Пруденс всегда мечтала когда-нибудь услышать такие слова от любимого человека, но не подозревала до сих пор, какую силу и власть они будут иметь над ней.

— Негодяй, — выдохнула она, растворяясь в его нежных ласках.

Себастьян погрузил в ее лоно еще один палец, зная, что лишь готовность может облегчить предстоящую боль. Девушка повернула к нему лицо, цепляясь за его плечи, чтобы полнее утолить ноющую жажду, охватившую все тело. Он отвел прядь волос с ее влажных губ и приник к ним ртом. Мир сузился до их слившихся в жарком объятии губ и тел. Бедра девушки раздвинулись, давая его руке господство над ней. Пальцы мужчины двигались по собственной воле, подстраиваясь к ритму языка, омывающего ее рот. Почувствовав, как Пруденс изогнулась и задрожала под ним, Себастьян позабыл о терпении, о нежности, позабыл обо всем на свете. Единственное, что он понимал и признавал, — это низкий стон наслаждения, вырвавшийся из ее горла, и нежные сжатия ее лона вокруг его пальцев.

Себастьян приподнялся над девушкой.

— Мне не хочется причинить тебе боль, детка.

— Я знаю. — Она пробежала кончиками пальцев вдоль его бледного твердого шрама под подбородком. — Ты не причинишь мне боли. Ты не похож на своего отца, Себастьян.

Он смотрел на нее; его глаза — сверкающие дымчатые алмазы.

— Есть ли что-нибудь, чего Джейми не рассказал тебе?

Пруденс отвела взгляд, гладя ладонями его руки, наслаждаясь их мускулистой упругостью.

— Триция всегда говорила, что я пронырливая барышня. — Девушка обняла его за шею и прижалась губами к шраму.

Кожа Себастьяна покалывала от ее прохладного прикосновения. Ничто в его жизни не подготовило его ко встрече с ней. Ни мимолетные связи с женщинами до того, как он встретил Трицию; ни их неистовые совокупления, оставляющие его к утру выдохшимся и совершенно опустошенным. Для Себастьяна Керра было мало любви в занятии ею. Он уже давно подозревал, что был ущербным, как и его отец.

Вот и сейчас здесь эта женщина-дитя осмелилась сказать ему, что он ошибался. И предлагала себя, чтобы доказать это.

Себастьян заключил девушку в объятия, прижимая к себе, словно хотел согреть теплом и бархатной мягкостью ее кожи свою душу. Он поцеловал пушистые волосы.

— Позволь мне доставить тебе удовольствие, ангел, — пробормотал Себастьян и скользнул вниз по ее телу, целуя там, где лунный свет оставлял на коже дрожащие лужицы. Ее утонченный аромат — эта головокружительная смесь жимолости, жасмина и мускуса — сводил с ума.

Попытка Пруденс сжать колени позабылась, когда нестерпимое желание вновь почувствовать прикосновения Себастьяна овладело ею. Он нежно раздвинул бедра девушки. Его рот коснулся ее теплой плоти, стремясь дать утешение там, где прежде причинял боль.

Пруденс мысленно поблагодарила Себастьяна за то, что уложил ее на кровать, прежде чем начал это сумасшествие, иначе ноги не удержали бы ее. Девушка вплела руки в его волосы, светлые пряди скользили, словно шелк, между пальцами. Она откинулась назад, закрыла глаза и отдалась во власть восхитительных ощущений. Его прекрасный рот завораживал, выделывая вещи, которые она никогда даже в своих самых смелых мечтах не могла себе представить. Новизна этого наслаждения была темной, таинственной и необычайно сладостной. Пруденс изогнула свой гибкий стан, открываясь ему навстречу.

Не прерывая сумасшедшего ритма языка по пульсирующему бугорку горячей плоти, Себастьян погрузил пальцы глубоко в нее. Пруденс выкрикнула его имя хриплым от страсти голосом, который не узнавала сама. Ослепляющий водопад блаженства обрушился на нее, и девушка, едва не задохнувшись от страсти, задрожала среди подушек.

Тяжелые веки вздрогнули, приоткрылись, и Пруденс увидела склоненное над ней озабоченное лицо Себастьяна.

— Я испугался, что ты можешь лишиться чувств.

Ее губы изогнулись в застенчивой улыбке.

— Я не принадлежу к типу девушек, которые лишаются чувств.

Он коснулся ее губ и прошептал:

— Посмотрим, что я тут могу сделать.

Рука Себастьяна опустилась, чтобы расстегнуть крючки на бриджах. Пруденс покусывала свою нижнюю губу, стремясь унять дрожь. Не желая, чтобы он увидел ее страх, девушка протянула руку и загасила свечу в тот момент, когда Себастьян выскользнул из бриджей.

Темнота окутала их черным бархатным балдахином. Ее рука вспорхнула и легла на плечо мужчины. Глаза медленно привыкали к густой тьме, которую не мог рассеять лунный свет, пробивающийся между портьер. Пруденс оценила силу воли и терпение Себастьяна, прислушиваясь к частым, гулким ударам его сердца.

Она подставила лицо его поцелую, и их тела переплелись в страстном единении: его мускулистое бедро поймало в ловушку обе ее ноги, живот прижался к ее животу. Кожа горела от жаркого прикосновения его восставшей плоти. Себастьян приподнялся над ней, и девушка обвила его шею руками.

Он заглянул в ее глаза и увидел в их фиолетовых глубинах то, о чем ему меньше всего хотелось вспоминать в этот момент. Было бы так просто похоронить свою вину и сомнения в ее доверчивом теле, но почему-то он не мог овладеть ею обманом. Пруденс сама пришла к нему, но он должен удостовериться, что она знает цену приносимой жертвы.

Себастьян, не мигая, встретился с ее взглядом.

— Ты ведь понимаешь, что это ничего не меняет. Я все равно должен жениться на Триции.

Какой-то эгоистичный демон внутри него мучительно взвыл, когда Пруденс исчезла. Вот так просто. Всего секунду назад она была здесь, а в следующую ее не стало. Тело девушки оцепенело. Все, что было тающим теплом между ними, вдруг застыло.

Кровь отхлынула от лица Пруденс, когда его слова кинжалом пронзили ей сердце.

— Дай мне встать, — потребовала она.

Жаждущая плоть мужчины касалась шелковистых завитков между ее ног. Мускулы его напряглись от соблазна войти в ее медовое лоно, разбить ледяные покровы, растопить лед жаром своего желания, заставить снова и снова выкрикивать его имя со страстной несдержанностью.

Капельки пота выступили у Себастьяна на лбу.

— Ты не можешь просить меня остановиться. Это нечестно.

— Что ты знаешь о честности?

Отчаяние придало его голосу жесткие нотки.

— Ты сама пришла ко мне. Я думал, что ты все понимаешь.

— Дай мне встать, — вновь потребовала девушка, чеканя каждое слово.

Себастьян слетел с нее, словно она в него выстрелила. Пруденс никогда еще не испытывала такой болезненной пустоты. Без тепла его тела она почувствовала свою уязвимость и стыд за свою наготу. Девушка села на колени, прижимая покрывало к груди.

— Ты говорил, что я тебе небезразлична. Как ты можешь жениться на ней?

Себастьян уставился на пурпурный балдахин, положив голову на сложенные руки.

— У меня нет выбора. Триция может дать мне то, что мне нужно.

— А что тебе нужно, Себастьян? Деньги? Возможность получить титул? Городской дом в Лондоне?

Его голос был низким и хриплым.

— Респектабельность.

Пруденс рассмеялась.

— Респектабельность? Я имела респектабельность всю свою жизнь и могу заверить тебя, что в этом нет ничего необычного.

Девушка закрыла ладонями лицо. Себастьян поймал ее запястья в свои руки и нежно обнял.

— Послушай меня, Пруденс. У нас есть шанс на счастье, который выпадает не всем людям в этом мире. Я могу быть с тобой и лелеять тебя до конца наших жизней. Позволь мне заботиться о тебе.

Она съежилась.

— Что ты мне предлагаешь? Несколько часов перед рассветом после того, как Триция усыпит себя до бесчувственности? Поцелуй украдкой в кладовой? Новое платье ко дню рождения?

Себастьян дотронулся губами до ее волос.

— Я предлагаю тебе целую жизнь нежности. Триция никогда нас не заподозрит.

Пруденс повернулась к нему лицом.

— А если я забеременею? Что тогда? Ты скажешь, что это ребенок конюха? Или дворецкого?

Краска залила его щеки.

— Я могу защитить тебя от этого. Я знаю способы.

Себастьян надеялся, что был искренен. Но представив ее стройное тело с округлившимся животом, он вдруг ощутил такую острую тоску, что это чувство доставило ему почти физическую боль и потрясло до глубины души.

Он не сделал попытки остановить ее, когда девушка высвободилась из его объятий и соскочила с кровати. Горечь в ее глазах погасила последнюю искру надежды, и все же Себастьян не смог удержаться, чтобы не попытаться еще раз.

— Ты знаешь свою тетю лучше, чем кто-либо. Думаешь, у Триции не будет любовников после того, как мы поженимся? Это в порядке вещей в ее мире.

Пруденс, укутанная в одеяло, прошла к двери и присела, чтобы поднять свою ночную рубашку.

— Но не в моем.

Себастьян Керр, который всю свою жизнь закусывал губы до крови, но не позволял себе никого умолять, мягко попросил:

— Пожалуйста, Пруденс. Не оставляй меня.

Руки девушки остановились в своем движении. Она оглянулась и встретила его тоскливый взгляд. Рубашка скользнула вниз, прикрывая тело девушки, и одновременно на пол упало покрывало. Себастьян увидел, как в лунном свете сверкнула ее кожа.

Девушка прикоснулась к дверной ручке. Себастьян соскочил с кровати и пересек комнату в два шага. Его ладонь накрыла ее руку.

— Ты должна пообещать мне, что не выдашь меня Триции. Жизнь нас обоих зависит от этого.

Пруденс смотрела перед собой.

— Поклянись, что не сделаешь этого. Девушка подняла глаза. Себастьян отшатнулся, пораженный презрением в ее взгляде.

— Клянусь. — Она открыла дверь. — Между нами никогда ничего не может быть, потому что у меня нет денег, а у тебя, Себастьян Керр, нет мужества.

Тихий стук закрывшейся перед ним двери прозвучал громче, чем пистолетный выстрел. Себастьян шел к креслу как слепой. Палец ноги коснулся чего-то твердого, и он задержался, чтобы не раздавить холодную сталь и тонкое стекло очков Пруденс. Он осторожно положил их рядом со своей щеткой для волос. Среди зубьев щетки длинный темный волос переплетался с его светлым и более коротким.