— Ну, в общем-то, да, — смущенно признался Матвей.

Юлия посмотрела на него пристальным, недоверчивым взглядом, а затем ее янтарные глаза наполнились негодованием.

— А вам… — проговорила она застывшим голосом, — вам не приходило в голову такое простое соображение, что я могу рассчитывать на вас?

В этот момент музыка оборвалась, и Матвей от души порадовался возможности увильнуть от ответа на неприятный вопрос. Однако Юлия сделала знак музыкантам, и вместо положенной по распорядку второй кадрили они заиграли медленный вальс. Ехидно взглянув на Матвея, Юлия положила руку его на плечо, и тому ничего не оставалось, кроме как начать кружиться с ней в вальсе.

— Нет, в самом деле, — продолжала Юлия, не отводя пылающих глаз от лица Матвея, — вы ведь приехали сюда не совсем в качестве гостя! Вас пригласили, чтобы мы могли присмотреться друг к другу и принять важное решение. Как же… — она окинула его уничтожающим взглядом, — как же вы собирались поступить, если бы я вдруг сказала, что согласна выйти за вас?

— Но ведь вы совсем не хотите! — возразил Матвей.

— Да, — подтвердила Юлия. — Но ведь вы не могли заранее этого знать! Вам было хорошо известно, о какой девушке идет речь, и никто не пытался подсунуть вам кота в мешке. Вы знали, что речь идет обо мне — вашей давней знакомой Юлии Прозоровской! Следовательно, ваше согласие приехать сюда означало и то, что вы согласны взять меня в жены. Во всяком случае, мои родственники расценили ваше поведение именно так. — Юлия вперила в Матвея колкий, обличающий взгляд. — Так, получается, вы их обманули?

— Никого я не обманывал! — с досадой воскликнул Матвей. — Если вам угодно, мы можем хоть сейчас объявить о нашей помолвке. Клянусь честью, я говорю серьезно и не откажусь потом от своих слов!

На какое-то время между ними повисло напряженное молчание. Затем Юлия вскинула голову и посмотрела на Матвея не просто беззлобным, а даже каким-то добродушно-веселым взглядом.

— Знаете, Елагин, я, кажется, наконец-то поняла вашу сущность, — с улыбкой промолвила она. — Вы вовсе не лицемер, не корыстолюбец и, уж тем более, не хладнокровный злодей. Вы — обыкновенный игрок! Из числа тех беспечных, отчаянных людей, которые с легкостью играют и своей, и чужими жизнями. Нет уж, — рассмеялась она, задорно встряхнув головой, — благодарю вас за великодушное предложение, но такого мужа мне не надо!

Возражать было бессмысленно, да и незачем, поэтому Матвей лишь философски пожал плечами. Вскоре вальс закончился. Проводив Юлию на место, Матвей отыскал Николая и, извинившись перед Виолеттой, отвел приятеля в сторонку.

— Мы только что объяснились с Юлией и пришли к выводу, что нам не стоит жениться, — объявил он без долгих предисловий. — Поэтому завтра утром мы с тобой возвращаемся в Москву.

— А может, прямо сейчас? — жалобно взмолился Николай, покосившись в сторону Виолетты. В эту минуту она прихорашивалась перед зеркалом, но краем глаза продолжала зорко наблюдать за своей жертвой. — Ты не представляешь, как это чудовище измучило меня!

— Извини, друг, но мы не можем уехать до конца бала, — мягко возразил Матвей. — А что касается твоей разлюбезной подружки… — он с лукавым прищуром взглянул на Виолетту, — то я сейчас шепну ей пару слов, и она отвяжется от тебя.

— Сомневаюсь, — покачал головой Николай. — Она вцепилась в меня мертвой хваткой и совсем не намерена отпускать!

Матвей ободряюще хлопнул приятеля по плечу. Потом подошел к Виолетте и что-то негромко сказал ей. В ответ она сначала вспыхнула, а затем весело рассмеялась и, к огромной радости Николая, упорхнула в другой конец зала.

— Как тебе это удалось? — с изумлением спросил он Матвея. — Я пытался отделаться от нее с самого начала танцев, но у меня ничего не вышло!

— Все очень просто. Я сказал ей, что не собираюсь навязываться в женихи Юлии, а потому у нее нет никакой необходимости продолжать тебя тиранить.

Загрядский недоуменно пожал плечами:

— Ничего не понимаю! При чем здесь ты и Юлия?

— Потом объясню. А сейчас пойдем играть в карты и пить вино. Думаю, нам не помешает немного развеяться.

— Отличная мысль! — радостно подхватил Николай.

Они перешли в игорную комнату и не выходили оттуда до самого конца бала. Когда же гости начали разъезжаться, Матвей с Николаем под шумок уложили свои вещи и покинули дом, решив не дожидаться утра.

7

На другой день, проводив последних гостей, Юлия с Виолеттой прошли в парк и, усевшись рядышком на скамейку, завели разговор про Матвея Елагина. О том, что произошло между ним и Юлией на вчерашнем балу, Виолетта уже знала. Теперь же ей не терпелось услышать подробный рассказ о событиях, случившихся четыре с половиной года назад.

— Итак, моя дорогая, рассказывай, — нетерпеливо потребовала Виолетта. — Я хочу знать все-все про твое романтическое знакомство с Елагиным… ну, и, разумеется, про то, что было потом, — тонко улыбнулась она.

Юлия смущенно рассмеялась.

— Так и быть, я удовлетворю твое любопытство. Однако боюсь, милая Виола, что ты будешь разочарована. Да, мы действительно познакомились с Елагиным при весьма необычных обстоятельствах. Вот только, «потом» ничего интересного не произошло… Ну да слушай все по порядку, — она откинулась на скамейке и повела свой рассказ.

…Как только Юлии исполнилось шестнадцать лет, тетушка решила, что пора начинать вывозить ее в свет. Можно было, конечно, и подождать, но это создало бы ряд ненужных проблем для родственников. Дело в том, что за полгода до своего шестнадцати лети я Юлия лишилась отца, и, если бы она продолжала жить в имении, пришлось бы искать ей компаньонку — женщину в возрасте и с безупречной репутацией. Такая перспектива не устраивала ни опекунов Юлии, ни, тем более, ее саму. Юной княжне Прозоровской не терпелось окунуться в водоворот веселой светской жизни, к которой она, как и большинство знатных девушек, готовилась с детства. К тому же, терпеть надзор чужого человека — не больно какая радость, особенно для того, кто вообще не привык к какому-то надзору.

И вот, в сентябре восемьсот двадцать пятого года Юлия приехала в Петербург и поселилась в особняке князя Туманова на Фонтанке. Первым делом тетушка повезла племянницу к своей модистке и заказала для нее роскошный гардероб — тридцать новомодных платьев! Шесть — для театра и небольших вечеринок, шесть — для званых обедов, еще столько же — для утренних визитов и целых двенадцать бальных. И это было далеко не все, что предстояло сносить Юлии за зимний сезон!

Вскоре для Юлии началась та самая заманчивая светская жизнь, о которой она часто грезила в тиши своего имения. Правда, на балы она еще не выезжала, а только в театры и на небольшие вечеринки. В своем доме Наталья Борисовна тоже давала приемы — с пением романсов, картами и ужинами в тесном кругу. Половину гостей на вечерах составляли молодые офицеры — сослуживцы князя Туманова, которому, как и его жене, не исполнилось еще и тридцати. Большинство этих молодых людей были беспечными повесами, не слишком блиставшими умом или какими-то достоинствами. Однако Наталья Борисовна весьма заботливо их привечала с той хитрой целью, чтобы вокруг Юлии образовался кружок постоянных обожателей. Что же касается самой Юлии, то ей нравилось все: и вечеринки, и кавалеры. И пусть их разговоры не всегда были умны, а шутки и остроты сильно отдавали казармой, Юлия все равно находила этих людей приятными — потому что они находили приятной ее. И не просто «приятной», а «очаровательной» и «восхитительной».

Месяца через полтора Наталья Борисовна пришла к заключению, что племянница вполне освоилась с новой жизнью, и ее можно вывозить на большие вечера. О том, что Юлия собирается ехать на свой первый бал, было торжественно объявлено в тесном кружке. Расчет княгини оказался верным: шестеро молодых людей, находившихся в гостиной, тотчас попросили Юлию, чтобы она внесла их имена в свою бальную карточку, причем все они просили у нее по два танца. Таким образом, у Юлии еще до начала бала оказались расписаны целых двенадцать танцев, включая самые главные — мазурку и котильон. А это означало, что Юлия могла ехать на первый бал безо всякого волнения: «подпирать стенку», вызывая ехидные пересуды соперниц, ей не грозило.

Незадолго до знаменательного дня Тумановых пригласили на бал к одному немецкому принцу. Он остановился не в самом Петербурге, а во дворце на Каменном острове, принадлежавшем царской семье. Каменный остров был местом, где столичные аристократы отдыхали летом на дачах. А зимой остров обычно пустовал, за исключением случаев, когда там размещалась какая-нибудь важная персона. От Фонтанки до Каменного острова было около часа езды.

Юлия просила тетушку взять ее с собой, но та решительно отказалась. Она пояснила, что там соберется «некий особый кружок», в котором, скорее всего, не будет ни одной незамужней девицы. Собственно, они ехали даже не на бал, а на, уик-энд, как говорят англичане. Проще говоря, они собрались провести на Каменном острове двое суток. За такое долгое время Юлия могла сделать множество неверных шагов и ненароком скомпрометировать себя.

Объяснения тетушки показались Юлии не слишком убедительными, но спорить она не стала. Вместо этого она охотно помогла княгине с выбором платьев, которых та брала с собой целых четыре. Все они выглядели прелестно, но самым роскошным, конечно же, было бальное. Сшитое из темно-синего бархата с муаровой отделкой цвета сапфира, оно очень подходило к темным волосам и голубым глазам Натальи Борисовны. К платью княгиня собиралась надеть дорогое колье из крупных сапфиров и бриллиантов. Но когда она извлекла колье из шкатулки, обнаружилось, что у него сломан замочек.

— Какая жалость! — огорченно воскликнула Наталья Борисовна. — И как только я могла забыть про эту поломку? Впрочем, — прибавила она секунду спустя, — я надеюсь, что ее можно быстро устранить.