Леонардо не был чрезмерно удивлен, когда Мариетта попросила его дать ей работу. Он ожидал, как и она, что ее светская жизнь скоро прекратится. Все оказалось именно так. Все, кроме нескольких близких друзей из круга ее и Доменико, оставили ее. Только в Пиете ничего не изменилось, несмотря на то что Доменико автоматически лишился поста руководителя. Девушка из Пиеты всегда оставалась одной из их числа, вне зависимости от того, каким образом разворачивалась ее жизнь.

— Мне нужно зарабатывать себе на жизнь, — объяснила Мариетта Леонардо. — Я не утратила своих навыков, как ты знаешь по моей работе над маской, которая была твоим свадебным подарком Адрианне. Тебе нужны дополнительные руки в мастерской?

— Мне всегда нужны хорошие руки, — ответил он, откидываясь на спинку стула. — Но у меня есть деловое предложение для тебя. Если бы я не был так занят, то позаботился бы об открытии магазина рядом со своим домом, как планировал некоторое время назад. Теперь я готов сделать ремонт, если тебе подойдет должность руководителя магазином и его мастерской.

— Конечно, подойдет! — воскликнула она. — Как скоро начнется ремонт?

— Я поищу оценщиков работы завтра.

Доменико, хотя сам не имел права писать, мог получать письма. Она писала ему понемногу каждый день и сама доставляла законченное письмо один раз в неделю тюремному охраннику. Доменико было интересно узнать о ее возвращении к изготовлению масок и увидеть в этом доказательство того, что она приспосабливается к своим новым обстоятельствам. Тем не менее у нее было много мрачных мыслей, порой она теряла самообладание в своем горе, несмотря на то что напоминала себе каждый раз, насколько хуже приходится ему. По крайней мере, у нее была Элизабетта, добрые друзья и свобода, чтобы ходить по Венеции, в то время как у него были только четыре стены и зарешеченное окно, из которого не было видно ничего, кроме близлежащих крыш. Если бы только она могла навестить его!

В то время как начался ремонт помещения Леонардо, Мариетта встретилась с Еленой у ювелирного магазина в аркадах на площади Святого Марка. Обе были в баутах, как и условились. Они пошли пешком через узкие улочки и площади детства Елены.

— Посмотри, это было мое окно! — воскликнула Елена, указывая на одно из окон на третьем этаже древнего дома, от которого бледная терракотовая краска отошла огромными пластами, обнаружив кирпичную кладку.

Они вошли в церковь, которую посещала Елена, и увидели мост, где она вприпрыжку бегала по ступеням и порвала свое карнавальное платье. Они обе как будто возвращались в свои юные годы, которые провели вместе в Пиете. Прощаясь, они договорились снова пойти гулять вместе, когда появится возможность.

У Мариетты стало совсем мало свободного времени, когда был закончен ремонт нового магазина и мастерской. Чтобы сделать его привлекательным для публики, Леонардо приберег несколько из своих самых впечатляющих масок. Когда прибыла партия масок, Мариетта выбрала выгодные места, чтобы вывесить самые яркие и богато украшенные маски. С таким количеством позолоты и цвета, покрывающим многочисленные гвоздики на стенах, магазин превратился в прекрасный дом со стенами из ювелирных изделий.

В мастерской были пять работников, которые занимались созданием самых необычных масок. Леонардо хотел сделать этот магазин отличным от того, который находился на площади Святого Марка, где он хранил подборку всего. Мариетте недоставало ее прежних любимцев — Панталоне, и Пульчинеллы, и всего остального, что было ее первыми игрушками, — но она понимала: изготовление новых моделей прежде всего должно быть выгодным. Она получала дополнительное вознаграждение, если масок продавалось больше, чем было запланировано, но даже без этого она отнеслась бы к своей новой работе с энтузиазмом. В каком-то смысле она будто бы вернулась обратно к своим истокам и начала строить свою жизнь снова. Разница на этот раз состояла в том, что ей приходилось беспокоиться за Доменико.

Леонардо не хотел, чтобы открытие его нового магазина прошло незамеченным. Барабанщик и трубач появились в экзотических костюмах на площади Святого Марка, и, когда было привлечено внимание, фанфарист — третий мужчина, одетый еще более выдающимся образом, — сделал объявление о новом магазине на улице Богородицы. Это представление было повторено в Мерсерии, в магазине рельефной вышивки Риалто и во многих других довольно оживленных местах в течение всего дня.

Венецианцев, с их любовью к пышным одеждам и страстью к карнавалу, было нетрудно убедить посетить новый магазин. Мариетта подготовилась к событию, надев одно из своих роскошных платьев из изумрудно-зеленого шелка с маской с прорезями и блестками, к которой были прикреплены длинные шелковые кудри того же ярко-зеленого цвета, которые полностью закрывали ее собственные волосы и ниспадали каскадами ей на плечи. Многие щеголи, которых она приветствовала, аплодировали ее внешности, толпясь в магазине, наставляя монокль на товары или примеряя маски, когда она разливала для них кофе в маленькие позолоченные чашки.

Ее маска не была маскировкой в этот день, потому что стало известно, что она будет отвечать за новое предприятие. Все называли ее Пламенем Пиеты и говорили с ней без всякого смущения. Некоторые люди, которые держались на расстоянии со времени суда, теперь пришли или из любопытства, или чтобы попытаться поправить отношения с ней. Она была вежлива, но холодна по отношению к этим людям — они никогда не были более чем знакомыми в череде светских мероприятий, которые она разделяла с Доменико. Всех добрых друзей она приветствовала тепло. Большинство знали Доменико в течение многих лет, некоторые с детства, и никто из них не верил в то, что он виновен. Одним из них был Себастьяно Дандоло, с кем она впервые заговорила о возможности организации побега Доменико.

Она была приглашена поужинать с ним и его женой Изабеллой. Это было небольшое собрание людей, которых она хорошо знала. Когда появилась возможность, она отвела Себастьяно в сторону, чтобы задать ему свой вопрос. Он сочувственно посмотрел на нее и медленно покачал головой.

— Не тешь себя надеждами в этом направлении, Мариетта. Доменико представляет слишком большую опасность, чтобы ему предоставили какую-либо свободу действий в его заключении. Мне довелось узнать, что никогда не бывает меньше двух охранников у его двери, и был поставлен второй ряд решеток на его окно.

— А как насчет взятки? — спросила она, отказываясь признать свое поражение.

— Охранники не станут рисковать, сколько бы ты им ни предложила. Их ждет смерть под пытками, если они позволят предателю сбежать.

— Но что я могу сделать? — отчаянно вскрикнула она.

— Ничего, кроме того, чтобы быть терпеливой. Мы должны верить, что в конце концов этот дож или его преемник проявит некоторую снисходительность. В настоящее время этот шанс очень призрачен. Твой муж — жертва этих неспокойных времен, когда вся Европа воспринимает беспорядок во Франции как предупреждение. Тем не менее Доменико мог бы быть лучшим дожем, которого когда-либо имела Ла-Серениссима.

— Я благодарю тебя, Себастьяно. — Мариетта была тронута, потому что это заявление стало высочайшей похвалой для Доменико. Она вспомнила давнее предсказание, что она выйдет замуж за дожа. Возможно, сказанное в шутку, оно предсказывало, что ее муж будет обладать мудростью, как требует этот пост. Если ситуация переменится для Доменико, кто может предсказать его будущее? Возможно, та самая дальновидность, которую он проявил, принесет ему однажды удачу.

Магазин преуспевал. Во время карнавала люди покупали в нем маски необычного дизайна и красоты. Было несколько периодов затишья, во время которых Мариетта работала в мастерской, формуя и раскрашивая маски или пришивая к некоторым из них перья ярких оттенков, что было ее идеей. Успех этих масок был феноменальным. Площадь Святого Марка во время карнавала 1790 года была разноцветным лесом перьев Савони.

Когда наступила сильная жара, Мариетта постоянно вспоминала прохладные милые дни на вилле и тут же представляла себе тяжелые условия, которые выносил Доменико под крышей герцогского дворца. Она послала ему один из самых простых вееров, сделанных для мужчин, с некоторыми освежающими эссенциями, которые можно было добавлять в воду для купания. И тут же перед ней возникли моменты, когда они купались вместе. Он крепко сжимал ее руки, обнимая за талию. Так много месяцев прошло с тех пор, как она чувствовала его объятие или испытывала экстаз в кольце его рук. Теперь она как будто высыхала изнутри, становясь только наполовину женщиной.


Прошло еще восемнадцать месяцев. Это был очень драматический период, потому что была предпринята безуспешная попытка освободить Доменико через крышу самого герцогского дворца. Никто не знал, как долго неизвестные заговорщики работали ночь за ночью, чтобы открыть путь вниз через свинцовую крышу, древесину и кирпичную кладку под ней и достичь его камеры. Он исчез бы без следа, если бы кусок кирпича не упал на дверь камеры, встревожив охранников в коридоре. Они ворвались в камеру, когда Доменико уже подняли вверх. Охранники схватили его за ноги и навалились на него. Вместе с Доменико упал один из его спасателей, сломав себе шею при ударе о пол, а его сообщники скрылись, убегая по крышам в темноте.

Личность мертвого человека так никогда и не была установлена — в его карманах и на нем самом не было ничего. Доменико был допрошен с пристрастием главным судебным следователем, но он напрочь отказался говорить, кто, как он думал, были его предполагаемые освободители, и он честно ответил, что человек, который умер, был ему незнаком. Так как этот следователь был более милосердным, чем его предшественники, Доменико не подвергли пытке, но он лишился некоторых привилегий, включая получение писем.

— Я также перевожу вас из «свинца», — заключил следователь, — к большей безопасности «Колодцев».