– Кстати, не в этом ли и заключается один из ответов на вопрос, почему он именно меня зазвал в Египет? Может, именно для того, чтобы я дала ему контакты Полины в Швейцарии? А мой суслик-то совсем не так прост, как хочет казаться! Вот только его видимая хитрость – как на ладони, плюс совсем не умеет держать язык за зубами! Что ж, ты получишь телефончик и адресок, только смотри, как бы не пожалеть! А я сделаю все, чтобы Полина твою поездку со мной как следует запомнила!

Что сказать, эмоциональное состояние Жанны после допроса с пристрастием, учиненного ей пьяным Аполлинарием, немного изменилось – она определенно стала его подозревать в неискренности и двурушничестве.

Впрочем, она давно уже научилась скрывать свои чувства и всегда выглядеть супер – знаете ли, очень помогает в охоте за жирными богатыми теленочками. Так что она и вида не показала, что задета за живое (при ее-то планах, которые она уже успела понастроить по отношению к Аполлинарию), но решила для себя так представить дело Полине, чтобы та ни на минуту не сомневалась – Аполлинарий достоин страшной мести!

Кроме того, Жанна все-таки надеялась, что такую, как она, трудно не оценить по достоинству (как женщину вообще, и как женщину в постели), и она имеет все шансы, настроив Полину против Аполлинария, застолбить за собой место, ранее бывшее за ее «подругой». Все-таки, кроме собственного бизнеса у Аполлинария есть еще богатые родственники, которые уже и так ему помогают (о чем он сам несколько раз рассказывал). Деньги-то, в любом случае, есть, а проблемы с коммерцией как-нибудь разрешатся, а если и нет – то она-то лично ничем не рискует, и ей главное – просто выдоить из него как можно больше бонусов.

– Короче: телефончик – так телефончик, адресок – так адресок, но прежде, дай-ка я сама позвоню Полине и все ей расскажу, словно бы невзначай! – Жанна дождалась, пока Аполлинарий не отправится на физиопроцедуры в местный аналог оздоровительного центра (он специально выбирал отель, где была возможность пройти небольшой восстанавливающий курс – правда, за отдельную плату), и набрала Швейцарию.

– Привет, Полина, это я!

– О, Жанночка, привет, привет! Как дела? Что новенького?

– Да вот, хотела тебе рассказать. Лежу сейчас в номере в Египте на курорте, правда уезжать уже через пару дней, зато отдых на халяву, и мальчик под боком неплохой. Конечно, не то, что твой швейцарец, но тоже ничего – настоящий мачо звериной закалки плюс при деньгах!

– Ух, ты! – Жанне показалось, что в голосе Полины прозвучала нескрываемая зависть, – поздравляю! Давай рассказывай, кого это ты подцепила? Кстати, насчет швейцарца – ты не поверишь, по факту он оказался таким скрягой, что я часто жалею, что тогда сбежала от Аполлинария! Тоже был мальчик ничего – ну, да ты его знаешь! Так, кто там у тебя? Ладно, расскажешь, а пока слушай! – Полина затараторила, как курица-несушка, радующаяся новому снесенному яйцу.

Чувствовалось, что ей ужасно не хватает общения, и общения с нормальными русскими подружками:

– Представляешь, сижу дома одна почти безвылазно, швейцарец даром что миллиардер – просто чистый жлоб да еще и ревнивый, как бык. Никуда одну не пускает – только в сопровождении соглядатаев (исключение – только утренняя пробежка)! А про свадьбу-то и вообще думать забыл, скотина неблагодарная! А я же его лично из бассейна вытянула, жизнь ему уберегла! А он такая скотина неблагодарная! – Полина повторила эту фразу дважды, и чувствовалось, что ей хочется без остановки ругаться матом, причем громко и с выражением.

– А тут еще стал в последнее время намекать, что мне пора прокатиться на родину – повидаться со страной и близкими мне людьми и друзьями! Нет, ну ты только представь! И что мне теперь делать прикажете?

Жанна поняла, что если Полину насильно не прервать, она будет долго изливать на нее все, что наболело, и решила принудительно взять инициативу в свои руки. Тем более, что не для того она ей позвонила, чтобы опять услышать то, что и так уже слышала минимум три раза:

– Да, беда просто… кстати, насчет твоего бывшего Аполлинария. Я хочу, чтобы ты узнала первой – он оказался настоящим козлом с кривыми ножками, хотя кое-где и кое в чем и ничего! Ведь это он меня сюда вытащил – причем почти насильно. Уж как уговаривал, как увещевал! На коленях стоял! – Жанна победно зацокала языком, наслаждаясь возникшей на том конце провода длительной паузой.

– Говорил, что такое в постели вытворяет, ну чисто терминатор! Кстати, и впрямь – может, и ого-го как может! Он тебе привет передавал – так и говорил, типа: «Ты обязательно передай ей привет, а еще скажи, что тогда на Тайване в постели у него ничего не получилось потому, что женщина рядом с ним его совершенно не возбуждала»! Я не могу понять, он что, на тебя намекает? – Жанна специально сделала паузу, чувствуя, что Полина просто готова взорваться и молчит лишь только потому, что пока не может выйти из ступора от злости, и закончила:

– Вот точно форменная скотина, а ты говоришь: швейцарец, швейцарец! Все они одним миром мазаны!

– Это хорошо, что ты мне позвонила! – голос Полины был подобен шипению змеи, и яд, сочившийся в нем, мог бы, наверное, с легкостью прожечь толстый аутентичный персидский ковер в гостиной швейцарца, из которой Полина сейчас говорила по телефону. – А что еще тебе нарассказывал про меня этот терминатор ощипанный, импотент вшивый?

– Да больше ничего особенного, только хвастался, что собирается прилететь к тебе в Швейцарию предложить тебе какое-то дело! Дело у него есть к тебе, и важное – он мне сам говорил! – Жанна прикинулась, что не слышит убийственных интонаций в голосе Полины.

Ведь именно так она и задумывала все течение разговора, и он развивался точь в точь, как по маслу. Еще немного, и Аполлинарию несдобровать! А потому что виноват, как ни крути! – Он мне сам говорил насчет дела, при этом уверяя, что ты его, как женщина, совсем не интересуешь, и о постели с тобой он даже и не думает! Да, да, все именно так, подруга, а рассказываю я это тебе исключительно потому, что ты должна знать всю правду – мы ведь подруги, верно?

– Да, да, именно подруги! – Полина еле сдерживалась, чтобы не покрыть Жанну доморощенным трехэтажным, но предпочла дождаться конца разговора. Она еще отомстит этой проститутке, которая, наверняка, сама прыгнула в койку к Аполлинарию! А уж как ему-то не поздоровится – даже страшно представить! И особенно, за женщину, которая не возбуждает! – И когда же он собирается прилететь?

– Да уже скоро, я думаю! Адрес твой у меня все спрашивал! Давать? – Жанна долго тянула, чтобы задать наиболее интересующий ее вопрос. От ответа на него будет зависеть, сможет она подставить Аполлинария под Полинин гнев, а потом утешить его так, чтобы он уже никуда не делся, или же нет.

Впрочем, если Полина не разрешит, она все равно адресочек даст, только взяв с Аполлинария слово, что он об этом Полине не расскажет. – Адрес нужен для дела! – таков был ход мыслей Жанны, которая уже выстроила по отношению к Аполлинарию определенную линию поведения. – Его интересует драйв – будет ему драйв!

– Давай! – Полина выдавила из себя ответ с таким воинственными интонациями, словно уже надевала бронежилет и перекидывала через плечо ремень базуки образца 1944 года. – И передай ему, что я его жду! Нет – не передавай, а то получится, что мы с тобой разговаривали по его поводу! Ну, все пока – позже созвонимся!

И Полина положила трубку.

– Ну, что, котеночек? Как там твоя физиотерапия, не икается еще? Теперь-то ты точно не убежишь от меня к этой лахудре! И думать забудешь, я уж об этом позабочусь! – Жанна сладко вытянулась на кровати, как кошка, и сильно зажмурила глаза – до радужных сполохов. Она любила эсктрим, тут уж ничего не поделаешь – и в том числе подставить кого-нибудь мимоходом.

– А Аполлинарий – в конце концов, она ведь не виновата, что он такой козел!

* * *

Улетать на родину не хотелось. Слишком уж хорошо и спокойно было на курорте – солнечно и умиротворенно.

А в Москве – постоянный то ли снег, то ли дождь, не понятно, что под ногами, и вечная сутолока, переходящая в давку при непосредственном участии очумевших от серой действительности масс. Но деваться некуда, и к этой мысли рано или поздно приходит каждый отдыхающий – как раз именно тогда, когда время его отпуска заканчивается.

После Египта Аполлинарий воспрянул духом. Жанна сделала с ним почти невозможное – особенно на фоне постоянных неудач, словно злой рок преследовавших его уже добрые четыре месяца.

Она даже не стала сильно интересоваться, зачем ему понадобились контакты Полины в Швейцарии, и на следующий день (ночь) после очередного страстного сеанса борьбы полов на открахмаленном белье продиктовала ему все необходимое. Можно было отправляться на охоту – вот только отчего-то Аполлинарий уже не сильно этого и хотел.

Все дело было в Жанне – она каким-то странным образом действовала на него, и он, кажется, уже понемногу начинал в нее влюбляться.

Стоит сказать, что Аполлинарий, вообще, был очень влюбчивым и впечатлительным, а после таких любовных сцен и утонченных ночных (и утренних) представлений со стриптизом, которые демонстрировала ему Жанна, у любого мало-мальски приличного мужика крыша поехала бы от страсти. А страсть, как известно, первый признак любви – ее, так сказать, животное воплощение.

Вот Аполлинарий и не заметил, как плотно заглотил наживку, мягко подброшенную ему опытной охотницей за мужскими головами – причем подброшенной мимоходом, на всякий случай. Вдруг чего и выйдет путного!

Словом, можно утверждать, что отдых удался на все сто процентов. И со стороны Аполлинария, и со стороны Жанны – хотя, конечно, каждый испытывал по этому поводу разные чувства, как изначально рассчитывал и на разный результат.

Но все когда-то заканчивается – и вскоре они снова сидели на сумках в аэропорту Шарм Эль Шейха и потихоньку накачивали себя местным пивом – чтобы скоротать время перелета и не так бояться, как на трезвую голову.