— Позвольте представить вам… — вежливо начала она, но Матвей нетерпеливым жестом прервал ее.

— Благодарю, мадемуазель, но мы уже знакомы с этими очаровательными дамами, — сухо произнес он, предостерегающе поглядывая на обеих кузин.

— Господин Елагин и господин Загрядский были на последнем балу в моем имении, — пояснила Юлия Машеньке, — том самом, куда вы не смогли приехать из-за болезни.

— Вот как? — с легким удивлением переспросила та, а затем лучезарно улыбнулась Матвею: — В таком случае, господин Елагин, я буду просить вас в паре с Жюли открыть наш маленький бал!

Скрипнув зубами от досады, Матвей уже было собрался ответить: «Как вам будет угодно», но Юлия опередила его.

— Ах нет, дорогая Мари, предоставьте, пожалуйста, эту честь господину Загрядскому и моей кузине! — сладеньким голоском пропела она, поглядывая на Николая с таким выражением, будто действует исключительно в его интересах. — На моем балу они лучше всех танцевали полонез, так пусть и сейчас танцуют в первой паре. А мы с господином Елагиным составим вторую.

— Прекрасно, — улыбнулась Машенька. И, повернувшись к остальным гостям, громко провозгласила: — Любезные господа и дамы, прошу всех в бальный зал!

Весело переговариваясь, толпа молодежи устремилась в соседнее помещение, откуда уже раздавались первые аккорды музыки; следом за ними неспешно двинулись маменьки и папеньки. Тяжко вздохнув, Николай протянул Виолетте руку и, бросив на Матвея глубоко несчастный взгляд, повел свою даму в зал.

— А вы, господин Елагин, собираетесь вести меня в зал? — спросила Юлия, поглядывая на него с веселой улыбкой. — Или вы так растерялись от нежданного счастья, что на вас столбняк напал?

— И отчего, по-вашему, я должен чувствовать себя счастливым? — мрачно поинтересовался он, протягивая ей руку. — Оттого, что мне придется танцевать с вами этот ужасный, занудный полонез?

Щеки Юлии вспыхнули, а в потемневших глазах зажглись гневные огоньки. Однако они тут же погасли и на лице девушки появилось озорное выражение.

— Право же, господин Елагин, вы так странно ведете себя, что я теряюсь в догадках, — пожала она плечами. — Вчера, когда мы встретились на дороге, вы усиленно заигрывали со мной, а сегодня злитесь, непонятно по какой причине. Смотрите, я могу подумать, что вы влюбились в меня! Помните, как у Пушкина: «Я вас люблю, хоть я бешусь, хоть это труд и стыд напрасный»… — отвернувшись от Матвея, она прыснула в кулачок.

«Проклятье, а ведь она права, — с досадой подумал Матвей. — Я веду себя с ней, как самый настоящий влюбленный осел!»

— Причина моей злости вполне объяснима, — сухо ответил он, проигнорировав последнюю фразу Юлии, — ваши издевательства над моим другом. Зачем вы снова навязали ему эту противную Виолетту? Если я вам чем-то досадил, то и отыгрывайтесь на мне, а не на безвинном человеке.

— Отыгрываться? Да у меня и мысли такой не было! Просто я побоялась, что Виолетта останется на первый танец без кавалера, вот и предложила вашему другу начать с нею бал.

— Точнее сказать, подстроили ситуацию так, чтобы он был вынужден с ней танцевать, — обличающим тоном заметил Матвей.

Юлия вызывающе усмехнулась:

— Подумать, какое преступление — заставила танцевать! Если вы с вашим другом так не любите танцы, зачем тогда ходите по балам?

— А затем, что вас забыли спросить! — в сердцах воскликнул Матвей и тут же мысленно чертыхнулся, замети в устремленные на него испуганные взгляды двух пожилых матрон.

В продолжение полонеза Матвей с Юлией не обменялись ни словом. Впрочем, Матвей вообще старался не смотреть на Юлию, хотя постоянно чувствовал на себе ее вызывающий, насмешливый взгляд. Как только танец закончился, Матвей отвел Юлию к Виолетте и тут же пригласил на следующий вальс первую попавшуюся девицу.

За вальсами потянулись нескончаемые кадрили. Не желая обижать Машеньку, Матвей приглашал по очереди всех молодых женщин и барышень, исключая, разумеется, Юлию с Виолеттой. Впрочем, у них и так не было отбоя от кавалеров. Иной раз Матвея даже разбирала досада при виде того, как Юлия кокетничает с каким-нибудь самодовольным молодым повесой. «Неужели ей может быть интересно с этими пустоголовыми франтами? — с мысленно сердился он. — Ведь она слишком умна, чтобы не видеть их сущность! Или все дело в том, что она засиделась в четырех стенах и теперь радуется любому развлечению?»

Между тем, кадрили закончились и настала очередь быстрых танцев. Ужаснувшись при мысли о том, что ему сейчас придется скакать в галопе, словно молодому жеребцу, Матвей начал бочком выбираться из зала и оказался в небольшой гостиной. В центре комнаты стоял стол с легкими закусками и напитками, среди которых Матвей с радостью обнаружил бутылку коньяка. Не теряя времени, он наполнил рюмку и залпом осушил ее, а затем снова налил, чтобы теперь уже выпить не спеша.

— Решили утолить жажду и, как истинный гурман, избрали для этого коньяк, — внезапно раздался позади него насмешливый голос Юлии.

Поставив рюмку на стол, Матвей раздраженно обернулся:

— Послушайте, мадемуазель Прозоровская, чем я вам так досадил, что вы все время пытаетесь меня как-то поддеть?

— Все время? — удивленно переспросила она. — По-моему, вы преувеличиваете. Например, вчера, при нашей встрече, это как раз вы всячески пыталась меня поддеть и разозлить.

— Да, — с неожиданным миролюбием согласился Матвей. — Вы правы, мадемуазель. Я вел себя вчера не лучшим образом и теперь покорнейше прошу у вас прощения.

Лицо Юлии изумленно вытянулось, а в глазах мелькнуло недоверие.

— Невероятно! — промолвила она.

— Ну почему же? — мягко усмехнулся Матвей. — Ведь это не я, а вы первая объявили мне войну. А что еще остается делать тому, на кого нападают, кроме как обороняться?

Юлия посмотрела на него сощуренными глазами:

— Хотите предложить перемирие?

— Да, — сказал Матвей, беря со стола бокал с шампанским и протягивая ей.

— Что ж, — промолвила Юлия, принимая из его рук бокал и кокетливо поводя бровями, — как говорится, худой мир лучше доброй ссоры.

— Кстати, а почему вы не танцуете? — спросил Матвей после небольшой паузы. — Надеюсь, не потому, что по моей вине вам не хватило кавалера?

— Нет, — ответила она, — вовсе не поэтому. Просто я отвыкла от балов и теперь быстро устаю.

В ее глазах мелькнула затаенная боль, и Матвей вдруг почувствовал, как его сердце наполняется пронзительной жалостью к этой мужественной, хрупкой красавице, и одновременно — раскаянием за свое невеликодушное поведение. Как он мог забыть, что на ее долю выпало немало серьезных потерь и бессчетное множество мелких огорчений? Ему следовало гораздо снисходительней относиться к ее маленьким капризам и не быть таким злым и мелочным.

— Хотите спуститься в сад и подышать свежим воздухом? — участливо предложил он.

— Только если там кто-то есть, — ответила Юлия. — Иначе мое поведение сочтут неприличным.

Матвей быстро подошел к окну и, приподняв штору, внимательно посмотрел вниз.

— Да, — сказал он, — там уже прогуливаются несколько человек: компания пожилых мужчин и две дамы.

— В таком случае, спускайтесь вниз, возьмите в гардеробе мой плащ и ждите меня на террасе. А я скоро буду.

* * *

Сорок минут спустя продрогший и злой как черт, он вернулся в зал. И едва не выругался вслух, увидев, как Юлия с самым беззаботным видом кружится в мазурке.

— Матвей, ну где же вы ходите? — с упреком обратилась к нему Машенька. — Из-за вас одной даме не хватило кавалера и она очень расстроилась! Впрочем, еще не поздно пригласить ее…

Барышня, с которой Матвею пришлось танцевать мазурку, оказалась невыносима. Так как она плохо танцевала и ее редко выбирали для сложных фигур, ему пришлось большую часть танца просидеть рядом с ней на стуле, выслушивая лекцию о тенденциях в современной женской моде. И добро бы, если б она просто болтала без умолку! Так нет же, она еще и постоянно обращалась к Матвею со всякими немыслимым и вопросами, на которые он не знал, что и отвечать.

— Какой фасон рукава для вечерних дамских нарядов вам больше нравится: «фонарик» или «а-ля берет»? — спрашивала она, сверля Матвея назойливым взглядом. — А как вы относитесь к рукаву «а-ля фолле»?

— А что это такое? — сдуру спросил Матвей.

— Как? Вы не знаете?! — изумленно воскликнула барышня. — Впрочем, этот фасон рукава для дневных туалетов только начал входить в моду, и нет ничего удивительного, что вы о нем не слышали. Ну, не беда: я вам сейчас все подробно распишу…

К концу мазурки Матвей чувствовал себя основательно вымотанным. А ведь ему еще предстояло сидеть рядом с этой барышней за ужином, так как по правилам бального этикета кавалер, танцующий с дамой мазурку, должен сопровождать ее к столу и занять место рядом. По досадной случайности (или это вовсе не была случайность), Юлия со своим кавалером уселись прямо напротив Матвея, и он в течение получаса был вынужден наблюдать, как они мило любезничают и строят друг другу глазки.

Едва ужин закончился, Матвей вскочил со стула и устремился в направлении курительной комнаты. Однако Юлия оказалась проворней и у самого выхода из столовой преградила ему дорогу.

— Скажите, вы очень сердитесь на меня за то, что я не пришла в сад? — спросила она кротко, искательно заглядывая ему в глаза.

— Да нужны вы мне больно, чтоб я на вас сердился, — вполголоса буркнул он.

— Раз так отвечаете, значит, очень, — убежденно сказала Юлия. — Но, клянусь вам, я действительно собиралась туда прийти! Но меня пригласили на танец и я забыла, что вы мерзнете в одиночестве.

— И что теперь? — хмуро поинтересовался Матвей.

Юлия окинула его глубоким, многообещающим взглядом.