Ее чувство юмора одержало верх. Он, должно быть, посчитал эффект от этих гротескных масок таким же забавным, как и она. Думая, что она в безопасности, так как дверь магазина надежно закрыта, а сестра Джаккомина вряд ли устоит против еще одного пирожного, прежде чем позволить сестре Сильвии двинуться из-за стола, она взяла маску моретты. Зажав пуговицу, находящуюся позади рта маски между своими губами, она убрала руки, как будто была фокусником, чтобы показать, что маска сама держится на лице. Она услышала аплодисменты его рук в перчатках через стекло окна. Он зааплодировал снова, когда она взяла позолоченную палочку полумаски и приложила к своим глазам. Но когда она приложила маску Пульчинеллы с ее клоунским клювом вместо носа, то увидела, что он качает головой, хотя и смеется.

Она сменила ее на маску из папье-маше, которую могла носить Коломбина. Мариетта завязала ленты с задней части головы, но когда она отвернулась от своего отражения в зеркале и снова посмотрела на витрину, оказалось, что он ушел. Ее немедленное разочарование сменилось паникой, когда дверь распахнулась, и он вошел, быстро закрывая ее, чтобы не пускать холод. Слишком поздно она осознала, что, должно быть, не попала щеколдой в гнездо.

— Добрый день, мадемуазель. Вы говорите по-французски? — спросил он, вероятно, на своем родном языке.

— Достаточно, чтобы понимать, что я пою, и произносить правильно, — ответила она на его языке, — но я не говорю бегло.

— Вы выразились на лучшем французском, который я слышал, с тех пор как покинул Францию, — похвалил он. — Мне довелось немного овладеть итальянским, и поэтому мы должны очень хорошо понимать друг друга. Как замечательно, что вы оказались певицей, так же как и эстрадной артисткой с масками!

— Я понятия не имела сначала, что снаружи был зритель. — Со смешком она сняла маску Коломбины и вернула ее на полку. Она знала, что должна позвать Леонардо, а затем удалиться под покровительство монахинь, но наслаждалась неожиданной встречей слишком сильно, чтобы позволить ей закончиться так скоро. Этот чужестранец обладал классической красотой: тонкий прямой нос, широкие скулы и сильный подбородок; цвет лица его был оливковым, глаза — темными, яркими и жизнерадостными, ресницы такие же темно-коричневые, как и его ненапудренные волосы.

— Позвольте мне представиться, — сказал он, переходя на итальянский с сильным акцентом. — Я Алекс Десгранж из Лиона. Я прибыл в Венецию вчера из Падуи, путешествуя в компании друга, Генри Чико и графа Марке, нашего наставника, чьей обязанностью является наставлять нас в вопросах искусства и архитектуры всех стран, которые мы посещаем. Он также дает нам советы по поводу покупки произведений искусства, которые мы могли бы взять домой. Ваш слуга, синьорита. — Он снял свою трехрогую шляпу и поклонился ей.

— Хорошо, что вы прибыли вчера, — сказала она, думая, что этот юный француз, которому явно было не больше девятнадцати или двадцати лет, имел легкомысленный взгляд на жизнь. — Я слышала сегодня, что лагуна начинает замерзать там, где река Брента впадает в нее.

— Конечно, достаточно холодно. Я никогда не ожидал увидеть Венецию в снегу.

— Как долго вы пробудете здесь?

— Так долго, как только возможно. Теперь мы намерены насладиться карнавалом. Для этого мне нужна маска. Что вы посоветуете мне?

Она не колебалась.

— С удовольствием. — Мариетта жестом указала на полные полки и покрытые масками стены. — Какие вам нравятся? Комичные? Гротескные? Таинственные? Экстравагантные?

— Маска, которая уведет меня куда угодно.

— Такую легко выбрать. Это должна быть маска бауты. — Она сняла одну с гвоздика и протянула ему. — Это самая популярная маска для постоянного использования у мужчин и женщин, потому что выпуклая верхняя губа выступает надо ртом, позволяя незаметно разговаривать, так же как есть и пить.

— Позвольте мне примерить ее.

Она подала ему ее.

— Вы можете повернуть бауту, чтобы она оказалась сбоку вашей шляпы, если она по какой-либо причине мешает вам. Я всегда думаю, что это выглядит как забавное украшение, но так делают постоянно.

Он приложил бауту к своему лицу, в то время как она завязывала ему ленты маски. Когда он повернулся, чтобы снова посмотреть на нее, ее сердце, казалось, пропустило удар. Потому что впервые маска бауты не имела зловещего кладбищенского взгляда: его глаза в отверстиях были такими веселыми.

— Как я выгляжу? — спросил он.

— Отлично! Теперь вы носите официальную маску Венеции, потому что она единственная, которую разрешено носить вне карнавала, хотя и не раньше середины дня.

— Какое странное правило. Я слышал, что венецианское право кишит ими. Это правда, что гондолы всегда должны быть черными?

— Да, это правило уходит корнями к старому закону, предназначенному для того, чтобы сдерживать любовь венецианцев к экстравагантности и пышности, хотя на каналах можно увидеть множество цветов во время праздника и в дни регаты. Вы увидите! Но скажите мне, эта маска удобная?

— Чрезвычайно, но у нее странная форма. — Он попробовал основу, которая прилипла к его рту в форме верхней губы обезьяны. — Это, должно быть, делает меня похожим на обезьяну!

— Нет! — запротестовала она. — Посмотрите на себя в зеркало.

Он посмотрел на свое отражение и засмеялся.

— Граф де Марке никогда не узнает меня в этом!

— Вы можете быть вдвойне уверенным в этом, — предложила она озорно, — если наденете с ней традиционную мантилью.

— Я видел их на людях везде, где был. — Он был полон энтузиазма. — Покажите мне лучшее, что у вас есть.

Она заглянула за прилавок и обнаружила ящик, полный мантилий. Быстро выбрав одну, она развернула ее и дала ему. Он снял свою треуголку, и она набросила мантилью ему на голову, прежде чем закрепить ее под подбородком. Пока он надевал шляпу, она расправила пелерину мантильи у него на плечах.

— Вот! — воскликнула она с удовлетворением, отступая назад на пару шагов, чтобы осмотреть его. — Помните, что это принято всеми, кто ходит в баутах, вам никогда не нужно поднимать шляпу или кланяться какому-либо мужчине, потому что это устраняет все социальные различия, точно так же, как и сам карнавал.

— Еще одно странное правило, — пошутил он, — но самое полезное.

— Если вы купите себе длинную черную накидку с глубоким капюшоном, то будете выглядеть как уроженец Венеции. Вы упомянули, что ваш наставник — граф. Если вы тоже благородный господин, тогда должны купить шелковую мантию с меховой подкладкой, потому что шелк — это единственная ткань, которую закон разрешает носить людям благородного происхождения. По крайней мере, — добавила она, — если вы намерены выглядеть так, как будто принадлежите к городу.

Он засмеялся, качая головой.

— В моих венах нет голубой крови. Черной шерстяной накидки будет достаточно. — Он весело посмотрел на свое отражение в зеркале. — Я знаю, что замечательно проведу время в Венеции! — Он быстро повернулся, чтобы посмотреть на нее. — Вы разделите его со мной?

— Я? — Ее брови изогнулись в изумлении. — Это невозможно!

— Нет ничего невозможного! Разве вы этого не знали? Скажите, как вас зовут.

Она поколебалась лишь мгновение, первый раз в жизни охваченная опьяняющим опытом свободного флирта.

— Мариетта Фонтана.

— Итак, синьорита Фонтана, давайте договоримся, где мы встретимся.

— Эта задача, месье Десгранж, — ответила она изумленно, — слишком трудная, чтобы мы могли ее решить.

— Я не могу поверить в это. В какое время вы заканчиваете работать здесь? Возможно, я мог бы встретить вас здесь, в магазине. Куда бы вы хотели сходить? На представление комедии дель арте? Я слышал, что пьесы там ужасно веселые и очень смешные. Или вы предпочли бы потанцевать? Я знаю хорошее место, где можно поужинать.

Она испытала страстное желание провести вечер с ним. Пойти в театр было одним из ее заветных желаний. Потанцевать было бы чудесно. Они с Еленой знали все последние танцы, потому что, когда оркестр играл на балах, замечали все новые па и информация передавалась по кругу. Никогда раньше она не переживала такого сильного стремления сбежать и пойти повеселиться. Она почти разозлилась на француза за то, что он делал такое великолепное предложение, которое она не могла принять.

— Я не могу решать сама, танцевать, или ужинать, или идти куда-либо с вами, — сказала она резко. Затем, охваченная раскаянием, что говорила так грубо, смягчила свой тон. — Не потому, что я бы не получила удовольствия от такого развлечения, но это не обсуждается.

— Почему?

— Это бессмысленная дискуссия. — Она недовольно поморщилась. — Давайте обсудим вашу покупку. Вы хотели бы примерить какую-нибудь другую маску?

Его не так легко было отвлечь.

— Вы помолвлены?

— Нет! — Удивление заставило ее засмеяться от такого предположения.

— Тогда вы дочь изготовителя масок? Как я мог быть столь дерзок, чтобы подумать, что вы являетесь его ассистенткой?

Улыбаясь, Мариетта покачала головой.

— Ничего подобного. Если бы вы сделали тысячу предположений, не думаю, что вы когда-нибудь угадали бы. Я объясню. Вы слышали об Оспедаль-делла-Пиета?

— Конечно, слышал. Вся Европа слышала. Граф Марке сейчас пытается приобрести билеты на концерт, который хор дает завтра.

— Я буду петь на этом концерте. Я девушка из Пиеты.

Он сдернул маску. Его лицо стало серьезным, и он недоверчиво прищурил глаза.

— Что вы тогда здесь делаете? Я слышал, что те девушки никогда никуда не ходят одни.

— Мы и не ходим, — ответила она и объяснила, как оказалась в помещении. — Магазин должен был быть закрыт во второй половине дня, а дверь заперта на задвижку. Но когда вы неожиданно вошли, я не видела никакой причины, чтобы не помочь вам выбрать маску.