— Мне правда очень жаль, что меня не было рядом, когда вы во мне нуждались, — сказала она, обращаясь к дочери. — И ты должна как можно подробнее рассказать мне о тех временах. Я хочу знать, что вы чувствовали… Быть может, я поздно спохватилась — вы оба выросли и не нуждаетесь в моем постоянном присутствии, но кое-что, я думаю, еще можно изменить. Я, во всяком случае, попытаюсь. — От столь длинной речи у Кэрол сбилось дыхание, и ей пришлось сделать паузу, чтобы перевести дух. — А сейчас?.. — спросила она после непродолжительного молчания. — Какие у нас отношения сейчас?

— Нормальные, — честно ответила Хлоя. — Я живу в Лондоне, а ты приезжаешь меня навестить, или я прилетаю к тебе на Рождество и на День благодарения. Впрочем, Лос-Анджелес мне не очень нравится. Лондон гораздо круче.

— Круче? — переспросила Кэрол. Стиви смотрела на нее с изумлением — ее подруга говорила бегло и почти без запинки.

— Красивее. Лучше. Интереснее, — «перевела» Хлоя.

— А где ты училась? Я имею в виду — после школы?..

— В Стэнфорде.

— Что это такое? — Название ничего не говорило Кэрол.

— Это один из лучших университетов, — подсказал Джейсон, и Кэрол кивнула.

— Я так и думала. Ведь ты дочь знаменитой актрисы! — сказала она, и на этот раз Хлоя улыбнулась вместе со всеми.

Они еще немного поговорили о более простых вещах, но стало заметно, что Кэрол трудно продолжать разговор. До сих пор ее поддерживало только возбуждение, вызванное обрушившимися на нее новыми впечатлениями, но сейчас наступала реакция. Язык у нее заплетался, слова путались, глаза закрывались сами собой. Заметив это, Джейсон решительно прервал разговор и предложил всем вернуться в отель.

Кэрол так устала, что даже не стала возражать. Попрощавшись с ней, Джейсон и дети вышли первыми, и только Стиви чуть-чуть задержалась.

— Ты делаешь успехи, — шепнула она, целуя подругу. — Скоро ты будешь говорить лучше нас. И Хлое ты ответила совершенно правильно. Она все еще на тебя дуется, хотя за столько лет ей пора бы справиться со своим эгоизмом.

— Ты должна все мне рассказать, — ответила Кэрол, с трудом ворочая языком. Глаза у нее закрывались сами собой, но она еще боролась. — Я слишком много забыла — даже собственную дочь.

— Обязательно расскажу, но не сегодня, — пообещала Стиви и вдруг заметила розы, стоявшие на полу в углу комнаты в большом стеклянном сосуде. Их было по меньшей мере две дюжины — больших, красных, на длинных стеблях. — А откуда здесь эти цветы? От кого они?

— Принес один француз. — От усталости Кэрол снова заговорила короткими фразами. — Я его не знаю. Он говорил, как его зовут, но я забыла. Еще он сказал — мы давние друзья.

— Странно… — протянула Стиви. — Охранник не должен никого к тебе пускать.

Действительно, кроме врачей и членов семьи, входить в палату никому не разрешалось, но ни один охранник не посмел бы остановить бывшего министра внутренних дел Франции. Впрочем, ни Стиви, ни Кэрол не подозревали об этом.

— Каждый может сказать, что он твой старый друг. Особенно журналисты, — продолжала Стиви. — Ну ничего, я поговорю с начальником отделения и потребую, чтобы охранник строже относился к своим обязанностям. В противном случае твои поклонники будут дневать и ночевать у тебя в палате. Внизу и так не пройти — столько они натащили букетов и сладостей.

В самом деле, каждый день в больницу доставляли огромное количество цветов и подарков, но Джейсон договорился с главврачом, чтобы их распределяли между персоналом и другими пациентами. Хранить их все равно не было никакой возможности — для этого могло понадобиться несколько комнат.

— Хотела бы я знать, кто этот таинственный француз… — задумчиво проговорила Стиви. — Ты его узнала?

Это был не самый принципиальный вопрос, но Стиви решила, что все равно должна его задать. Память возвращалась к Кэрол на удивление быстро, и не исключено было, что кое-что она уже в состоянии вспомнить.

— Нет, конечно, — ответила Кэрол. — Я забыла даже собственных детей, так почему я должна помнить его?

— Я только спросила, — поспешно ответила Стиви. — Ладно, завтра же поговорю с главврачом…

Она и раньше замечала кое-какие недостатки в работе охраны; например, когда дежурный охранник уходил на перерыв, его никто не сменял, и в это время в палату мог проникнуть кто угодно. Очевидно, что-то подобное произошло и на этот раз. Стиви твердо решила, что так оставлять это дело нельзя.

— Красивые цветы, — заметила она.

— Не беспокойся, он был очень любезен и пробыл совсем недолго. А еще он сказал, что знает моих детей, — припомнила Кэрол.

— Ну, сказать-то можно что угодно, — буркнула Стиви. Она была встревожена, но старалась не показывать этого, чтобы не напугать Кэрол. Журналисты, поклонники, любители автографов, просто любопытные… да мало ли кто еще мог появиться в палате?! Профессия звезды всегда была небезопасной. С другой стороны, руководство Ля Питье еще никогда не имело дел со звездами такого уровня и не представляло всех возможных осложнений. С самого начала Джейсон и Стиви хотели нанять профессиональных секьюрити, но главный врач убедил их, что в больнице есть собственная охрана, которой будет достаточно. Результат, как говорится, был налицо: стоило охраннику отлучиться, и в палате Кэрол тотчас появился какой-то неизвестный француз с цветами. Слава богу, если не с фотоаппаратом — меньше всего Стиви хотелось, чтобы кто-то сфотографировал Кэрол на больничной койке.

— До завтра, дорогая, — попрощалась она с подругой. — Отдыхай. Завтра мы снова с тобой поболтаем.

— Иди в задницу! — откликнулась Кэрол с лукавой улыбкой. В эти мгновения она была до того похожа на себя прежнюю, что Стиви почти поверила: все кончится хорошо.

Так хорошо, как она не смела и надеяться.

Глава 8

На следующий день Джейсон, Энтони и Хлоя с утра отправились в Лувр, а потом совершили набег на магазины. Они вернулись в отель, когда время ланча уже заканчивалось, и поэтому пообедали не в ресторане, а и баре на первом этаже. После обеда Джейсон и Энтони поднялись в номер, чтобы сделать несколько деловых звонков. Оба работали с важными контрактами и не могли упустить ни одного дня. К счастью, их клиенты с полным пониманием отнеслись к тому, что Джейсону и Энтони пришлось уехать в Париж — у Кэрол хватало поклонников даже в среде профессиональных финансистов. Кроме того, Джейсона с успехом замещали его партнеры, которым он давал необходимые советы и консультации. Правда, его отсутствие все равно сказывалось, однако и Джейсон, и Энтони рассчитывали, что по возвращении сумеют наверстать упущенное.

Время, когда ее отец и брат были заняты делами, Хлоя провела в бассейне, в косметическом и массажном кабинете. На работе ей пришлось взять отпуск за свой счет — впрочем, когда она рассказала, в чем дело, начальство пошло ей навстречу. Главный редактор даже сказал, что она может оставаться в Париже столько, сколько потребуется. И вот, после первых, наполненных тревогой и ожиданием в больнице дней, у Хлои появилось свободное время. Она решила этим воспользоваться, чтобы позвонить в Лондон молодому человеку, с которым познакомилась незадолго до несчастья с Кэрол и который ей очень нравился. Она рассказала о том, что случилось с ее матерью. Джейк — так звали молодого человека — очень обрадовался ее звонку и искренне сочувствовал ей. Он сказал, что скучает и хотел бы увидеть Хлою, как только она вернется в Лондон. Он сам собирался ей позвонить, но Хлоя его опередила. Потом они поговорили о последних лондонских новостях и попрощались. Он обещал позвонить Хлое в ближайшее время.

Пока близкие Кэрол занимались своими делами, Стиви поехала в больницу. Врачи, с которыми она предварительно посоветовалась, разрешили ей рассказать Кэрол все, что ей было известно о ее жизни. Очевидно, они надеялись, что те или иные подробности в рассказе Стиви сумеют сыграть роль своеобразного катализатора, способного вывести Кэрол из заторможенного состояния и оживить в памяти все, что она забыла. И Стиви готова была попробовать — ей только не хотелось нечаянно расстроить подругу упоминанием о каком-то печальном событии, которых в ее жизни хватало.

С собой Стиви захватила пару сандвичей. Устроившись на стуле напротив постели подруги, она достала один из них и приготовилась начать свой рассказ. Никакого особого плана у нее не было — Стиви заранее решила, что будет просто отвечать на вопросы, которых у Кэрол со вчерашнего дня наверняка накопилось немало. Стиви почему-то была уверена, что подруга продолжит расспрашивать ее о родителях, но ошиблась. Не успела Стиви доесть свой сандвич, как Кэрол спросила ее о своем разводе с Джейсоном. Тема была довольно опасная, к тому же об обстоятельствах развода Стиви знала совсем немного. Так она и сказала Кэрол.

— Это было очень давно, дорогая, — проговорила она, торопливо доедая сандвич и вытирая губы салфеткой. — Тогда я у тебя еще не работала, поэтому подробностей не знаю. Конечно, я слышала, что, пока ты снималась во Франции, Джейсон увлекся какой-то русской моделью и в конце концов женился на ней. Впрочем, вскоре после твоего возвращения в Штаты он с ней расстался. К этому времени я уже поступила к тебе на должность секретаря, но, поскольку я была человеком новым, ты не стала посвящать меня во все обстоятельства. Помню только, что после развода со своей русской — она, кстати, ободрала его как липку — Джейсон дважды приезжал к тебе мириться, но у него ничего не вышло. Ты была здорово на него сердита — вы все время ссорились по телефону из-за детей, и прошло почти два года, прежде чем ты более или менее успокоилась. В последние десять лет вы с Джейсоном были добрыми друзьями, но не более того.

Пока она рассказывала, Кэрол слушала ее, откинувшись на подушку и полуприкрыв глаза, и только пальцы ее рук то сплетались, то расплетались, свидетельствуя о неустанной работе мысли. Казалось, она лихорадочно роется в памяти в поисках не упомянутых Стиви деталей, но ничего не находит. Ее память оставалась по-прежнему пуста и темна.