– Эллен считает, что Глорианна могла убить Генри... но я не могу с ней согласиться. Он был ей нужен живой.

– Говорили, что в тот вечер вы поссорились с Генри... Прежде чем ответить, Дженет некоторое время молчала.

– Вообще-то мы часто ссорились, но в тот вечер обошлось без размолвок.

Коулу показалось, что она намеренно лукавит.

– Так все-таки была ссора?

Маркиза крепко стиснула губы, а затем с покорным видом посмотрела на Коула.

– Почти в конце вечера Генри с Дэвидом поспорили в библиотеке, – тихо сказала она.

Коул пристально посмотрел на нее.

– Что именно там произошло?

– Я была в коридоре и услышала начало их разговора, – неохотно призналась женщина. – Тогда я вошла в библиотеку и сказала, что их спор наверняка слышен другим через дверь в гостиную, которая обычно прикрыта неплотно, вы же знаете... – Внезапно Дженет почему-то осеклась и густо покраснела.

– Нет, я этого не знал, – сухо ответил Коул.

– Да, дверь прикрывается неплотно. – Дженет вскинула голову и продолжила: – Я сказала им об этом, и они закончили свой разговор уже на пониженных тонах.

Коул устремил на Дженет долгий, внимательный взгляд.

– Они спорили из-за вас? Дженет на мгновение закусила губу.

– Поймите... на самом деле Генри мало волновали мои отношения с Дэвидом, просто слухи все усиливались...

– Дженет, они спорили из-за вас? – повторил Коул более настойчиво.

Руки маркизы, лежавшие на коленях, нервно теребили покрывало.

– Да, – неохотно выдавила она. – Если хотите знать, Генри настаивал на том, чтобы мы с Дэвидом перестали видеться. Он и со мной пытался говорить об этом, но я послала его к черту. Поэтому Генри стал угрожать Дэвиду.

– Что это были за угрозы?

– Сначала Генри сказал, что потребует развода, поскольку весь свет считает нас любовниками и он не намерен больше терпеть подобное унижение. И еще Генри сказал... – голос Дженет дрогнул, – что в случае необходимости подкупит свидетелей, которые предоставят доказательства моей супружеской неверности.

Коул не верил в искренность Дженет, но ее последние слова поразили его как громом.

– Боже мой, вам ведь грозило бесчестье! Дженет наградила Коула презрительной усмешкой.

– А разве оно меня не настигло? Общество вовсе не считает меня образцом добродетели, не так ли?

Коул промолчал, поскольку в его голове зародились определенные смутные подозрения.

– И что ответил Делакорт на требование Мерсера?

– Ничего, – ответила Дженет после некоторого колебания. – Я остановила их спор, предложила вернуться в гостиную и вести себя так, словно ничего не произошло.

– А кто-нибудь из гостей обратил внимание на то, что вы вернулись в гостиную втроем?

– Думаю, да. А впоследствии этот ужасный судья Лайонз решил, что именно я затеяла ссору. Судя по его поведению, он даже был уверен в этом.

– Но вы сказали ему, что ссору начал лорд Делакорт, а не вы?

Дженет приподнялась и приняла надменный вид. Несмотря на распухший нос и свой странный наряд, сейчас она была похожа на настоящую леди.

– Нет. А он и не спрашивал. Просто намекнул о своих подозрениях. А скорее в аду наступит зима, чем я опущусь до того, чтобы оправдываться.

– Но как же, Дженет, разве вы не рассказали все следствию?

Лицо Дженет окаменело.

– А что я должна была сказать? Неужели мне следовало обсуждать с кем-то мою личную жизнь? И кроме того, тогда я была уверена, что Генри умер естественной смертью, а дознание велось так быстро...

Коул вздохнул и провел рукой по лицу. Похоже, он начал понимать, какую роль могла сыграть в этом деле гордость Дженет.

– Что ж, очень хорошо, – пробормотал он. – Давайте вернемся к ужину. Были на нем еще гости? Что произошло дальше?

– Нет, других гостей не было. Последним ушел лорд Пейс, где-то около двух часов ночи. Я отдавала распоряжения слугам, а Генри куда-то исчез, как это частенько бывало. Я предположила, что у него свидание с мадам Ланье. – Тень промелькнула по лицу Дженет. – Но я ошиблась. Похоже, он сразу отправился в свою комнату.

– А вы его видели? Заходили к нему?

Дженет покачала головой, по-прежнему глядя на свои сжатые в кулаки руки, лежащие у нее на коленях.

– Нет... мы не заходили в комнаты друг друга.

– Я не имел в виду... – Коул почувствовал, что краснеет. Слава Богу, Дженет в эту минуту на него не смотрела. – Я хотел сказать, может быть, вы зашли пожелать ему спокойной ночи?

Дженет вздрогнула всем телом.

– Нет, у нас и это было не принято.

– Да, я понимаю... – При свете лампы Коул долго разглядывал маркизу. Ему было очень жаль эту женщину. Судя по ее виду, ее на самом деле глубоко потрясла смерть мужа. Сейчас Дженет совсем не напоминала холодную, высокомерную аристократку, которую он встретил, впервые появившись в доме Мерсеров. Однако Коул не мог поверить, что эта женщина сегодня ночью едва не стала его любовницей. Перед ним сидел совсем другой человек.

Где-то в глубине его сознания всплыли слова дяди Джеймса, предупреждавшего его о дьявольских чарах леди Мерсер. Коул заставил себя забыть эти слова. Да, влекомый страстью, он едва не совершил ужасную ошибку. Но ведь не может же он ошибаться и в том, что горе Дженет искреннее?

Однако по тщательном рассуждении Коул осознал, что, похоже, все же не горе терзает Дженет, а глубокая непреходящая печаль. Нечто вроде давнего сожаления о том, что ее брак мог бы быть совсем другим. Ясно, что она не любила лорда Мерсера, и было бы глупо с ее стороны оплакивать смерть человека, за которого ее насильно выдали замуж и который не утруждал себя соблюдением супружеской верности. Поэтому вполне резонно было бы предположить, что Дженет ненавидела своего мужа. Джеймс, например, был твердо убежден в этом.

Однако ни ненависть, ни чувство вины, ни даже страсть не имели сейчас никакого отношения к намерению Коула откровенно поговорить с Дженет. Постепенно он все больше утверждался в мысли, что просто обязан докопаться до истинной причины смерти лорда Мерсера, и не только ради собственного душевного спокойствия. Он ощущал действия каких-то злых сил, хотя и пытался не обращать на это внимания. С самого начала смерть Мерсера являлась средоточием чего-то очень загадочного. Дженет что-то скрывала, хотя Коул все меньше и меньше верил в то, что ее тайна имеет какое-то отношение к смерти мужа. Но эта тайна вполне могла касаться лорда Делакорта. Может, она его защищает?

– Дженет, а почему вы так уверены, что именно лорд Джеймс виновен в происшествии с собакой?

Дженет вскинула голову, глаза ее снова сверкали.

– А почему вы так уверены, что он здесь ни при чем? У Коула не было никакого желания спорить.

– Лично я ни в чем не уверен. Просто считаю это маловероятным. Скажите, в тот праздничный вечер вы не заметили каких-либо подозрительных действий со стороны лорда Джеймса... или Эдмунда? Может, они поднимались наверх? Я хочу сказать... простите, что повторяю слухи, но, возможно, в вине лорда Мерсера был яд.

– Да, я это вполне допускаю. – Дженет нахмурила тонкие брови. – Графин был наполнен вином почти на четверть, а когда появился судья, он обратил внимание на то, что сосуд пуст. – Она покачала головой. – Как я уже говорила, поначалу я была уверена, что Генри умер естественной смертью.

– А теперь у вас нет такой уверенности? – с несвойственной ему резкостью спросил Коул.

Задумавшаяся Дженет, похоже, не обратила на это внимания.

– Мой отец умер точно так же. Говорили, что от сердечного приступа. И смерть Генри не вызывала подозрений. Я и представить себе не могла, что кто-то... Ох, Господи, мне страшно говорить об этом... – Она содрогнулась.

– Это было ваше вино? – осторожно поинтересовался Коул.

Дженет посмотрела на него, и в ее глазах Коул увидел ту же мольбу, что раньше заметил в глазах Жулика, тоску и надежду, что терзающая боль вот-вот закончится.

– Да, – призналась Дженет, – это было мое вино. Уже несколько лет я частенько выпивала бокал перед сном. А Генри редко пил вино, разве что с мясом, да и то в этом случае предпочитал белое.

– Однако незадолго до смерти он начал пить вино, не так ли?

На лице Дженет появилось холодное выражение.

– Вы на удивление хорошо осведомлены. Да, пить вино ему порекомендовал доктор. С тех пор я всегда держала в гостиной графин с вином, и у него вошло в привычку выпивать... я как-то не думала об этом.

– А когда вы последний раз пили из этого графина?

– Накануне вечером, наверное. – Дженет помолчала, обдумывая вопрос. – Но точно не помню.

– Что же произошло потом?

– Примерно через час после ухода лорда Пейса я поднялась наверх и позвонила, вызывая горничную. А через минуту услышала громкий крик, и Ханна – одна из служанок – пробежала через гостиную и ворвалась в мою спальню. – Дженет сжала лицо в ладонях, не отрывая глаз от ковра. – Ханна всхлипывала и судорожно дышала. Сначала я подумала, что она и Генри... – Дженет тяжело вздохнула. – Мой муж не всегда вел себя деликатно... со служанками... ну, вы понимаете.

Коул нахмурился. Нет, он этого не знал. Во всяком случае, никогда не думал о том, что чувствует жена, знающая о неверности мужа.

– Простите, – смутившись, промолвил он. – Мне не следовало заводить этот разговор.

– Ничего, все в порядке, – заверила Дженет, хотя весь ее вид говорил об обратном. Ее пальцы судорожно вцепились в покрывало. – Я хочу вам все рассказать и покончить с этим. – Она снова тяжело вздохнула и принялась медленно раскачиваться вперед и назад. – Я вошла в спальню Генри вместе с Ханной. Он лежал на полу в вечернем костюме. Я опустилась рядом с ним на колени, он был еще теплый, но пульса не было. Я сразу поняла, что он мертв. Я... мне кажется, я закричала.

Коул проглотил подступивший к горлу комок.

– Можете не продолжать.

Пальцы Дженет теребили покрывало, но голос звучал на удивление ровно.