Когда обед был готов, Кэрол и Стиви сели вместе в кухне, как часто делали в прошлом. Но стоило Кэрол откусить кусок сандвича с индейкой, как ее глаза внезапно наполнились слезами.

— Что случилось?! — встревожилась Стиви.

Она, впрочем, догадывалась, в чем дело. Сегодняшний день был перенасыщен эмоциями, с которыми не справился бы и молодой здоровый человек. Стиви и сама чувствовала радостное волнение и едва сдерживала слезы.

— Не могу поверить, что я наконец дома! — всхлипнула Кэрол. — Я боялась… боялась, что никогда больше…

Только теперь Кэрол смогла признаться, какой сильный страх она испытывала в последнее время. Она пережила взрыв в тоннеле, уцелевший террорист едва не убил ее. Постоянное присутствие охранников тоже напоминало Кэрол об опасности, которая грозила ей. Подобное был способен вынести далеко не каждый, но теперь ей больше не нужно было быть храброй.

— Все хорошо, Кэрол, все тревоги позади, — успокаивала ее Стиви, крепко обняв за плечи.

— Извини, я совсем расклеилась. Столько всего произошло… И Мэтью… Все эти переживания… — сбивчиво объяснила Кэрол.

— Ты имеешь полное право разреветься, — серьезно сказала Стиви. — Ты, заработала это право.

Когда обед закончился, сиделка убрала посуду, но Стиви и Кэрол еще некоторое время сидели за столом, допивая чай.

— Господи, Стиви, тебе давно пора домой… — спохватилась Кэрол, бросив взгляд на часы. — Алан, наверное, уже заждался!

— Он заедет за мной через полчаса, — ответила Стиви. Она явно нервничала. — Я тебе потом позвоню и расскажу, как прошла наша встреча.

— Можешь рассказать и завтра, я уж как-нибудь потерплю, — великодушно предложила Кэрол. — Наслаждайтесь друг другом, а обо мне не думайте… — В глубине души она чувствовала себя виноватой перед Стиви, понимая, что подруга фактически посвятила ей свою жизнь или, точнее, ее часть. Насколько Кэрол помнила, в своем стремлении сделать ее жизнь приятнее и комфортнее, Стиви делала гораздо больше того, чем требовали ее служебные обязанности, добровольно беря на себя дополнительные заботы и проблемы, решать которые она умела великолепно. Другой такой обязательной, преданной и внимательной секретарши Кэрол не нашла бы ни за какие деньги, поэтому она дала себе обещание быть к Стиви внимательнее, учитывая предполагаемые перемены в ее жизни.

Спустя тридцать минут Алан дважды посигналил у ворот, и Стиви, попрощавшись с Кэрол до завтра, ушла, предварительно взяв с нее обещание немедленно звонить, если возникнут какие-то проблемы. Кэрол пожелала Стиви приятного вечера. Стиви ушла, а Кэрол стала разбирать свои вещи. Когда джинсы, блузки и свитера были разложены по местам, Кэрол отправилась в свой переделанный из оранжереи кабинет и, сев за стол, устремила взгляд в сад. Компьютер был включен, но Кэрол слишком устала, чтобы работать. И неудивительно. В Лос-Анджелесе было только три часа дня, но в Париже уже наступила полночь, и Кэрол отчаянно хотелось спать.

В конце концов она все же пересилила себя и, выйдя в сад, села на скамью у пруда и позвонила по мобильнику детям. Хлоя сказала, что прилетит завтра и что ей не терпится как можно скорее увидеть мамочку. И снова Кэрол подумала, что ей стоило бы поспать, чтобы завтра встретить дочь свежей и бодрой. С другой стороны, ей хотелось как можно скорее адаптироваться к лос-анджелесскому времени, поэтому ложиться сейчас не имело смысла. Уж лучше сразу отмучиться, подумала Кэрол.

В этот день она, как и решила, легла в начале десятого, когда в Париже было уже утро, а проснулась на следующий день в половине одиннадцатого. К ее изумлению, Стиви уже была на месте — она заглянула к Кэрол в спальню и невольно разбудила ее.

— Пора вставать! — Стиви широко улыбнулась.

— Который час? — Кэрол с наслаждением потянулась и зевнула. — Похоже, я проспала не меньше двенадцати часов!

— Даже больше. Но сон был тебе необходим. — Стиви вошла в спальню, чтобы раздвинуть шторы на окне, и Кэрол сразу заметила у нее на пальце кольцо с небольшим бриллиантом.

— Ну, как у тебя дела? — спросила она, садясь в кровати. У нее немного болела голова, но Кэрол не беспокоилась, в конце концов, она сменила несколько часовых поясов. Она все же решила сказать о головной боли врачам, которые должны были осмотреть ее сегодня утром. Об этом тоже позаботилась Стиви. Невропатолог и нейропсихолог, работавшие с больными, перенесшими серьезные черепно-мозговые травмы, любезно согласились принять Кэрол без предварительной записи.

— У тебя точно нет никаких планов на Новый год? — ответила вопросом на вопрос Стиви.

Кэрол понимающе усмехнулась:

— Значит, ты все-таки решилась?

— Да, — твердо ответила Стиви, но лицо ее на мгновение стало испуганным. Впрочем, она быстро справилась с собой и протянула руку, чтобы Кэрол смогла полюбоваться кольцом. Оно было очень изящным, по-видимому, старинной работы, и прекрасно смотрелось на ее руке. Сама Стиви выглядела очень счастливой, и Кэрол почувствовала, что рада за подругу так, как могла бы радоваться за себя. Стиви как никто заслуживала все радости, какие только могла подарить ей жизнь.

— Мы летим в Вегас тридцать первого утром, — сказала Стиви. — Алан уже заказал для два номера в отеле «Белладжо».

— Превосходно! — Кэрол кивнула. — Я обязательно полечу с вами, только сначала нам придется пробежаться по магазинам. У тебя ведь нет подходящего платья, не говоря уже об аксессуарах! — Заговорив о магазинах, Кэрол заметно оживилась. Ей нравилось делать другим приятное, и она сразу подумала о том, какое платье она могла бы купить Стиви в подарок.

— Сегодня ты должна отдохнуть, — возразила Стиви. — А по магазинам мы могли бы сходить и с Хлоей.

— Ладно, там будет видно. Времени у нас еще достаточно. — Кэрол не спеша выбралась из постели и стала одеваться. Выпив чашку чая и съев несколько тостов, она сразу почувствовала себя намного бодрее и решила, что голова у нее болела скорее от голода, чем от чего-то еще.

Так и оказалось. Невропатолог, к которому Кэрол отправилась вместе со Стиви, подтвердил, что с ней все в порядке и что волноваться совершенно не о чем. Ее история болезни, впрочем, произвела на врача сильное впечатление. Просматривая данные анализов и читая краткий анамнез, который лечащий врач по просьбе Стиви представила в переводе на английский язык, он долго качал головой, а потом сказал:

— Вы даже не представляете, как вам повезло, мисс Барбер!

Когда Кэрол поинтересовалась насчет отдаленной перспективы, врач предупредил, что в течение еще примерно полугода она может страдать от кратковременных провалов в памяти, Кэрол знала об этом еще от парижских врачей, так что ничего нового он не сказал. Американский невропатолог ей не понравился, хотя он и считался лучшим специалистом на всем Западном побережье. Его французские коллеги были намного внимательнее и любезнее. Кэрол, впрочем, решила не думать об этом, зная, что, если не произойдет ничего неожиданного, в следующий раз ей предстоит встретиться с ним только через месяц. А пока она должна была приезжать на сеансы физиотерапии и сделать компьютерную томографию.

Женщина-нейропсихолог, которая осматривала ее в том же кабинете двадцать минут спустя, произвела на Кэрол гораздо более приятное впечатление. Невропатолог был педантичен и сух, а его коллега, напротив, была жизнерадостной и милой женщиной, которая появилась в кабинете словно луч солнечного света. Миниатюрная, тоненькая, бледнокожая, с большими голубыми глазами, копной ярко-рыжих волос и россыпью веснушек, она была похожа на доброго маленького эльфа из английского или ирландского фольклора. Догадка Кэрол оказалась правильной: врача звали Уна О'Рурк, и говорила она с отчетливым ирландским акцентом. При одном взгляде на нее хотелось улыбаться.

Вспорхнув на табурет, стоявший напротив кресел, где сидели обе женщины — Стиви вошла в кабинет для моральной поддержки, а также чтобы записывать врачебные рекомендации, — Уна весело прищурилась.

— Я слышала, мисс Барбер, что вам довелось немного полетать по одному из парижских тоннелей, — начала она. — Я читала об этом, но меня интересуют ваши собственные впечатления.

— Это было совсем не так интересно, как писали газеты, — сдержанно ответила Кэрол, которая еще не отошла после общения с невропатологом. — Можете мне поверить: когда я собиралась в Париж, ничего подобного в мои планы не входило.

Уна О'Рурк заглянула в историю болезни Кэрол.

— У вас была потеря памяти, но, если судить по тому, что написали наши французские коллеги, сейчас у вас все в порядке. Это действительно так или французы решили прихвастнуть?

— Я вспомнила почти все, — ответила Кэрол, смягчившись, — женщина начинала ей нравиться. — Но поначалу… поначалу я чувствовала себя довольно странно. Я не помнила, кто я такая и как меня зовут, не узнавала ни собственных детей, ни бывшего мужа. Моя память исчезла, словно я… словно я никогда не жила.

— Но теперь, вы говорите, у вас все в порядке? — Улыбка Уны была теплой и дружеской, а глаза смотрели внимательно и по-доброму, и Кэрол окончательно оттаяла. Пока она лежала в больнице, нейропсихолог с нею не работал, но американские специалисты считали психологический аспект лечения важным. Кэрол предстояло встретиться с Уной еще три или четыре раза, хотя она и считала себя совершенно здоровой.

— Да, в порядке, — кивнула она. — Кое-какие пропуски и белые пятна, конечно, остались, но по сравнению с тем, что было, когда я очнулась, это небо и земля.

— Не было ли у вас неожиданных приступов тревоги? Бессонницы? Головных болей? Депрессий? Не совершали ли вы странных поступков? — быстро перечислила Уна, но Кэрол ответила отрицательно, упомянув только сегодняшнюю головную боль, которую она приписала смене часовых поясов.

— Полагаю, вам очень повезло, мисс Барбер, — заключила Уна. — Никаких последствий, какие обычно бывают в подобных случаях… Наш мозг — очень сложный и тонкий инструмент, поэтому врачам бывает нелегко предсказать, как он поведет себя после сильнейшей травмы, какую получили вы. — Она вздохнула. — Порой мне кажется, что нейропсихология, которой я занимаюсь, больше похожа на гадание на кофейной гуще, чем на серьезную науку. Или на волшебство, если вам так больше нравится, — поспешно добавила Уна. — Скажите, когда вы планируете вернуться к работе в кино?