Вот тут «реальный князь» и решил все задачи: объяснил Акиму Софонову, как себя вести, посулил солидный куш за радение и молчание и назвал имя Софьиного выкормыша – пусть послужит учителю.

– Пусть мне сам Курицын скажет о побеге – ему поверю, – заявил Паоло. – Я должен его увидеть.

На этот раз Аким не возопил «Боже избавь», намекая, что в случае крайней необходимости и это можно будет устроить.

– Не нужна вам эта встреча. Зачем время терять? Закавыка в том, что учитель твой не хочет бежать. Гордыню свою тешит. Он смертью свою правоту доказать вознамерился, а кому она здесь нужна – его правота?

– Объясняй, в чем моя задача, – решился наконец Паоло.

– Я тебе Курицына сам из застенка вынесу… ночью… тайно. А уж ты выведи его из кремлевских стен тем путем, каким сам ушел.

– Так меня Господь вел! – вскричал Паоло.

– Или бес, – скривился Аким. – Он вас двоих еретиков и выведет.

– Но, но! Это кто это здесь еретик! – взъярился Паоло.

– Я к тебе через неделю приду, оговорим сроки, – сказал Аким поднимаясь. – Хорошая у тебя брага. И еще просьбочку имею. Я бы хотел из твоего дома задним двором уйти. Дело-то секретное. Сам понимаешь.

Всю неделю Паоло мучили сомнения. Если это ловушка, то в чем ее смысл? Но даже если предприятие удастся и Аким каким-то чудом выведет Курицына из темницы, то не ввергнет ли он, Паоло, учителя в еще более тяжелое положение? Воспоминание о катакомбах приводило его в ужас. Он был молод и полон сил, и то чудом остался жив. А здесь у него на руках будет старый, больной человек… ну и все такое прочее.

В подземелье нужны факелы и еда, тогда путь может стать коротким и безопасным. Нужны веревки, сухое огниво и теплая одежда. Еще нужна уверенность… у кого бы ее занять. Да, и как же он не продумал этого до конца? Положим, они благополучно выйдут из подземелья на свет Божий… Хорошее слово – «положим»… не отвлекайся, флорентиец, думай о главном! Они выйдут на поверхность – а дальше куда. Дальше для Курицына один путь дальний, очень дальний. И конечным пунктом, хорошо бы иметь Флоренцию, или на худой конец Пешт или Буду, помнится, он любил рассказывать про Венгрию. В Литву учителю ехать нельзя, потому что царь воспримет это как бунт. И вообще все это не твоего ума дело, благородный Паоло. Тебе надо думать, где достать крепкий возок с надежным провожатым, который ждал бы беглеца в Остоженке за слободой. А может, в самой слободе, потому что неизвестно, сколько времени проведут они в добровольной могиле. И еще Курицыну нужны деньги в дорогу. Надо успеть продать что-то из драгоценных украшений, которые он так вовремя передал своему ученику. Да что там некоторые. Все надо продать, кроме чела и рясок – подарка Ксении. Продавать надо иностранцам, русские ненадежны. Да у них и денег нет. Все свои приобретения они норовят сделать за счет земель. А зачем Курицыну сейчас своя деревенька?

Однако все эти мысли вскоре отошли на второй план, третий, четвертый план. Новая беда затопила Паоло по самые уши – он никак не мог найти дыру в земле, через которую попал в подземелье. Сам он попал в колодец зимой, а сейчас начало осени. Тогда строительство царского дворца только начиналось, теперь все идет к завершению, и совершенно не исключено, что колодец, ведущий в катакомбы, просто засыпали землей. Каждый раз, направляясь на поиски пресловутой «дыры», Паоло долго молился Богородице, чтоб защитила она учителя, чтобы направила стопы Паоло верным путем и помогла ему в опасном предприятии.

Шляться по строительной площадке днем, где было полно рабочего люда, Паоло не решался, боясь привлечь к себе излишнее внимание. Глубокой ночью тоже нельзя было туда идти, увидеть – не увидишь, а угодить в ловушку можно с необычайной легкостью. Поэтому он производил разведку в сумерки. И каждый раз начинал от печки: справа должен был быть храм Иоанна Предтечи, слева – дом несчастного Патрикеева, оттуда к бывшим котлованам, над которыми уже встали нарядные палаты. Дальше к Кремлевской стене, вот она стоит, перед ней полоска пустыря, заросшего бурьяном – и никакого забора, никаких канавок и колодцев.

И все-таки он нашел! Четыре дня ползал по бурьяну вдоль Кремлевской стены, и ни за что бы он не отыскал устье колодца, если бы рука не вспомнила тот самый выступ в стене, на который он так беспечно оперся. При внимательном рассмотрении выступ оказался оконечностью выложенного из кирпича креста. Наверное, неизвестный мастер выложил сей крест в память Всевышнего, но может быть, что перекладина эта служила еще памятным знаком.

Крест был, но колодца не было. И только внимательно обследую пядь за пядью полоску земли, Паоло обнаружил небольшой бугорок, поросший низкорослой травой, словно островок в океане бурьяна. Осталось только принести лопату. Под слоем земли скрывалась деревянная крышка. «Словно кадушку с капустой закрыли, – ругнулся Паоло. – А ну как сгниет эта крышка! Раньше хоть забор был. А ну как пьяный дурак какой-нибудь заблудится и ухнет в колодец, как я когда-то». Но ворчал он только для порядка. Радость его от находки была безмерна. Вначале он заглянул в бездонную глубину, потом бросил туда камешек и словно музыку слушал, как тот летит, звонко отскакивая от одной стенки к другой. Напоследок чмокающий звук – и все… стихло. Этот чмок доставил им впоследствии немало хлопот. Оказывается, зимой в катакомбах воды было гораздо меньше, чем летом.

В договоренную ночь Паоло почти не нервничал. Сидя над вытащенной из земли крышкой, он прикидывал, полезет ли в устье колодца объемный мешок, который он набил необходимыми вещами. Потом решил, что все это барахло лучше поделить на две мошны. В самый разгар переживаний что-то заставало его обернуться.

Предсказания Акима, что он принесет заключенного на себе, не сбылись. Курицын шел сам, и даже в темноте было видно, как неверна его походка. Он шел, раскачиваясь и припадая на одну ногу. Неужели все-таки пытали? Аким рядом так и плясал от нетерпения и, завидя Паоло, не выдержал, подхватил арестанта на руки и в три прыжка – ну, может, в пять, доставил его на место. Он поставил Курицына, как бревно – на попа, крикнул и отступил в сторону. Паоло наскоро, быстро обнял учителя – поговорить можно будет и под землей, там они будут в относительной безопасности.

– Аким, я прыгну первым. А ты держи конец вервия, крепко держи. Если я дерну один раз – то тащи меня вверх, это значит… мало ли что это может значить! Например, там вода… или дракон огнедышащий… Но если я дерну три раза, то режь вервие, кидай мне второй мешок, а следом – Курицына подавай. Понял?

Аким кивнул.

– До встречи, учитель… – Паоло перекрестился и, обняв мошну, как младенца, прыгнул в колодец.

16

И вдруг неожиданный звонок. Позвонила Галка Ивановна и сразу стала извиняться. Ким не узнал ее голоса. Спросонья он решил, что в такую рань могут звонить только из-за границы. Неужели с матерью что-нибудь случилось? Он как одержимый орал в трубку: «Кто говорит?», но голос бубнил свое: «Простите ради бога, я боялась, что не застану вас. Боялась, что вы уйдете куда-нибудь. Хорошо, что я вас застала».

Разобрались наконец.

– Здравствуйте, Ким. Я вам хочу сообщить о вашем отце, о Павле Сергеевиче.

– Вы что-нибудь узнали?

– Да. Теперь я знаю место, где он находится. Берите ручку, записывайте.

Ким разволновался ужасно. Стал метаться по квартире в поисках письменных принадлежностей. Из открытой балконной двери тянуло холодом, босые ноги совсем окоченели.

– Говорите. Я готов.

– Адрес простой. Его можно и так запомнить. Новгородская область. Только не Нижний, а Великий Новгород. Там есть небольшой городок – Старая Русса. А рядом с городом – Детов монастырь. Павел Сергеевич живет в этом монастыре. Все.

– А подробнее? Как туда добираться?

– Это мне неизвестно. Спросите там…

– Отец что – монах?

– И этого я не знаю.

– А откуда узнали про монастырь?

– Ах, Ким, какая разница? Главное, этим сведениям можно верить. Вы поедете туда? – в голосе Галины Ивановны звучала мольба.

– Не знаю.

– Если вы его увидите, скажите, пожалуйста, что я его жду. И всегда буду ждать.

– Может быть, вместе поедем?

– Нет. Если он не захочет ко мне вернуться, то на канате я его тащить не буду, – она помолчала, потом вздохнула и добавила нерешительно: – Спасибо вам, Ким. Адрес Павлуши я узнала от его сожителя. Случайно в магазине встретила. А может, и не случайно. Я в том районе долго кругами ходила. Вы передадите мои слова? Не забудете?

– Не забуду.

Еще не зная толком, поедет ли в Великий Новгород или нет, Ким обзавелся путеводителем. Сейчас этого добра полно в каждом магазине. Всех призывают путешествовать. А как же – туристический бизнес! И церкви в Великом Новгороде – тоже бизнес. Услужливая схема пометила все культовые памятники, опутывая их паутиной туристических троп. Жирная цифра над каждой тропочкой указывала время в минутах, потребное пешеходу, поспешавшему от церкви к церкви со скоростью пять километров в час. «Ну, это я за полдня оббегу», – подумал Ким, еще не отдавая себе отчета – а зачем ему, собственно, бежать по этому маршруту?

Глаза наткнулись на церковь Святого Власия – вот она, участница событий пятисотлетней давности. Помечена цифрой семь. Хорошая цифра. Власий находился в пяти минутах от монумента Победы на Волхове, значит – в центре города. Уж туда-то он непременно зайдет.

Ким разволновался вдруг, почувствовав душевное единение с отроком Пауло, который бродил по Новгороду и все лелеял надежду, что попадет в некий приветливый дом и заведет неторопливый разговор, будет задавать странные вопросы, получать на них невразумительные ответы, а потом пройдет в красный угол, перекрестится на божницу и увидит на полочке хрустальное яйцо с зеленым трилистником внутри. Волнение было приятным. Ким усмехнулся и принялся за изучение Новгородской области.

Карта области его несколько смутила. Оказывается, в Старую Руссу, минуя Новгород, шла своя железнодорожная ветка. Возникал вопрос – куда раньше ехать: в Новгород, к этому городу Ким испытывал острейшее любопытство, или сразу в Старую Руссу, около которой находился искомый монастырь? Пожалуй, следует забыть про Новгород. Он ведь не на экскурсию едет, не на поля былой славы героев романа, а на встречу с реальным человеком. И этот реальный – его отец.