— Она никогда не сможет надеть их!

— Откуда вам знать?

Он покачал головой.

— Синьора доживает свои последние дни. Ее новая служанка, Джованна, мало с нами говорит, но она рассказывала, как быстро бедняжка теряет силы. Я никогда не слышал грубого слова от синьоры Селано. Мы все любили и уважали ее.

— Уверена, все чувствуют по отношению к ней то же самое. Вы так говорите, словно мне следовало бы оставить эти маски в магазине.

Мужчина цинично хмыкнул:

— О, их конечно же наденут. Об этом можно не волноваться!

— Да? Кто же?

Но лакей уже исчез в большом гостином холле с огромным камином между двумя дверьми. Мариетта помнила нарисованный сестрой Сильвией план, но монахиня не предупредила, что на нем она изобразила только половину всей территории. Лакей повел ее к другой двери, той, которой монахини не пользовались. Тут Мариетта остановилась и прислушалась, она услышала доносящиеся издалека, но четко различимые звуки флейты Бьянки. Это еще больше осложняло дело. Она определенно не хотела сталкиваться с Бьянкой! Тем более сегодня Бьянка должна быть в монастыре.

— Кто это играет? — спросила она небрежным тоном, нагнав лакея.

— Девушка из Пиеты. Она и еще одна монахиня временно тут.

— Вы хотите сказать, на день? — спросила Мариетта, когда они прошли через дверь, которую он придержал для нее.

— Нет, они переехали вчера на несколько недель, а может быть, и месяцев, в зависимости от того, как скоро они управятся с расстановкой книг в библиотеке Селано.

Мариетта забеспокоилась за судьбу девушки. Проживание под одной крышей с Филиппо днем и ночью не доведет ее до добра. Однако сейчас это не самое главное.

— А музыка не беспокоит больную синьору?

— Нет. Иногда девушка даже играет перед ее дверью.

— Она, наверное, как раз сейчас этим и занимается? — спросила Мариетта бесхитростно.

Он покачал головой.

— Девушка из Пиеты сейчас тренируется в зале рядом с библиотекой. Комната синьоры находится этажом выше. Вы можете подождать здесь.

Они прошли из одного зала в другой, стены которого были обшиты парчовой тканью, и лакей положил ее коробки на кресло.

— Мне нужно распаковать маски, — сказала Мариетта, — и разложить к приходу синьора Селано, как бы долго он ни отсутствовал. Поэтому, пожалуйста, не пускайте сюда никого. Просто проводите синьора Савони сюда, когда он вернется.

— Не беспокойтесь. Я прослежу за этим.

Выйдя, лакей направился туда, где девушка из Пиеты играла на флейте. Она замолчала, когда он вошел, и ее лицо выразило разочарование. Он был неглуп и знал, кого она надеялась увидеть.

— Прошу прощения за беспокойство, синьорита, но я с поручением. Из магазина Савони доставили маски, которые будут просматриваться синьором Савони лично в комнате Слоновой кости, поэтому до прихода синьора никто не должен туда заходить.

— Синьор Савони принес их? Он может подождать здесь. Я знакома с ним.

— Нет. Это его ассистентка. Он приедет позже.

Лакей покинул комнату, а Бьянка вернулась к своим упражнениям. Глупо было ждать, что Филиппо вернется вот так скоро, однако он обещал вернуться сразу же после окончания обсуждения. Она почти не видела его с тех пор, как приехала с сестрой Джаккоминой. Они обедали с ним, и, хотя в основном говорила только монахиня, Бьянка знала, что его взгляд только и скользил по ее лицу, волосам, изгибам тела так, что она чувствовала себя едва ли не голой. В его непокорном взгляде было что-то пугающее. Теперь она поняла, что он напоминает ей льва на привязи, который прикладывает все силы, чтобы схватить ее, словно львы святого Марка, разбросанные по всей Венеции, которые были такими же свирепыми, как и он. Интуиция подсказывала, что брак охладит этот пыл. Но достаточно было вспомнить его нежность, пьянящие ласки, чтобы понять, что он всегда будет лелеять ее. Ее щеки заалели. Она настолько отдалась чувству любви, что была готова оставить все, что у нее было, что она любила, в прошлом ради него, если понадобится.

Как ужасно она играла! В голове бродили мысли совсем не о занятиях. Все те желанные слова, что говорил ей Филиппо, когда целовал и обнимал ее, перед тем как пойти во Дворец дожа, казалось, плясали у нее перед глазами на нотных листах. На сегодня достаточно.

Она уложила флейту в футляр и собрала ноты. Потом пошла в библиотеку, где сестра Джаккомина читала огромный том на латыни.

— Что мне делать? — спросила Бьянка.

Монахиня помахала рукой, не отрываясь от книги.

— Садись, дитя. Подожди минуту, я дочитаю до конца абзаца.

Но конец абзаца давно был позади, а монахиня все еще увлеченно читала. Когда же она перевернула страницу и продолжила читать, Бьянка стала играть ручкой и тяжело вздохнула, ожидая распоряжений. Как утомительно было сидеть здесь, ничего не делая. Мысли перенесли ее к маскам в комнате Слоновой кости, и любопытство захлестнуло ее. Она знала о секретности заказов для важных персон. Элемент неожиданности всегда должен присутствовать на карнавальных балах, не говоря уже о совершенной анонимности, которую обеспечивала владельцу никем не виденная маска.

В прошлом она, как и все девушки Пиеты, наблюдала карнавалы со стороны, но в будущем она будет частью всего этого — дикого празднования, ужина при свечах в гондоле с разливающимися вокруг серенадами, танцами на площади Святого Марка, шутками и беспечными поцелуями. Она станет наблюдать за фейерверком не из окна, а с улицы увидит, как небо над ней освещают тысячи разноцветных звездочек.

Филиппо не будет против того, что она увидит его новые маски. Она зайдет в комнату Слоновой кости и одним глазком взглянет на них. А может быть, она наденет одну из масок, а он придет и увидит ее в ней. Он же говорил, что бы она, его маленькая лебедь, ни делала, он будет только счастливее, а ведь это забавно.

— Я в комнату Слоновой кости, — сказала она.

Сестра Джаккомина наобум ответила:

— Как мило.

Бьянка вздохнула. Когда монахиня читала, разговаривать было так же бесполезно, как с глухим. Она вышла из библиотеки и направилась в комнату Слоновой кости. Когда она вошла, комната была пуста, но она сразу заметила оставленную на кресле блестящую маску, придававшую дому ту атмосферу, которую она ощущала раньше. Это была украшенная драгоценностями ревущая морда венецианского льва. Клыки были серебряными, а грива, которая будет ниспадать с головы Филиппо, — из позолоченных шнурков, сияющих и переливающихся. Другая маска на соседнем кресле была не менее драматичной: грозное лицо, выкрашенное в алый цвет, обрамленное крыльями из перьев, взмывающими ввысь. Она даже не могла представить, какие же, должно быть, живописные костюмы наденут к этим маскам.

Затем Бьянка увидела разложенные на софе три женские маски: одна голубая на глаза, другая сапфировая, а третья походила на алую крылатую маску. Все три были для нее! Она подбежала к софе, схватила одну и приложила к лицу, глядя на себя в зеркало. Голубая подчеркивала голубизну ее глаз и прекрасно сочеталась с жемчугом. Какой у Филиппо экстравагантный вкус! Маска потемнее была еще прекраснее, с легкой вуалью, создававшей невесомую дымку над нижней частью лица. Но алая! Она ликовала и радовалась, ведь когда она наденет ее, они с Филиппо будут идеально дополнять друг друга.

Вернувшись к первой маске, она услышала легкий шорох в красной, словно там была бумага. Естественно, такой мастер, как синьор Савони, не допустит, чтобы в подкладке его масок оставалась бумага. Она пощупала маски, но ничего не нашла в них. Тогда она увидела маленький ярлычок с эмблемой на красной маске. У нее был с собой нож для бумаг в кармане, и она распорола швы. Вынув оттуда маленький клочок бумаги, она сразу же узнала почерк своей крестной. Записка была краткой. Она была адресована Елене и говорила о том, что Мариетта и ее друзья волнуются за нее и пытаются найти ее. Завершалось послание просьбой не падать духом.

Бьянка почувствовала взрыв негодования. Как смела Мариетта пойти на такой поступок против Филиппо, будто он был ее надзирателем, а не мужем Елены, который пытался сделать все ради ее выздоровления! Какая злопамятная! Теперь она сомневалась в том, что женщина, доставившая маски перед приходом Леонардо, была простой ассистенткой магазина. Кстати, где она? Вдруг это Мариетта, и она пошла наверх, чтобы увидеть Елену? Какая же она глупая, если так! Джованна ни за что ее не пустит, а если Елена услышит ее голос, то только расстроится. Как она смеет нарушать ее спокойствие? Время, когда можно было ей помочь, давно прошло.

Бьянка выбежала из комнаты Слоновой кости на лестничную площадку, которая вела наверх замка, как и та, что находилась с другой стороны библиотеки. Поднявшись на следующий этаж, она подошла к коридору с дверью в комнату Елены. Женщина в маске прислушивалась, приложив ухо к панели.

— Ты ничего не услышишь, Мариетта, — сказала она холодно, стараясь говорить как можно тише, чтобы не потревожить больную женщину.

Мариетта отошла от двери и подняла маску, прежде чем отвечать.

— Я проверяла, тут ли находится комната Елены.

— Тут, а у тебя нет права здесь находиться! — прошептала Бьянка в ответ.

— Я могу здесь находиться на правах друга. Не выдавай меня! — взмолилась Мариетта.

— Только если ты обещаешь не звать ее и уйдешь отсюда немедленно.

— Обещаю первое, но прошу тебя никому не говорить, что я здесь. Я даю тебе слово, что не стану пытаться проникнуть в эту комнату или поговорить с ней. Если Елена действительно умирает, неужели ты не сжалишься надо мной и не позволишь побыть рядом с подругой детства?

Бьянка выполнила ее просьбу. Она знала, что Мариетте можно доверять и она не нарушит обещания, но для нее было важно, как к этому отнесется Филиппо.

— Ты можешь остаться, но на свой страх и риск. Я прослежу за приходом Филиппо. Если ты не уйдешь до его прихода, мне придется известить его об этом.