— Если бы там был и Марко, это другое дело, но ведь синьора Челано желает видеть меня с глазу на глаз. Я боюсь ее.

— Перестань, я уверена, что она ласково обойдется с тобой, — ободряла ее Мариэтта.

Элена надеялась, что все так и будет, тем более, когда навстречу ей вышла Лавиния, которая обрадовалась ее приезду, тепло поприветствовав будущую хозяйку дворца.

— Я уже давно с нетерпением ждала, когда мы познакомимся, Элена. Дворец только и ждет, чтобы им занялись чьи-то добрые руки, и теперь я могу понять Марко, он столько хорошего говорил мне про тебя. — Она обратилась к монахиням. — Как только я отведу Элену к своей матери, я тут же вернусь к вам — она желает поговорить с Эленой с глазу на глаз.

Элена, хоть и видела роскошь дворцов, украшавших канал Гранде, отметила, что ее будущий дом далеко не худший, скорее наоборот, не идет ни в какое сравнение с теми, где ей доселе приходилось бывать и выступать. Ее провели в скромно обставленные апартаменты синьоры Челано, что, в представлении Элены, соответствовало эстетическим вкусам пожилой женщины с худым лицом, закутанной в черное и восседавшей в кресле с высокой спинкой. Элена присела в самом грациозном, на какой только была способна, реверансе. Выпрямившись, однако, не была награждена ни материнским поцелуем, ни даже приглашением сесть. Последовал язвительный монолог:

— Это ты, маленькая выскочка, которой хватило наглости заявить моему старшему сыну, кардиналу из Рима, что глава семьи Челано может подождать, пока ты не соизволишь ответить на его предложение, а оно для тебя — неслыханная честь! Быстро же ты изменила мнение, увидев своими глазами это кольцо, что красуется у тебя на пальце!

Элена вспыхнула.

— Неправда. Дело не в кольце, а в Марко — он любит меня, я это поняла. Не нужно вообще никакого кольца.

— Ого! Гордыня и язвительный язычок не к лицу молодой жене. Марко станет твоим мужем и твоим повелителем, и чем скорее ты постигнешь покорность и уступчивость, тем лучше для тебя.

— Мне больше по нраву то, что он обещает любить меня так же, как и я его, какая бы я ни была.

Синьора Челано презрительно фыркнула, и изящные ноздри ее тонкого носа затрепетали. Марко никогда не отличался и не отличится легковерием, какие бы, пусть даже самые добрые, намерения ни руководили им. Подобное не в его природе. Да и что девчонке известно о том, что такое любовь? Мелкие, на первый взгляд, недостатки, способные очаровать на стадии порывов буйной страсти, очень скоро переходят в разряд пороков и нередко становятся поводом для взаимной ненависти. Резким движением веера она указала на стоявшее рядом кресло, что означало приглашение сесть.

— Так вот, Элена, а что ты знаешь об управлении таким дворцом, как этот? О том, как следует вести хозяйство? Без этого тебе не стать настоящей хозяйкой дома, тем более такого большого, — посыпались недоверчивые вопросы.

— Кое-чему меня научили в Оспедале. Как и другим девушкам старшей ступени, мне приходилось время от времени и дежурить, и заниматься уборкой, и приготовлением пищи, словом, всем понемногу. Нас там не только музыке и пению учат, но и тому, как правильно вести домашнее хозяйство.

— Как бы то ни было, тебе придется получить все указания от меня, как я уже заявила вашему директору. Дворец и жизнь в нем идет по своим законам, которые, для тебя пока в новинку.

Синьора Челано задала Элене массу вопросов, желая знать о ней буквально все: помнила ли она своих родителей, как ее воспитывали перед тем, как отдать в Оспедале, о ее двоюродной бабушке. В конце концов, вытащив из будущей невестки все, что требовалось, она перешла непосредственно к вопросам, связанным со свадьбой.

— В роду Челано существует такая традиция: невеста надевает фамильное платье, которому нет цены, в нем она покидает стены дворца лишь для свадебной церемонии, все остальное время оно хранится в потайной комнате, местонахождение которой известно лишь членам семьи, там же находятся сокровища и ценные документы дома Челано. Я специально вынесла платье оттуда, чтобы ты смогла его увидеть. Когда Оспедале передаст тебя под мою опеку, придут швеи и подгонят его на тебе.

По мере беседы с будущей невесткой у синьоры Челано росло к ней отвращение. Она признавала, что Элена хорошенькая, смышленая и достаточно сильная, чтобы не спасовать перед невзгодами, которые, не ровен час, обрушатся на нее. Единственное, с чем она не могла смириться, так это с тем, что именно она послужила яблоком раздора между любящей матерью и ее сыном.

А приготовления Мариэтты к ее собственной свадьбе протекали совсем по-иному, нежели у ее закадычной подруги. Она могла взять с собой лишь минимум вещей, которые сумеет передать Аликсу в ночь перед их бегством. Ей не хотелось расставаться с любимым костюмом Коломбины, но о нем собиралась позаботиться Элена, обещавшая хранить его до тех пор, пока не появится возможность каким-то образом переправить его в Лион. Элена даже высказывала надежду, что настанет такой день, когда она сама сможет вручить его Мариэтте, ведь они с Марко непременно поедут в Париж, об этой поездке Марко уже не раз заводил речь. Девушкам не хотелось расставаться, но любовь, которую испытывала каждая к своему жениху, облегчала им разлуку. Они давали обещания регулярно писать письма и вообще не терять друг друга из виду, мечтали о том, что их дети тоже когда-нибудь встретятся друг с другом, и их дружба перейдет в следующие поколения.

— Мы все это время жили с тобой, как две сестры, — однажды сказала Мариэтта Элене, когда до расставания осталось лишь два дня. — Кто бы мог подумать в Оспедале, когда ты приехала, что наши пути разойдутся таким образом.

Элена кивнула, вспоминая.

— Как же гордилась бы моя двоюродная бабушка, если бы могла узнать, что я помолвлена с самим Марко Челано. Если бы только она могла увидеть меня в моем свадебном платье… — у нее задрожал подбородок, она с размаху шлепнула нотные листы, которые держала в руках, на пюпитр и, закрыв лицо ладонями, разрыдалась.

Мариэтта, желая утешить подругу, положила ей руку на плечо.

— Не плачь. Мне кажется, что в день моей свадьбы я буду чувствовать то же самое по отношению к моей матери, хоть и платья у меня такого, как у тебя, не будет.

— Да нет, дело не в этом, — отвечала Элена, всхлипывая. — Я так боюсь.

— Чего? Или, может быть, следует спросить, кого? Уж не синьору ли Челано?

Элена подняла к ней залитое слезами, опечаленное личико.

— Нет. Хотя она страшно ревнует меня к своему сыну, но у нее нет власти, чтобы встать между мною и Марко. И мое свадебное платье, такое прекрасное, что я даже и мечтать не могла. И Марко так любит меня.

— Тогда чего же ты боишься?

— Понимаешь, все уж как-то очень гладко. Даже не верится, что это происходит на самом деле.

Мариэтта с облегчением вздохнула и усмехнулась.

— Уж тебе придется поверить — все это так и происходит на самом деле, и не с кем-нибудь, а с тобой.