— Это правда, Марина? Все, что он сказал, правда?

Я смотрела него и меня слегка подташнивало. Как иногда быстро прозреваешь, мгновенно, в какие-то доли секунд человек кажется тебе совсем другим. Точнее, он становится в твоих глазах совсем другим. И если раньше я относилась к Майклу терпимо, то сейчас он был мне омерзителен.

— Правда, — ответила я и отвернулась.

Я отвела взгляд и потрогала щеку изнутри языком, слегка кровоточит.

— Я не выйду за тебя замуж. Прости. Это блажь отца и совершенно не мое решение.

Снова посмотрела ему в глаза и увидела, как они сузились.

— Что значит, не выйдешь?

— Я не смогу после всего, что было, а ты сможешь?

Он вдруг взъерошил волосы, подошёл ко мне и процедил сквозь зубы:

— А что было? Ты трахалась с каким-то недоноском…и что…из-за этого я должен менять свои планы? Ничего не отменяется. Ты выйдешь за меня ровно через два месяца, день в день.

Наклонился ко мне и спросил:

— Какого цвета будут пригласительные открытки, Марина?

Мне казалось, что от презрения к нему заболели скулы.

— Никакой свадьбы не будет, Майкл. Прости, что говорю это тебе вот так, я хотела сказать сегодня вечером, в нормальной обстановке, но даже лучше, что я могу это сделать сейчас.

Майкл вдруг сцапал меня за шкирку.

— Что за бред ты тогда говорила ему про выбор, а? — он вдруг сжал челюсти, — Как я не понял сразу. Ты же это сказала, чтобы он ушел, да? Чтоб моя охрана не покалечила его?

Я молчала, в этот момент он становился все меньше и меньше в моих глазах, пока не исчез совсем…совершенно.

— Почему? Чем я хуже него?

“Тем, что если бы он узнал о других мужиках — он бы, наверное, убил меня”, а вслух сказала.

— Нет хуже или лучше, есть то, что я чувствую. Прости, Майкл. Давай потом поговорим об этом. Я поеду домой.

Но он вдруг схватил меня за руку и удержал.

— Домой? Ты собралась домой? А как же все те деньги, что я потратил на эту свадьбу, как же кольца, приглашения, оплаченные свадебное путешествие? Твой отец дал слово!!!

В этот момент меня просто передёрнуло от отвращения.

— Отец все вернёт тебе.

Я выдернула руку и пошла к двери.

— У твоего отца не хватит денег все вернуть! Он в долгах!

Я обернулась и усмехнулась:

— А ты рассчитывал, что за долги буду расплачиваться я? Значит, вернёт в кредит.

— Марина!

— Никакой свадьбы не будет! Это вы решили — не я!

Я развернулась и пошла к лифту. Теперь нужно поговорить с отцом. Все кончено. Этот фарс подошёл к концу. Не знаю, что меня ждёт дальше, но я больше не буду жить, как надо. Возле лифта валялись четыре охранника, двое корчились от боли с залитыми кровью лицами, а еще двое не подавали признаков жизни. Я побежала к лестнице, самое странное, что я знала, кто их там всех…Вот так просто, четверых вооруженных до зубов парней. Майкл спрашивал, чем Диего лучше, наверное, и этим тоже. Он никого не боялся и, рядом с ним тоже можно никого не бояться.

С отцом говорить было сложнее, он выслушал меня молча, а потом просто сказал, что если я собираюсь разрушить его планы, то я неблагодарная дрянь и могу катиться на все четыре стороны. Могу уходить прямо сейчас в том, во что одета, и он посмотрит, как уже через неделю я прибегу к нему за деньгами и вымаливать прощение. Сказал, что он даст мне это время для того, чтобы я убедилась, насколько я без него ничтожно жалкая. И когда я приползу обратно, он подумает, принять ли меня.

Наверное, отец думал, что я испугаюсь, что я все та же маленькая девочка Марина, которая потеряла мать и теперь лихорадочно цепляется за отца и старается во всем ему угодить, но я изменилась. Диего изменил меня. Когда я пошла наверх, к себе, отец крикнул мне в вдогонку, что он знает, куда я собралась, и что там меня ждут только разочарования, что он не будет вытягивать меня из дерьма, палец о палец не ударит.

Я ушла в тот же вечер, с ничтожным количеством карманных денег, заблокированной кредитной картой, маленькой сумочкой через плечо и мобильным телефоном, который отец заблокировал, оставив мне возможность звонить только на два номера — его и Майкла.

Я купила новую симку. Куда идти, я не знала, где искать Диего, тоже. Да и нужно ли его теперь искать? Нужна ли я ему по-настоящему? Вот такая, как сейчас, без гроша в кармане. Я объездила несколько клубов, поспрашивала о нем, пока у меня не закончились деньги и бензин в машине. Я поехала к Линде, но она как раз собиралась за границу с новым бойфрэндом, а, скорее всего, мой отец попросту запретил ей мне помогать. Она, конечно, дала мне немного денег, погладила по щеке, на которой остался синяк после удара Диего, и сказала, что я должна вернуться к отцу. В этот момент я многое для себя поняла.

Пока у меня было все: деньги, власть, покровительство отца — я была всем нужна, а сейчас я никто. Я поблагодарила её и поехала на кладбище, долго сидела у могилы матери, потом ещё несколько часов в машине. У меня остался номер телефона Диего, но я так и не решалась ему позвонить, после всего, что сказала в нашу последнюю встречу.

Пока я ездила по городу, меня постоянно преследовало чувство, что за мной следят. Скорее всего, отец контролирует каждый мой шаг, но напрасно, я не вернусь домой. Я пересижу эту ночь в машине, а потом решу, куда дальше…Кажется, настало время искать работу, обзвонить все агентства, которым я раньше отказывала. Ничего, я не пропаду.

Сама не заметила, как приехала на побережье, туда, куда Диего меня привозил. Вышла из машины и пошла по тёплому песку босиком к тому маленькому оазису…зеленому островку, где впервые позволила ему меня целовать.

Села на траву, обхватив колени руками и глядя на водную гладь. Несмотря на растерянность, неизвестность я все же чувствовала внутри, что сейчас я живая и свободная, я поступила так, как я хочу, впервые в этой жизни… Обратной дороги нет.

А ещё я поняла, что мои чувства к Диего — это не только дикое влечение и влюбленность — это именно чувства…они настоящие, болезненные, они мешают дышать, и в тот же момент в те минуты, что я провела с ним, я была по настоящему счастлива. Я посмотрела на сотовый и положила его рядом, желание позвонить было столь сильным, что я нервно сжимала и разжимала пальцы. Только что я скажу? Что ушла? А меня разве кто-то звал за собой, что-то обещал? Может, я ему как раз и не нужна… он больше не станет меня искать. Для него я свой выбор сделала.

Глава 10

Проблема с кубинцами оказалась именно такой, как я себе и представлял. С чего-то вдруг эти засранцы решили, что имеют право требовать с нас гораздо большую плату за право провоза товара через их территорию. Только они забыли, что за те бабки, которые они получают от Сангре Мехикано, многие другие банды готовы перегрызть друг другу глотки. Пригрозил им расторгнуть полностью все договорённости и лишить тем самым их постоянного отличного навара. Кубинцам не потребовалось даже времени на обдумывание своих перспектив. Всё было совершенно очевидно и каждый остался почти при том же, с чем и пришел к данному разговору. Правда, их банда теперь вынуждена платить штраф за попытку сорвать партию и развести нас как лохов.

На самом деле все заморочки с кубинцами мне были до одного места. Если они настолько тупы, чтобы позволить собственной жадности оставить самих себя без гроша, я не расстроюсь, потеряв таких партнёров. Появится небольшая проблема с поиском канала переправки, но в нашей жизни деньги решают всё.

* * *

Каждый школьный день был похож один на другой. Нудные уроки, обед, снова уроки. Сбегать из школы так часто, как раньше, не получалось, потому что брат поручил парням постарше следить за моей посещаемостью и если что, сообщать ему. Все уважали Луиса Альварадо. Школьники в нашем районе поголовно мечтали стать такими, как он, а старшие замолкали при его появлении и уважительно уступали дорогу. Я знал, что брат вступил в банду. Он никогда не рассказывал мне, чем именно занимался, но слухи прекрасно заполняли пробелы в знаниях. Пока он учился в школе, всегда считалось, что брат работает в автомастерской, зарабатывая нам на жизнь честным трудом. Я свято верил в это до восьми лет, ровно до того момента, как мамы не стало.

Дорога к дому всегда казалась мне адом. Это был не просто путь позора, а путь сквозь все муки преисподней. После того случая с мальчиком, которого я искусал, меня оставили в покое, но по-прежнему держались вдалеке. В тот день, по дороге от школьного автобуса до калитки нашего дома, соседи смотрели на меня по-другому. Из взглядов ушла злоба. Презрение всё ещё присутствовало на их лицах, но примешалось что-то ещё, чего я никогда не встречал в людях до этого — жалость. Покрывшись мурашками от произошедших в окружающих перемен, я опустил голову и быстрым шагом направился к дому. Наш двор кишел людьми. Скорая, полиция, соседи, толпящиеся возле ограды дома. Протиснувшись сквозь толпу, вошел за калитку.

— Что здесь делает ребенок? Уведите его! — рявкнул грузный полицейский гринго, кивая на меня.

— Иди отсюда, мальчик, — подтолкнул меня второй, стараясь отправить за ворота.

— Это мой дом! — вырвался из рук копа, побежав ко входу.

— Мальчик, стой! — попытался снова поймать меня коп, но я уже прошмыгнул в дверь, протискиваясь между людьми в белых халатах и полицейскими.

Что все эти люди делают в нашем доме? Где мама и Луис? И почему они до сих пор не выгнали этих поганых копов?! Незнакомцы практически заполнили весь дом. С кухни послышался голос Луиса. Я пошёл туда, в надежде получить объяснение происходящему, уклоняясь от снующих кругом грингос. Брат сидел на стуле, склонив голову на руки, и отвечал на вопросы какого-то длинного мужика в костюме.