понимает, что сильно вас обидел, плохо с вами обращался. Теперь он намерен начать все заново. Так вернитесь домой, в дом вашего рождения, в большой дом. Тогда он снова оживет. Я не стану обманывать, что мистер Труит вас любит. Пока нет. Но он желает вас полюбить. Желает быть добрым. Надеется, что вы простите его за… все. Прошу вас…

— А что вы, новоиспеченная миссис Труит, сделаете для того, чтобы эта смехотворная мечта превратилась в реальность?

— Я обещала ему. Он богат. Я сделаю что угодно.

— Дайте мне ваше кольцо.

— Извините?

— Я потерял булавку для галстука, помните? И я обожаю бриллианты. Дайте мне ваше кольцо. Возможно, я подарю его своей девушке. Или сам буду носить. Я ведь экстравагантный человек. Или сделаю из него новую булавку. Она будет привлекать внимание, когда я сяду за фортепьяно. Согласны? Камень будет сиять под лампой. А может, я выкину его в Миссисипи. Или проглочу. Дайте его мне.

— Миссис Труит, — вмешался мистер Фиск, по- настоящему встревоженный.

Поколебавшись, Кэтрин сняла кольцо и положу в протянутую ладонь.

— Возьмите. Муж велел сделать все возможное, и я сделаю. Возьмите. Оно ваше. Только возвращайтесь домой.

— Если бы это был действительно мой дом, если бы он имел ко мне отношение, я бы согласился с вами в одну секунду и не заставлял бы снимать кольцо с вашей прекрасной руки, — Тони надел украшение на мизинец. — Маленькое, но красивое.

Бриллиант сверкнул в свете оплывающих свечей

— А сейчас я попросил бы вас удалиться. Оставьте меня в покое. Полагаете, моя жизнь очень хороша? Это не так. Думаете, я окружен любовью? Нет, не окружен. Но я не желаю разгадывать вашу головоломку, — Тони вернул Кэтрин кольцо, — И ваш маленький деревенский бриллиант мне не нужен. Вон отсюда ко всем чертям!

Мэллой не отступал.

— Мистер Труит, мы не совершаем ошибок.

— Не называйте меня этим именем, — разъярился Тони. — Я уже вам сказал. Меня зовут Моретти. Сегодня у меня выходной. Час любезности с незнакомцами закончился. Убирайтесь с этой дурацкой историей к вашему деревенскому мужлану, кто бы он ни был, и передайте, что оплошали. Или поезжайте на поезде в Филадельфию. Обратитесь там к любому. Они помогут вам найти Моретти, задайте им вопрос о сыне. Родителям не нравится то, что я делаю. Они считают, что игра на фортепьяно — занятие для девушек. Они тоже хотят меня вернуть. Если уж возвращаться, то к родным. Но мой дом здесь. А вы из него выметайтесь.

Молодой человек открыл бутылку и налил себе ой бокал бренди. Кэтрин живо представила, как по ее телу огнем разливается напиток.

— Мы еще придем, — тихо пообещал Фиск.

В его голосе едва заметно прозвучала угроза.

— Вряд ли. С какой стати?

Антонио уселся в голубое бархатное кресло. Красный халат распахнулся у него на груди. Кэтрин увидела длинный торс.

Больше им ничего не оставалось, как удалиться. Когда, спотыкаясь в темноте, они спускались по лестнице, то услышали его смех. Два униженных пинкертона. Кэтрин надела кольцо на палец и улыбнулась. Она испытывала восторг.

Возвращались они через воскресный рынок. Пробирались в толпе мимо дешевых платьев, хлипких пальто, мимо рядов с замерзшей капустой и медными кастрюлями. Кэтрин заметила человека, продающего птиц. Желтых, голубых и красных канареек. Маленькие птички казались на холоде полумертвыми, но она купила одну, вместе с красивой клеткой, и понесла в гостиницу. Держала клетку в руке и дышала на дрожащее тельце птички, оберегая от морозного воздуха на воскресных улицах Сент-Луиса.

Глава 13

Кэтрин решила подождать пять дней. Душа горела огнем, но она хотела выдержать время. А когда эти дни пройдут, не станет медлить и часа.

Прежде чем рассказать об Антонио, она написала Ральфу о своих планах в отношении сада. Кэтрин рассказала о времени, проведенном в библиотеке. Описала высокие окна, длинные столы, косые лучи солнца. Поведала о том, что можно сделать в саду. Она заставит растения вновь зацвести! Она была даже нежна, но в меру. В конце концов, она едва знала своего мужа.

В письме Кэтрин спросила, может ли она заказать семена и рассаду для посадки весной. Так они отпразднуют возвращение домой Антонио. Она догадывалась, каким будет ответ Ральфа: она вольна делать все, что захочет. Кэтрин улыбнулась, поскольку это — правда..

Часами она простаивала в Миссурийском ботаническом саду, любуясь восхитительными орхидеями. Соцветия, белые и элегантные, как Тони Моретти, поражали нежной красотой. Их можно было выращивать в стеклянной оранжерее. Кэтрин внимала садоводам, которые перечисляли ей все, что может и не может народиться в климате Висконсина. Она не представляла сколько времени там длится весна, какая температура летом. Примерно прикидывала и покупала с осторожностью, но и с надеждой. Платила наличными шла в банк за дополнительными деньгами. Она приобрела маленькую серебряную ручку и блокнот с красными и белыми флорентийскими форзацами и аккуратно заносила туда название и свойства каждого заказанного растения.

Кэтрин мечтала о саде. Думала о своей жизни, напоминавшей лоскутное одеяло. Лоскуты эти были связаны между собой по-разному. Тут были и опыт, и знания, и интуиция. Но какой в них смысл? Она не имела представления о добре. У нее не было сердца, она не понимала, что такое — хороший, правильный поступок. Ей требовалось пространство, в котором она устроила бы сражение, бушевавшее у нее в груди.