Побежденная ими, теряя остатки решимости, она торопливо перевернула блузку задом наперед, скользя нежным шелком по липкой от пота коже; теперь ворот закрытой спинки подходил под самое горло. «В конце концов, я честно могу сказать Джейку, что носила его подарок», — оправдывалась она. Сверху Элисон надела просторную батистовую рубаху с длинными рукавами, которую Джейк списал из своего гардероба. Ее безобразный шрам был надежно упрятан от людских взоров.

Она быстро миновала вестибюль и бесшумно спустилась по черной лестнице на залитый лунным светом пляж. Легкий бриз ласкал ее лицо и играл прядками волос, ветерок свободно проникал под тонкую, надетую навыпуск рубашку. Она закатала рукава и подошла к кромке воды, с облегчением вдыхая ночную прохладу.

Она увидела их в тени огромного дерева. Ив стояла на цыпочках, обвив руками его шею, тесно, всем телом припав к нему. Зекери обнимал ее за талию. Руки, которые всего несколько часов назад держали в объятиях ее собственное тело, пробуждая в ней столько надежды и желаний!

Слившись в глубоком поцелуе, они были слишком увлечены, чтобы обратить на нее внимание. Слезы сами собой потекли по щекам Элисон. Она быстро повернулась и поспешила прочь, ничего не видя вокруг. Ее охватило отчаянное страстное желание — вот так же, естественно и невинно, целоваться с кем-нибудь, не испытывая при этом непреодолимого панического ужаса. Неужели так уже никогда не будет в ее жизни? Это так несправедливо! Но кто же во всем виноват, кроме нее самой? О, Господи, она так хотела вернуться в свою безмятежную прежнюю жизнь!

Она прислонилась к стволу пальмы и осторожно сняла сандалии, чтобы те не выдали ее присутствия, хрустя и поскрипывая по песку. Держа сандалии в руках, отведя глаза в сторону, чтобы не видеть больше эту парочку под деревом, Элисон быстро вернулась в отель.

Она не стала подыматься по черной лестнице, а пересекла все здание и оказалась, наконец, в своей комнате, страдая от неожиданно начавшихся тошноты и головокружения. Знакомый жар, предвестник надвигающегося припадка, горячо разлился по всему телу. Надо было спешить. Элисон стремительно нацепила сандалии и шатаясь выбралась во двор, разглядев в лунном свете покрашенный белой краской забор. Она ухватилась за деревянный штакетник обеими руками, чувствуя, что сейчас упадет. Желудок жгло изнутри огнем, и Элисон уже не могла терпеть эту боль. Она скрючилась, наклонившись всем телом вперед и уцепившись обеими руками за планки забора.

— Отойди от забора и подыми волосы с лица, — услышала она спокойный повелительный голос и почувствовала, как чья-то рука заботливо поддерживает ее. Она подняла волосы со лба и тут на песке рядом с собой увидела костлявые лодыжки и кроссовки «Рибок», надетые на босу ногу. Он! Он пытался стянуть с нее верхнюю рубашку, чтобы облегчить ее страдания.

— Сними это!

— Нет! — хотя Элисон была в полном замешательстве, мозг четко сработал: ни за что на свете нельзя снимать рубашку. Он может все увидеть!

Словно в тумане, она чувствовала, как он заталкивает концы рубашки в шорты. О, Боже, что он делает! Ее выворачивало наизнанку: пиво и половина ужина — уже растекались по песку. Колени мелко дрожали. Он ослабил пояс на ее шортах, расстегнув его. Ее продолжало рвать.

— Валяй дальше, не пытайся остановить рвоту! — распорядился он в то время, как ее желудок уже изверг остатки ужина, и очередь дошла до выпитых перед ужином коктейлей.

Как будто я могу остановить рвоту, — горько думала она, презирая свой немощный жалкий организм. Наконец опустевший желудок конвульсивно сжался в последних судорогах и ее безмолвный плач перешёл в рыдания, она полностью утратила контроль над собою, разбитая, уничтоженная…

Он снова вытащил концы ее рубашки, заткнутые за пояс, и расстегнул, прежде чем она успела воспротивиться его действиям, две верхние пуговицы на шортах. А затем усадил ее на пень спиленной пальмы и исчез. А Элисон душили судорожные беззвучные рыдания.

Постепенно ее рыдания стихали. Нос и горло саднили и болели от напряжения, отвратительный едкий привкус чувствовался во рту. Зекери вернулся с полотенцем и спокойно стоял рядом, пока она вытирала глаза и прочищала нос. Минутой спустя он протянул ей кружку холодной воды.

— Прополощи рот вот этим. Но не пей, или тебя опять вывернет наизнанку. Полоскание уничтожит привкус желудочного сока. Старое семейное средство, рецепт Кроссов. Верь мне!

Она сделала, как он велел. В кружке была кока-кола, и после нескольких полосканий привкус исчез.

Подобрав сандалии, он повел Элисон к воде и заставил войти по колено в тихо плещущие волны.

— Со мной уже все в порядке, — Элисон была в сильном замешательстве, она вообще не любила выказывать перед людьми свои слабости и болезни, а перед ним и подавно. — Прошу прощения…

В горле першило, ее голос пресекся. Совершенно без сил, она ощущала в голове полную пустоту. Он заботился о ней… Как Джейк… нет, не как Джейк… Ее мозг отказывался работать, мысли путались.

— Все в порядке, Чикаго. Просто сегодня был очень трудный день, — он окунул сандалии в воду, чтобы помыть их. Затем опустил, раскатав, рукава ее рубашки и сполоснул прохладной морской водой ноги и руки Элисон, поливая пригоршнями воду на ее запястья.

— Стой смирно.

Огромные заплаканные глаза этой женщины напоминали ему глаза Стеффи той ночью, когда он сообщил ей, что они с мамой больше не будут жить вместе.

— Ты не вернешься домой? — боль в ее глазах перевернула ему всю душу. Выражение ее маленького пухленького личика было совсем не детским. — Никогда?

Слезы навернулись на глаза, сердце защемило, и он не смог сразу ответить, ему не хватало воздуха.

— Это из-за меня? Я что-то сделала не так, папа?

Он проклял весь мир и всех женщин разом, кроме своей жалкой маленькой дочери, и поклялся любить ее, и заботиться, и уговаривать, пока она не поймет и не поверит ему, но слезы чуть не сломили его волю, чуть не заставили его снова ползти на брюхе к ногам Сью, чтобы опять попытаться восстановить их бестолковый безнадежный брак. Он бы сделал это, если бы не твердая уверенность, что его слабость нанесет вред судьбе ребенка.

— Зекери? — голос Ив пропел его имя из темноты. — Ты здесь?

Элисон покачнулась, и он поддержал ее за талию, ощутив ладонью мягкую гладкую полоску кожи между поясом шорт и короткой пляжной блузкой из зелёного шелка. Она дрожала от усталости, а Ив в это время стояла у последней ступеньки лестницы, держа в руках одеяло.

— С тобой действительно все в порядке? — спросил он. Его заботливость была искренней. Зекери обнял ее, заметив, что она вязнет в песке.

— Зекери, ты где? — голос Ив настойчиво звал его. Он не отвечал, занятый Элисон.

— Мне надо прилечь, теперь уже все в порядке. Спасибо.

Он протянул ей сандалии и убрал руку с талии.

Тихо всхлипывая, Элисон прошла мимо Ив, не глядя в ее сторону, и направилась к отелю… Расстроенный Зекери провожал ее взглядом. Он понял, что с этой женщиной творится что-то неладное, ее глухие горькие рыдания — вовсе не следствие неожиданного недомогания, они имеют другие, более глубокие причины. Сегодня на веранде она была так бледна. Поджидая Ив в тени резервуара с питьевой водой, Зекери все не упускал из виду одинокую фигуру Элисон, осторожно бредущую вдоль пляжа. Ее походка выдавала внутреннее смятение, так мог идти только глубоко несчастный, сломленный жизнью человек.

— Что она делала здесь? — допытывалась подошедшая Ив. — Почему ты не отвечал?

— Похоже, она вышла на прогулку.

— Я так долго отсутствовала, правда? Мне надо было переделать массу дел.

Рассеянно он взял из ее рук протянутое одеяло и почувствовал крепкий запах духов, исходящий от всего ее тела. Поглощенный мыслями о дочери и новым: поворотом событий, связанных с Элисон, Зекери вдруг осознал ненужность всей этой истории с молоденькой девушкой и свое ребяческое легкомыслие по отношению к ней. Конечно, его самолюбие было чертовски польщено тем, что она нашла его, сорокалетнего мужчину, достаточно привлекательным и устроила настоящую охоту за ним. Но с другой стороны, выбор-то был небогат: Джордж с его вечной суетой и ковбой Гарольд со своими фантазиями. Зачем ему вообще связываться со смазливой, себе на уме девицей из Иллинойса?

Ведь он вовсе не собирался продолжать с ней такого рода отношения. Да, целуется неутомимая мисс из университета, заброшенная судьбой в Центральную Америку, классно! А что дальше? Он завернул Ив в одеяло.

— В самом деле это здорово придумано — побарахтаться на песке, — сказал он. — Но я, к сожалению, не смогу составить тебе компанию, может быть, в другой раз?

После того, как предпринятые Ив попытки мягко и нежно уговорить его остаться не увенчались успехом, он на прощанье — чтобы несколько залечить раны, нанесенные ее самолюбию — поцеловал девушку и, облегченно вздохнув, отправился спать. Укладываясь в постель и чувствуя себя совершенно вымотанным за этот день, Зекери опять на минуту припомнил Элисон. Да, она не выдерживает уровень своего класса. Впрочем, кто его выдерживает?.. И в первый раз за долгое время Зекери сразу же провалился в глубокий сон без сновидений.

6

— Луизита! — Корла Рейз негромко звала ее через дверь. Луизита моментально проснулась. — Водитель вернулся, и вы можете ехать.

Послеполуденное солнце заглядывало в окно. Она проспала больше четырех часов! Луизита пригладила волосы, заплетенные в тяжелую косу, и, подхватив свою увесистую сумку, поспешила из комнаты.

Через полчаса они уже добрались до клиники Майя Мопан на видавшем виды джипе Корлы. Это было приземистое блочное здание, состоявшее из десяти помещений. Несмотря на то, что клинику только недавно построили и что она обеспечивала лучшее лечение и уход во всем регионе, Луизита не могла удержаться от сравнения: насколько более чистой и комфортабельной выглядела больница в Майями, где родился Дэнни Гуделл!