Розалинда Лейкер - Венецианская маска

Звук шагов заставил Мариетту обернуться. В зале, из которого выходил балкон, повсюду были зажжены свечи, и свет падал на нее. Доменико вышел к ней. Несмотря на тот хаос, какой французы сотворили в Европе, Париж оставался законодателем моды для обоих полов, и Доменико был одет, как и большинство мужчин, волосы его были зачесаны назад. Воротник на его пиджаке был высокий и длинный, на ногах аккуратные брюки вместо вышедших из моды бриджей до колена. Они ждали компанию для игры в карты, и для этого случая он был одет исключительно хорошо.

— Что за великолепный веер, — заметил он, опуская обе руки на балюстраду.

После долгих лет заключения он ценил свободу, как никогда прежде. Его огорчало лишь то, что все его предостережения сбылись, однако он не терял надежды на светлое будущее. Дух независимости снова охватывал венецианцев, и он мечтал о том дне, когда захватчики наконец покинут город. Он был намерен передать эту мечту своим сыновьям, когда самый младший все-таки сможет поднять его знамя в знак триумфа.

Доменико с улыбкой взглянул на Мариетту, когда она взяла его за руку.

— Гости скоро прибудут, — напомнил он ей.

Она кивнула.

— Давай постоим здесь еще немного. Как ты думаешь, карнавалы когда-нибудь разрешат в Венеции снова?

— Я уверен в этом, хотя, возможно, не настолько, как это было раньше, потому что это может снова породить старые козни. Что тебя заставило вспомнить об этом?

— Я вспоминала прошлое, пока стояла здесь.

Вдруг послышался гул голосов из зала позади них. Адрианна и Леонардо приехали с еще несколькими гостями. Доменико вышел с балкона, чтобы поприветствовать их.

Несколько минут Мариетта еще стояла, прильнув к балюстраде, наблюдая за заходом солнца. Несмотря на все невзгоды, выпавшие за последние годы, Венеция все-таки сохранила свое очарование. Город Спокойствия всегда будет очаровывать тех, кто впервые увидел его, и пленить их всю оставшуюся жизнь, как это случилось с ней. Венеция призывала ее к себе еще до того, как она увидела ее, — это было в тот день, когда она открыла коробку с золотой маской.

Потом она увидела, что Доменико ждет ее, протянув ей руку и глядя на нее улыбающимися глазами. Она ответила ему, положив в его сильную ладонь свои пальцы, и вошла обратно во дворец. Муж был для нее всей Венецией.

Иаков внезапно проснулся. Что-то потревожило мирный сон его стада. Всю свою жизнь он пас овец и потому научился спать очень чутко. Малейший шорох, шелест, дуновение ветра могли разбудить его, даже если он спал самым глубоким сном.

Он поспешно встал, схватил палку и приготовился защищать своих подопечных от любого, кто осмелится посягнуть на них.

Но овцы даже не шелохнулись, они ничуть не испугались, просто замерли в ожидании. Он удивленно озирался вокруг, но видел лишь привычный пейзаж — холмы, слегка примятую траву и старое покосившееся оливковое дерево, которое росло здесь уже много-много лет.

Дерево всегда внушало Иакову чувство покоя и безопасности. Он часто наклонялся к его древним кривым корням, чтобы почерпнуть силы, особенно когда жизнь казалась ему тяжким бременем.

И хотя ночь была совершенно безветренная, могучие кроны оливкового дерева медленно раскачивались. Такое ощущение, словно воздух напоен невидимой силой и все вокруг замерло в ожидании пока неведомых событий.

Иаков посмотрел вдаль, в сторону Вифлеема, и мысленно перенесся к домику на окраине города, к своей жене Саре. Если она не спит, то наверняка почувствовала то же, что и он.

Иаков живо представил, что Сара стоит на крыше их дома и с упоением внимает этой волшебной ночи. Каждый раз, когда он думал о ней, его охватывала невыразимая тоска. Ему хотелось заключить ее в объятия, заглянуть в ее бездонные глаза и спрятать руки в ее темных локонах.

Даже после десяти лет супружества любовь между ними не остыла, — он снова и снова открывал новые достоинства в своей жене. Ее зрелое теплое тело по-прежнему будило в нем страстное желание. Время не властно над их чувствами. Лишь одно омрачало их супружество — их союз был бесплоден. Дитя не приживалось к чреву Сары.

Иакову послышался голос жены. Она словно шепнула ему: «Взгляни на небо».

Иаков поднял глаза на черный бархатный ночной небесный купол. Эта картина навсегда запечатлелась в его памяти. Прямо над ним вспыхнула звезда. Такой прекрасной яркой звезды он еще никогда не видел. «Таких звезд не бывает», — твердил ему здравый смысл.

Да и вообще, раньше на этом месте не было никакой звезды.

И все-таки именно в эту темную зимнюю ночь родилась новая звезда, которая изменила ход истории. Свет ее озарил дорогу между холмами.

Иакову немедленно захотелось отправиться в путь, вслед за светом звезды. Овцы тоже двинулись за ним, словно их вела какая-то невидимая сила.

Он вышел на простор, на открытое поле, поближе к Вифлеему, и увидел множество световых дорожек, они вспыхивали и сливались в одну точку, у старого покосившегося хлева недалеко от города. Он увидел, что и многие другие пастухи направляются в ту же сторону. Иаков впервые в эту ночь почувствовал себя частью мироздания, звеном в цепочке событий, ход которых предопределен. Его лихорадило, он не мог справиться с нахлынувшими чувствами. Белый свет звезды словно целиком поглотил его.

Иаков часто проходил мимо старого хлева и видел покатые стены, облупившуюся крышу и рассохшиеся двери. Он еще думал, какой грех, как же не стыдно хозяину, который владеет еще и ночлежкой в городе, содержать старый хлев в таком плачевном состоянии. Но нынче ночью все преобразилось. Трухлявые стены тонули в свете, ни один дворец не был так ярко освещен, как этот покосившийся убогий хлев.

Стараясь остаться незамеченным, Иаков заглянул в открытые двери. Картина, которая предстала ему, заставила его преклонить колена. В яслях лежала юная женщина небесной красоты. В руках она держала новорожденного младенца. Мужчина, должно быть, ее муж, протянул к ней руки, чтобы защитить ее и дитя. И мужчина, и женщина были одеты как бедняки. Иаков никогда их раньше не видел и подумал, что они пришли в Вифлеем, чтобы заплатить налоги. Так повелел царь Ирод.

Перед женщиной с младенцем преклонили колена трое старцев. Их дорогие одежды были украшены золотом и драгоценными камнями. Они протягивали руки к женщине и младенцу. Все сокровища свои — золото, ладан и смирну, они сложили в ясли.

Судя по их наречию, арамейский язык был для них явно чужим. Но все же с их слов можно было понять, что звезда привела их в Иудею с Востока. Они пришли из дальних краев поклониться родившемуся Царю Иудейскому.

От этих слов у Иакова похолодело в груди. Здесь, в Вифлееме, родился новый царь, из нового колена? Царь Ирод никогда бы такого не стерпел. Трое старцев, подобных могущественным владыкам, встали, низко поклонились маленькому семейству и покинули хлев.

Другие пастухи, стараясь не шуметь, подошли к стойлу. Они поведали Иакову, что звезда показала им дорогу и что они тоже пришли почтить мать с новорожденным младенцем. Иаков вытащил из своего ранца мягкую как шелк овечью шкуру и передал ее юной матери. Та с благодарностью взглянула на него и укрыла ею младенца. Дитя посмотрело в глаза Иакову, и в это мгновение время остановилось. Потом всю свою жизнь Иаков вспоминал этот краткий счастливый миг, и это воспоминание придавало ему сил.

Счастливый и смущенный, Иаков покинул хлев. Ему хотелось немного побыть наедине и поразмышлять над тем, что произошло. Он приближался к своему пастушьему лагерю, а овцы преданно потянулись за ним. Поблизости росло старое оливковое дерево. Оно было намного выше и стройнее остальных, приносило больше плодов, и под его пышной ветвистой кроной всегда можно было найти приют и от солнца, и от дождя.

С самого раннего детства Иаков находил защиту под этим деревом. Он склонялся к его корням и подолгу беседовал с ним.

Он сел под деревом и прикрыл глаза. В это мгновение свет звезды вспыхнул еще ярче. Звезда горела так, что было больно открывать глаза. Перед ним возник образ Сары: жена стояла у ворот их дома с младенцем на руках. Она, казалось, находилась так близко, что он даже протянул руки, желая прикоснуться к ней. Сара была с головы до пят в одеждах цвета слоновой кости, которые надевала только по праздникам. Стройная и гибкая, она всегда возбуждала в нем страстное желание.

А в комнате появились вещи, которых прежде в их доме никогда не было: бинты, мази, чаши с разваренной крупой — все, что предназначено для новорожденных младенцев.

Сара блаженно улыбалась, глядя на своего новорожденного младенца, которого держала на руках. Младенец что-то лепетал. Иаков с восхищением смотрел на маленький сверток. Внутри лежала девочка. Ее волосы были не черного цвета, как обычно у здешних младенцев, а темно-каштановые. А глаза… У Сары глаза темно-зеленые, а у малышки ярко-зеленые, как изумруды. Такой цвет у глубоких морских заливов…

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.