— Что же я делаю? Что же я делаю? — прижал её к себе, целуя в волосы, лоб. — Что же ты с нами сделала? — откуда-то изнутри начала распространяться дрожь при воспоминании о том, каким счастливым был я с ней. Как эти зажмуренные глаза светились счастьем при каждом моем появлении, как она бросалась ко мне в объятия.

Медленно я целовал её лицо. Оставил осторожный поцелуй на каждом веке, поцеловал раны на щеках, подбородке, слегка дотронулся до её губ.

Каждое прикосновение к ней отзывалось болью в груди. Не должно быть на её нежной коже таких страшных следов. Убью каждого, кто причинил ей боль! Убью! Целовал её лицо снова и снова, задержав дыхание, боясь причинить ей новую боль.

Она приоткрыла заплывшие глаза, посмотрев на меня усталым, наполненным болью взглядом. В ее глазах было столько отчаяния и муки, которые отозвались во мне немой безысходностью, сковывающей тело тяжелыми цепями.

— Что ТЫ с нами делаешь? — хрипло спросила она.

Ее слова эхом отзывались в моей голове. Глаза цвета моря пристально смотрели в мои, не моргая, пробираясь на самую глубину, выискивая ответы на все свои вопросы. Я чувствовал, как она разрывает не затянувшиеся раны в моей груди, заставляя их снова кровоточить. Я словно был ею загипнотизирован. Наблюдал, как ее взгляд тускнеет, пока веки полностью не закрылись, и она безвольно повисла в моих объятиях.

Она была такой маленькой и хрупкой в моих руках. Я смотрел и не понимал, почему позволил кому-то еще дотронуться до нее. Из оцепенения меня вывела вспышка памяти, где она уже не была моей, а отдавалась другому, смеясь надо мной.

Меня снова затрясло от этих воспоминаний, как и от осознания того, что не могу ее убить. Я осторожно положил ее на кровать, прикрыв одеялом, и вышел за порог.

Глава 20

В который раз за последние дни меня лихорадило из-за нее. Даже алкоголь не лез в глотку. Я сидел в своем кабинете, закрыв глаза руками, пытаясь выкинуть из головы картинку нашей с ней последней встречи. Её слабый обвиняющий шепот звенел в ушах громче любого ультразвука. Пустой взгляд снова и снова прожигал черную дыру во мне. Распорядившись, чтобы снова установили дверь в её комнату, я отправился на поиски тех ублюдков, что посмели поднять руку на нее. Как я и ожидал, они сбежали из логова. Распорядился доставить их ко мне и закрылся в своем кабинете. Снова и снова воспоминания о том, как я держал её в руках, целовал, прижимал к себе, подтачивали мое стремление пойти в комнату наблюдения и убедиться, что она все ещё дышит. Выкурив пачку сигарет, я поднялся с кресла, поддался этому зову. Осознание того, что она такая хрупкая, снова лежит без сознания уже во второй раз за последние дни выжгла все остальные мысли. Я не заметил, как стоял перед её дверью, так и не дойдя до комнаты наблюдения.

Чёрт, надо валить отсюда. Если она очнулась и увидит меня, то может прийти к неверному выводу. Бл***ь, даже если она находится в сознании, единственной мыслью у нее будет бежать как можно дальше от меня. А если её организм не выдержал того, что с ней случилось, и она больше никогда ни о чем не подумает?

Я распахнул дверь, замирая в дверном проеме. Она лежала на кровати в том же положении, в каком я оставил её. Синяки и ссадины стали только ярче. Я подошел ближе, наблюдая, как слегка поднимается ее грудь. Она дышит. Поняв это, я понял, что сам не дышал, пока не убедился в этом.

Я сел на край кровати, наблюдая за ней. Если оставить её в таком состоянии, то выкарабкиваться ей придется очень долго. Я не смогу видеть её и не содрогаться от пережитого нами ужаса.

Пусть отлежится. Завтра здесь будет самый лучший врач.

* * *

Я почувствовала на губах терпкий привкус лекарства, он вытаскивал меня из сна, точнее, из очередной пустоты, в которой мне снова было хорошо. Но вкус был навязчивым, и я чувствовала пальцы на своем лице, постепенно это начало повергать меня в ужас. Я резко распахнула глаза и отшатнулась в сторону, инстинктивно закрываясь руками, чувствуя влагу на подбородке, вытирая ее тыльной стороной ладони, мои руки дрожали, и я смотрела на них и чувствовала, как внутри разливается тепло, оно распространяется от кончиков ногтей, от затылка по всему телу, вместе с теплом исчезает боль. Физическая. Она становится все меньше, как эхо, как отголоски, пока совсем не растворяется в дикой реальности. Я распахнула глаза и увидела его рядом. Теперь меня оглушило иной болью, она как жадный зверь тут же вгрызлась в сердце и искромсала его до крови. Я смотрела на Диего и сильнее сжимала свои плечи руками…кошмар не закончился. Кошмар рядом со мной и у кошмара лицо того, кого я все равно унизительно и безумно люблю. Того, кто распоряжается мной, как вещью. Сколько времени я была без сознания? Меня снова лечили и латали? Чтоб он мог ломать еще и еще?

— Ты в порядке? — спросил, прочищая горло. И я сама сглотнула, сильнее обхватывая себя руками.

* * *

Нет, я не в порядке. Я вообще не знаю, как я. Есть ли я. Прижала руки к лицу и тут же отняла, во рту по-прежнему оставался тот самый терпкий привкус. Меня вернули к жизни. Теперь я в этом не сомневалась. Те…те ублюдки… они меня так били, что я должна была превратится в кусок мяса… но меня снова вернули с того света…. Я посмотрела на Диего.

— Как новая, — ответила тихо, — мое тело, так точно…будешь снова кромсать? До бесконечности?

Голос слегка дрогнул, и я отвела взгляд. Невыносимо видеть его глаза…невыносимо, потому что я помнила, как они могут гореть для меня, как они могут темнеть от страсти или становится светлыми от его нежности. Теперь к этим воспоминаниям примешивались и жуткие безумные глаза, когда отдал на расправу своим псам.

— Не бойся, — поднял руку, убирая прядь с моего лба, — я не хочу…ломать.

Его голос изменился, и я резко вскинула голову, когда он коснулся моих волос, по телу прошла волна дрожи. Каждая клеточка задрожала от дикой радости ощущать его ласку. Другое касание, то…из прошлого. Осторожное… и голос другой. Сердце пропустило удары, и я несмело посмотрела Диего в глаза. Этот взгляд… я уже видела его, когда проваливалась в темноту в его руках. То самое отчаяние, которое пожирает и меня изнутри. Мне так хотелось все вернуть назад, до боли, до ломоты в костях прижаться к нему всем телом и почувствовать, как он обнимает меня, сжимает сильно, жадно. Не он виноват…я виновата. Я могла все сделать иначе…я струсила, я отказалась от него, а не он от меня…даже сейчас, наказывая, он не отказался. Перехватила его руку за запястье и прижалась щекой к ладони, закрыла глаза.

Мне не хотелось ничего говорить…Мне хотелось наслаждаться этой секундой. Интуитивно я знала, что она скоротечна, а я хотела, чтобы это длилось вечность.

* * *

Она дернулась от моего прикосновения, поднимая голову. Её сердце пропустило удар. Она робко посмотрела на меня. Голубые глаза были наполнены тоской, нежностью и надеждой. От той гаммы чувств, что она обрушила на меня своим взглядом, тело начало покалывать от нежности к ней. Что-то незнакомое промелькнуло у нее в глазах. Она никогда так не смотрела на меня, пронзая всего как от удара колом в сердце, заставляя его замереть в полной тишине.

Она схватила мою ладонь и прижалась к ней щекой. От неожиданности я задержал дыхание и, почувствовав прикосновение её нежной теплой кожи к своей, тяжело вдохнул, пытаясь восстановить дыхание. Я смотрел, как она с закрытыми глазами ласкалась об мою руку. Руку, которая била её, ломала, руку, которая хотела уничтожить её. Сердце бешено заколотилось в груди. Не вырывая руки из её маленькой ладошки, я притянул второй рукой её к себе. Усаживая на колени, крепко сжимая в объятиях. Зарылся носом в её волосы, глубоко вдыхая её запах.

* * *

Диего притянул меня к себе за талию, усаживая у себя коленях, и когда оказалась в его объятиях, сердце снова начало биться, сначала тихо, не слышно, потом все быстрее, громче. Я чувствовала, как вопреки всему, что было за последние дни и часы, я все так же согреваюсь в его руках. Это не меняется…Изменится ли когда-нибудь? Сердце зашлось от дикой радости, я почувствовала, как Диего вдыхает запах моих волос и прижалась к нему всем телом, обнимая за шею. Шли секунды, а меня разрывало от эмоций. Я не хотела во что-то верить, не хотела, но верила. Мне до боли было нужно его прощение…сама я уже все ему простила. Я бы многое могла простить, лишь бы он был рядом, лишь бы прижимал к себе так, как сейчас. Отстранилась и снова посмотрела в глаза…я видела в них свое отражение. Себя… растрёпанную, завернутую в покрывало, испуганную, бледную, готовую разрыдаться. Себя, все еще не потерявшую веру в иллюзии.

— Прости меня, — прошептала очень тихо, едва слышно. Я запомню эту просьбу навсегда…Я буду вспоминать ее и через месяцы, и через годы. В тот момент мне казалось это возможным, чтобы он простил. Я верила, что в нем есть что-то человеческое, мне хотелось в это верить. Обхватила его лицо ладонями и почувствовала, как по щекам катятся слезы.

— Прости, — прижалась губами к скуле, к щеке, — прости меня, пожалуйста, — коснулась его губ губами, — пожалуйста….мне так это нужно…

* * *

Обнимать ее, крепко прижимая к себе, было так естественно, как дышать. Ее запах окутал меня, а стук сердца, скачущего в груди, заполнил тишину. Она обняла меня за шею, притянув вплотную к себе. От этого ее жеста мне стало легче дышать. Я боялся признаться себе, как мне не хватало её прикосновений, её волос, щекочущих мне нос и сводящих с ума своим запахом. Я не хотел думать ни о чем. Были только она и я, все остальное осталось где-то за дверями этой комнаты.

Она отстранилась от меня, всматриваясь в глаза. Раны на ее лице затянулись, но я по-прежнему видел их на её кукольном лице.