— Прочти же свое письмо, Вера. Из-за нас тебе не стоит задерживаться.

— Я лучше прочту его потом в своей комнате, — спокойно ответила Вера, не поднимая глаз от работы так, как будто ничего особенного не произошло.

Говорили еще долго о каких-то пустяках. Потом Мария Дмитриевна подала знак к уходу. Она понимала Веру, желавшую в одиночестве прочесть письмо Владимира, и, испытывая сочувствие к бедной дочери, не хотела подвергать ее пытке долгого ожидания. Каждая секунда должна была казаться Вере вечностью.

Придя в свою комнату, Любочка и не думала ложиться в постель, так как знала, что ей предстоит узнать секрет события, которое разыгралось на ее глазах. Она взяла модный английский роман, недавно полученный в Петербурге, прилегла на кушетку, спокойно ожидая Веру, в чьем приходе была уверена. Она быстро пробегала глазами строчку за строчкой, страницу за страницей, мало вникая в содержание, так как ее мысли были далеко. Постоянно прислушивалась, не раздаются ли Верины шаги, ожидая их услышать каждую минуту.

Вдруг Любочка вскочила со своего ложа. Раздался тихий шорох, и через мгновение Вера в нерешительности вошла в комнату. Но это была тень Веры, той Веры, что час назад покинула чайный стол. Ее едва можно было узнать. Любочка испуганно кинулась ей навстречу с распростертыми руками, и Вера бессильно упала в ее объятия. Любочка уложила ее на кушетку, где только что лежала сама.

— Ради Бога, Вера, — сказала Любочка, когда та через несколько минут открыла глаза. — Скажи мне, что случилось? Ты меня ужасно испугала.

— Все кончено. Я хотела бы умереть, — едва прошептала Вера.

— Не говори так, — отвечала ошеломленная Любочка. — Почему умереть?

— Прочти это письмо и ты поймешь почему. Любочка тотчас узнала почерк Владимира. С растущим удивлением она прочла следующие строки:

«Вера Петровна! Ваше последнее письмо, как и Ваше последующее упорное молчание, являются печальным доказательством справедливости моего ранее высказанного утверждения, что я обманулся в Вашей любви ко мне. Вы предоставили мне время подумать о Вас и наших отношениях. Вот в двух словах результат моих размышлений. Мы не подходим друг к другу, и Вы не дадите мне счастья, которое я вправе ожидать от моей будущей жены. Кроме того, мои родители, о чем я Вам еще не говорил, решительно возражают против нашего союза, и я никогда не смогу преодолеть их сопротивление. Итак, я смогу добиться Вас только ценой любви моего отца и моей матери, и нам предстоит сомнительное счастье. При таких обстоятельствах я считаю необходимым прекратить наши отношения, которые ни к чему хорошему не приведут. Я возвращаю Вам слово, данное Вами, и со своей стороны считаю себя с этого момента свободным от каких-либо обязательств по отношению к Вам. Так как наше обручение было тайным и было известно только нашим родителям, то его расторжение не будет иметь для вас неприятных последствий. На мою безусловную скромность в этом отношении Вы во всяком случае можете рассчитывать. Желая вам счастья и осуществления всех Ваших надежд, остаюсь всегда преданный вам Владимир Островский».

Любочка была поражена. Она не понимала, какое событие побудило Владимира Николаевича в таком тоне говорить с Верой и с ней распрощаться. Ей было также непонятно, как Борис узнал о содержании письма. Не зная содержания письма, он не стал бы передавать его Вере. На мгновение она подумала о колоссальном обмане, так как знала об опасном таланте Василия. Она вертела и рассматривала письмо со всех сторон, но не могла найти подтверждения своей догадки. Возможно, что письмо было подделкой, но Вера не сомневалась в его подлинности. Поэтому Любочка хотела от нее что-нибудь услышать.

— Бедная Вера, — наконец сказала Любочка участливым тоном, — мне так тебя жаль, словами этого не выразишь. Удар ужасен и рушит прекрасную мечту о будущем.

— Будущего у меня нет, — ответила тихо Вера и повторила еще раз: — Мне хотелось бы умереть, чтобы все миновало…

Любочка не была настолько злой, чтобы желать Вере смерти. После того как цель была достигнута и счастье ушло от Веры, ей стало даже жаль ее. Она не жалела ни слов, ни ласк, чтобы несчастную утешить, уговорить не смотреть на жизнь с таким отчаянием. Несмотря на сочувствие, Любочка упустила из вида главную вещь. Стараясь помешать влюбленным соединиться, она подавляла мягкое, умиротворенное настроение, которое пришло к Вере.

— Владимир так постыдно повел себя по отношению к тебе, — повторяла Любочка снова и снова, — что он не стоит и не заслуживает того, чтобы жалеть о нем. Это безответственное письмо ясно доказывает, что он тебя недостоин. Твои страдания слишком большая честь для него. Изгони его из своего сердца. Развлекись, позволь другим ухаживать за тобой. Будь весела и непринужденна — это лучший способ отомстить Владимиру.

Однако эти доводы Верой не воспринимались. Первая любовь пустила в ее сердце глубокие корни. Девочки проговорили почти полночи. Ни один довод не остался без внимания. Любочка хорошо знала характер Веры. Сопротивление Веры советам подруги становилось все слабее, все тише. И Вера вернулась в свою комнату, приняв совет Любочки.

— Не забудь, — сказала Любочка, прощаясь, — показать утром письмо Владимира матери. Она обязательно должна знать о письме и расторжении твоего обручения.

Вера была так измучена всем, что произошло этим вечером, что заснуть не могла. Без сна и отдыха ворочалась она в своей постели. Ее продолжали преследовать мысли, шедшие все по тому же кругу. Эта ночная работа ее измученного сознания сделала ее мягче по отношению к бывшему возлюбленному. Наутро, когда она очнулась от беспокойной, полной кошмаров дремоты, она была более чем убеждена следовать Любиным советам.

Глава пятнадцатая

На следующий день, сразу после завтрака, Вера уединилась с матерью в ее кабинете.

— Я принесла тебе письмо Владимира, которое получила вчера, — сказала Вера. — Пожалуйста, прочти его.

Впервые она дала матери прочесть письмо Островского. Мария Дмитриевна и не подозревала о катастрофе, так неожиданно обрушившейся на семью.

— Бедное дитя, — сказала она наконец, преодолев боль. — И ты должна такое пережить! Но что такое случилось между вами, что добрый и мягкий Владимир позволил себе написать такое письмо?

— К прошлому это событие не имеет отношения. Обвинять Владимира или защищать меня — это больше ни к чему. Ты видишь из этого письма, милая мама, что между нами все кончено. Я должна его забыть, и я его забуду!

Но страдающее материнское сердце так просто не успокоишь. Госпожа Громова забросала свою дочь вопросами, чтобы понять ход событий, приведших к несчастью. Вера не хотела ничего объяснять. Она постоянно повторяла одно и то же: очевидно, она и Владимир не подходят друг к другу. Лучше, что это произошло сейчас, чем позже. После того, что случилось, ее любовь угасла. Она просила мать только об одном — не сочувствовать ей, а имя Владимира ей больше не напоминать. Во время этого разговора Вера была спокойна и холодна, как статуя. Она выглядела бледной и измученной, но ее лицо выражало упрямую решительность и красноречивее всех слов говорило, что с прошлым покончено. Мать слишком хорошо знала свое дитя, чтобы понять, что Вере достанет силы поступить так, как она решила.

После того как Вера ушла, госпожа Громова глубоко погрузилась в раздумья. И все равно не поняла, что произошло. Но Мария Дмитриевна не была женщиной, которая сверх меры теряется в бесполезных умозрительных рассуждениях. Не будучи женщиной особенно острого ума, она руководствовалась практической философией, которая до сих пор всегда ей помогала в жизни. Она больше смотрела в будущее, нежели в прошлое, и замечательно понимала в разных ситуациях жизни, как извлечь их полезные стороны. Изменить отношения ее дочери и Островского она уже не могла. Поэтому она вдвойне радовалась тому спокойному настроению, в котором видела Веру. Хладнокровие, с которым Вера, как ей казалось, переносит крушение ее надежд, давало повод думать, что она скоро забудет свое первое разочарование… И Мария Дмитриевна уже думала о другом претенденте на руку Веры.

Вера, казалось, за последние недели стряхнула с себя грусть и отбросила печальные воспоминания. Она была снова радостной и веселой, даже шаловливой… Но вспышки ее хорошего настроения были слишком громки и деланны, чтобы казаться натуральными. Она хотела обмануть саму себя. Ее интеллект и эмоциональные силы опьяняли ее, и она боялась остаться наедине с собой, боялась пережить вновь опасное столкновение противоречивых чувств. За этой маской сдержанности она скрывалась от семьи и внешнего мира.

К Борису Беклешову Вера проявляла сейчас любезность и предупредительность, которыми раньше его не баловала. И не оттого, что в ней возникла новая привязанность. Но Борис был самым умным и общительным в домашнем обществе и развлекал ее. Вследствие чего Борис не пропускал представившуюся возможность играть при ней роль молодого влюбленного и оказывать Вере знаки своей преданности и неизменных чувств. Все это, конечно, ей было так безразлично, что она могла слушать его только с усмешкой. И все же он был очень рад тому, что она на этом пути не останавливает его решительным «нет».

Госпожа Громова считала недопустимым, что Вера одна справляется со своим кризисом. Это грозило ответной реакцией, которую было бы трудно преодолеть, если начнется приступ меланхолии. Нужно было позаботиться о развлечении, чтобы дать мыслям ее дочери новое направление, а ее чувствам новую пищу. Время для этого было удачным, так как на Масленицу, перед долгим постом, петербургское общество устраивало серию балов и праздников, и они уже начались. Вере следовало принять в них участие.

Как раз на следующей неделе должен был состояться большой бал у княгини Комаровой, который обещал быть особенно блестящим, и танцующая молодежь ждала его с нетерпением. Княгиня была близкой подругой Марии Дмитриевны, и поэтому никаких трудностей в получении приглашения не было. И приглашение также и для юной дочери было немедленно и с большой радостью послано.