— Мы должны практиковаться каждый раз, когда будем видеть друг друга с настоящего времени до твоей свадьбы, — сказала Елена, беря Мариетту за руку, как она часто делала раньше, когда они вместе выходили из комнаты. — Никто не сможет удержать нас от общения.

Это была утешительная мысль для них обеих.


Никто в Пиете не посмел отказать Доменико, когда он прибыл, чтобы взять Мариетту в оперу без сопровождения. Маэстро отказался, когда сестра Сильвия прибежала к нему, а никого из руководителей не было. Мариетта была одета в платье из дымчато-голубого атласа с бархатным домино на плечах. Она дважды была в опере до этого, когда уезжала из Венеции, чтобы петь, но никогда в самой Серениссиме. Возбуждение, которое она испытала бы, было рассеяно тучей, висящей над ней. В гондоле по дороге в оперный театр она сказала Доменико, что знает о брачном контракте.

Он нахмурился.

— Тебе не должны были рассказывать. Мое намерение заключалось в том, чтобы расположить тебя к себе самому. Однако раз уж мои планы расстроены, я не вижу причины, почему бы нам не пожениться в ближайшее время. — Он взял ее руку в белой перчатке. — Я буду ухаживать за тобой после нашей свадьбы, Мариетта. Это будет гораздо более удобно, чем с этими монахинями, которые постоянно порхают вокруг, как голуби на площади.

Она не собиралась улыбаться, но это было такое подходящее описание.

— Ты должен признать, что сестра Джаккомина была довольно покладиста из-за этих книг.

— Да, она уселась, как голубь на выступ собора.

Она снова улыбнулась вопреки себе. Эти белые одежды с широкими рукавами действительно напоминали крылья. В первый раз она задумалась о том, каково будет обрести свободу от постоянного присмотра. За исключением того, что она сменит одни ограничения на другие.

— Я думала о том, чтобы сбежать от тебя, — призналась она откровенно.

Он чуть не ответил, что она не преуспела бы в том, чтобы убежать из Венеции, но сдержался.

— Почему ты решила не делать этого, Мариетта? — спросил он.

— Ты мог наказать Пиету за мой побег.

Он посмотрел на нее долгим взглядом из-под полуприкрытых век.

— Ты, должно быть, плохо думаешь обо мне, если считаешь, что я мог бы изменить свое решение по поводу средств, пожертвованных подкидышам.

— Я не знаю тебя. Как я могу судить, что ты мог бы сделать?

— Немногие пары действительно знают друг друга до женитьбы. Поверь в меня, Мариетта.

— Похоже, мне придется это сделать, но неужели церемония должна состояться уже скоро?

— Я сказал, что это бессмысленно откладывать.

— Ты так сильно нуждаешься в наследнике?

Он молчал какое-то время, которое показалось долгими минутами, а не секундами.

— Да, но я также хочу тебя, Мариетта.

Она сглотнула и отвела от него глаза.

— Пусть это будет тихая свадьба в Санта Мария делла Пиета.

— Как ты пожелаешь. Закажи все, что тебе необходимо, и распорядись, чтобы все счета были отправлены мне. Я предлагаю, чтобы мы поженились через шесть недель, начиная с этого дня.

— Я хотела бы пригласить Филиппо и Елену Селано на нашу свадьбу, как жест доброй воли.

— Невозможно! Филиппо Селано не придет, и твоя дружба с его женой не может продолжаться.

Ее глаза сверкнули.

— Мы могли бы подвергнуть приглашение испытанию!

Он понизил свой голос, чтобы ответить ей, хотя ставенки каюты были закрыты и гондольер, поющий баркаролу, не мог слышать их разговор.

— Последняя дружеская инициатива, сделанная одним младшим членом моей семьи около сорока лет назад, вылилась в кровавую бойню с обеих сторон. Оставь это, Мариетта. Если ты будешь вмешиваться в вендетту или неразумно пытаться поддерживать контакт с женой Селано, ты можешь оказаться ответственной за смерть других.

— Как это жестоко!

— Жестокость процветает в Венеции! Когда я был мальчиком, то часто видел приговоренных заключенных, умирающих в клетках, свисающих с колокольни. Камеры пыток сейчас меньше заняты, чем это было много лет назад, но они не уничтожены. Временами преступник, признанный виновным в совершении жестокого преступления, все еще подвешивается за большие пальцы между двумя темно-розовыми колоннами Дворца дожа. Ты никогда не слышала их вопли?

— Не говори больше ничего! — Она отвернулась и закрыла глаза, но он схватил ее за запястья и резко встряхнул, чтобы заставить ее посмотреть на него.

— Я нажил врагов своими попытками отменить такие наказания. Поэтому при малейшей возможности против меня поднимутся не только Селано. Ради всего святого, прими это к сведению, Мариетта! Пусть все остается как есть, в непоколебимой уверенности, что добро было сделано, даже когда все кажется черным как ночь. Возможно, когда-нибудь все будет так, как мы того хотим, но дож чрезмерно мягкий гедонист. Он закрывает глаза на слишком многие вещи. Как город разрушается морем, так и благополучие ослабляет его силу. Он может выжить, но восстановление его былой силы и духа жизненно необходимы. Я вместе с другими, похожими на меня, работаю под колпаком в этом направлении, но тайна всегда была источником жизненной силы Венеции, и эта тайна должна быть сохранена.

Мариетта очень тревожилась за его безопасность. Если для этого нельзя будет встречаться с Еленой, ей придется принести эту жертву. По крайней мере, они могли общаться посредством своего языка знаков. Она сможет оказать Елене поддержку, не разоблачая ничего, касающегося Доменико.

— Я буду всегда хранить твой секрет, Доменико, — пообещала она, впервые используя его христианское имя.

— Итак, Мариетта, мы положили начало, не так ли? — спросил он с легкой улыбкой.

— Да, положили, — признала она. Любопытным образом все, что Доменико только что сказал, привязало ее к нему больше, чем признания в любви. Она была чрезвычайно обрадована, что он доверился ей таким образом. Это наполнило девушку надеждой, что в будущем она могла бы быть полезной в секретной работе, которой он занимался, и у него должен быть наследник. Самая нежная вещь, которую он когда-либо говорил ей, было то, что для нее могло быть радостью учить собственных детей.

— Я думаю, сейчас подходящее время скрепить нашу помолвку, Мариетта.

Доменико достал кольцо из своего кармана — великолепный изумруд был глубоко посажен в золото — и надел его ей на палец. Она думала, что выбор драгоценного камня он сделал, руководствуясь цветом ее глаз, хотя он так не сказал.

— Оно красивое, Доменико.

Он привлек ее к себе и поцеловал так же страстно, как раньше. На этот раз он положил руку ей на грудь и через атлас почувствовал, как она напряглась. Он понял, что, несмотря на все необычные обстоятельства, будет иметь в этой женщине чуткую возлюбленную, которую так желал.

Они достигли оперного театра, где блики тысяч свечей мерцали золотом на воде. Гондольер Торриси незаметно прокладывал путь через скопление судов, соревнующихся за то, чтобы выгрузить своих пассажиров на землю как можно ближе к входу в театр. Это было великолепное собрание в шелках и атласах, прически женщин были украшены перьями, цветами и лентами.

В ложе Торриси, которая была в третьем ряду из шести поднимающихся вверх в форме огромной подковы, Мариетта хорошо видела сцену и все оживленное место действия. Веера трепетали, монокли мерцали, люди толпились вокруг, приветствуя друзей и отвечая на поклоны тех, кто находился далеко. Каждая ложа была завешена темно-красной драпировкой, свет свечей и сверкающие драгоценные камни внутри них делали каждую маленькой золотой пещерой большой пещеры самого зрительного зала.

Мариетта полностью поддалась всеобщему возбуждению. Ее глаза сверкали. Это был самый большой из шести оперных театров в Венеции, и она решила, что это отличное место для ее первого выхода в свет.

— Я так рада, что ты привез меня сюда, — с восторгом сказала она Доменико. — Я никогда не была в опере в Венеции.

— Ты не была? — Он замечал, что их ложа привлекала много внимания, потому что ее узнавали со всех сторон, но Мариетта все еще не осознавала этого. Он также приказал лакею снаружи двери не пускать никого, за исключением Антонио, которого он ожидал позднее. Друзья и знакомые познакомятся с Мариеттой после женитьбы.

Неожиданно Мариетта увидела Елену, входящую в ложу прямо напротив них. Ее волосы были тщательно уложены, но не напудрены, с сапфировыми украшениями, платье с глубоким декольте переливалось серебристым цветом. Она смеялась и болтала с теми, кто был в ее компании.

Мариетта повернулась к Доменико.

— Там моя хорошая подруга, Елена!

— Это ложа Селано. Я думаю, ты заметишь, что ни она, ни кто-либо из ее компании не будут смотреть сюда. Это правило светского этикета — Торриси и Селано должны игнорировать друг друга на публике. Когда другие в компании знакомы с обеими сторонами, они просто следуют за поведением того, с кем они находятся в этот момент, и никто не обижается. Это делает жизнь проще.

— Марко Селано однажды бросил тебе вызов на концерте Пиеты.

— Я помню. Как раз перед этим были какие-то непредвиденные осложнения между двумя членами наших семей, а за этим всегда следует период сильного напряжения. Иногда это продолжается в течение нескольких недель. Марко Селано был застигнут врасплох, неожиданно увидев меня там.

Оркестр заиграл увертюру к опере Монтеверди, и Мариетта ждала с нетерпением, когда поднимется занавес. Певцы были хорошие, но никто в зрительном зале, казалось, не обращал на них внимания. Люди продолжали говорить и навещать друг друга в ложах. Только когда запела примадонна, все смолкли, потому что она была популярна в Венеции и пела превосходно в зале. Все остальное время опера была лишь фоном для всего остального, что происходило. В нескольких ложах играли в карточные игры; в других подавали ужин. Три ложи уже закрыли свои шторки, и так как в каждой была только одна пара, было нетрудно догадаться, что происходит внутри.