Флавия рассмеялась:

– Ему нравится. Да он все равно ни в чем не принимает участия. Ты же знаешь, ему нездоровится и он отошел от всех общественных дел. Однако он подарил мне чудесные зеленые серьги, которые идут к золотистым волосам.

– Я не понимаю, как можно в жару таскать на голове такую тяжесть. Не возникает ли у тебя ощущение, что в твоей голове поселились блохи?

Флавия обиженно опустила уголки рта.

– Совсем нет, даже наоборот, светлые волосы отражают солнечные лучи. Кроме того, они блестят как золото.

– Только следи за тем, чтобы уличные разбойники не утащили у тебя вместо браслетов волосы с головы.

Ромелия рассмеялась. Она знала, что этим она задела Флавию. Ей доставляло удовольствие иногда насмехаться над своей соседкой. Флавия молча сносила грубые шутки, хотя было заметно, что она злится. Однако дружба с домом сенатора и его супругой были для нее явно важнее, поэтому она проглатывала оскорбления.

Она позволила Друзилле налить себе еще лимонада. Ей не представилось возможности ответить, потому что к ним приблизился Тибулл и остановился на почтительном расстоянии. Ромелия кивнула, разрешая ему подойти.

– Госпожа, я хотел бы доложить тебе, что из пекарни привезли хлеб, а из гавани прибыли материи. Тончайшие египетские хлопчатобумажные ткани.

Ромелия кивнула.

– А что нового в городе? О чем говорит народ? О чем сплетничают на римских улицах? От твоих внимательных ушей ничего не ускользает.

– Говорят о многом. Рты у плебеев никогда не закрываются. Однако нельзя верить всему, о чем сплетничают в переулках и тавернах. Между прочим, Понтикус получил новый товар, который он завтра будет предлагать на продажу. Так как завтра рыночный день, наверняка придет много покупателей и просто любопытных.

Ромелия знала, что Понтикус был самым крупным и самым богатым торговцем рабов в Риме.

– А какой товар он получил? – спросила Ромелия.

– Мавров из Африки, девушек из Египта, однако большую часть составляют галлы и германцы.

– О, мавры, как очаровательно! – Флавия взволнованно захлопала в ладоши. – Я бы охотно купила маленького мавра. Они очень забавные. Им можно сшить одежду, и они будут ездить на собаках.

Ромелия пропустила мимо ушей восторженные возгласы Флавии. Итак, прибыли рабы из Германии! Они ведь светловолосые! Завтра она непременно посетит рынок рабов.


– Ты не находишь, что женщине твоего положения не пристало болтаться на рынке рабов? – ворчал Валериус, вынужденный сопровождать свою супругу, потому что ее невозможно было отговорить от посещения рынка рабов. Она не сообщила ему о причине своего внезапного пожелания.

– Женщина моего положения должна принимать участие в общественной жизни, – защищалась Ромелия.

– Общественная жизнь – это нечто совсем другое. Ты можешь молиться в храме, гулять в укрытых аллеях или расслабиться в бане. Ты можешь пойти в цирк, в театр, на бои гладиаторов. Ты можешь посетить библиотеку или свою соседку Флавию, но зачем тебе мотаться по этому грязному рынку?

Ромелия нетерпеливо отмахнулась.

– Флавия тоже здесь и покупает себе мавра.

– Нет, Флавия велела привести мавра к себе в дом, как и требуют обычаи. Тебе-то для чего быть здесь?

– Только чтобы посмотреть, что здесь есть.

– Нам не нужны рабы, по крайней мере в доме. За рабов в поместье отвечает управитель, на покупку новых рабов я даю ему средства. Он сам ищет подходящих для работы в имении рабов.

– Тут должны быть германцы, как сказала Флавия. – Ромелия вытянула шею. Понтикус, подобно императору, сидел, как на троне, на богато украшенном стуле, стоящем на подиуме, и рабы обмахивали его опахалами. В стороне толпились жалкие, одетые в лохмотья и закованные в цепи создания, они душераздирающе стонали и жаловались. Но были среди них и мрачно молчавшие, крепкие телом великаны.

– Неплохая идея, – задумчиво признал Валериус. – Я, так и так, планировал в следующем месяце проведение игр. Пикантно было бы использовать германцев в качестве гладиаторов. Только посмотри на этих высокорослых. Они превосходят наших гладиаторов на целую голову. Это сделает борьбу напряженной. Итак, я поговорю с Понтикусом, интересно, что он сможет мне предложить.

Валериус протиснулся сквозь толпу любопытных. Понтикус тотчас узнал его, спустился с помоста и побежал навстречу сенатору. Он предвидел хорошую сделку.

– Приветствую тебя, благородный сенатор. Чего желает твое сердце? Что я могу для тебя сделать? Прекрасная нубийка? Галл, сильный, как медведь? Маленький мавр? Приищи себе что-либо, у меня большое предложение.

– Пощади меня с твоим предложением, старый мошенник, – возразил Валериус и без всякого интереса покачал головой. В прошлый раз ты меня обвел вокруг пальца своими пятью хилыми даками и двумя евреями. Львы на арене, и те ими не насытились, и я здорово опозорился перед плебеями. Нет, благодарю, ты меня уже обслужил. – Валериус резко отвернулся.

Несмотря на полноту, Понтикус живо обежал вокруг Валериуса и загородил ему дорогу.

– Ты несправедлив ко мне, Валериус. Только посмотри на мой товар. Первоклассный! Разве эти глаза могут лгать?

Он неловко повернулся к Валериусу и с силой оттянул свои нижние веки так, что его лицо превратилось в подобие маски.

Валериус застонал и позволил подвести себя явно против собственной воли к подиуму, построенному для показа рабов. Он кивнул надсмотрщику, который, махая своей громадной плетью из кожи бегемота, вытолкнул пятерых прикованных друг к другу рабов.

– Это варвары, германцы. Посмотри, какие они большие и сильные. Ты можешь использовать их для полевых работ. Для боев гладиаторов они тоже подойдут. У них есть мускулы и мужество.

Валериус выдвинул вперед нижнюю губу, как будто должен был срочно подумать.

– Нет, – после паузы медленно проговорил он. – Ты просто хочешь задурить мне голову.

– Только три тысячи сестерциев за штуку, – предложил Понтикус.

Валериус громко рассмеялся.

– Нравится же тебе шутить! Три тысячи!

Он снова отвернулся. Понтикус схватил его за руки.

– Две тысячи пятьсот!

Один из рабов, сопровождавших сенатора, протиснулся между Понтикусом и Валериусом, чтобы защитить своего господина от дальнейших атак торговца.

– Немного дороговато для пяти порций мяса для львов, – проворчал Валериус. – Они не стоят более одной тысячи пятисот.

– Ты сделаешь меня бедняком! – пожаловался работорговец. – Две тысячи! Мое последнее предложение!

Пока Валериус торговался с ловким продавцом, Ромелия осматривала рабов, ждавших у подиума. Она обнаружила девушку, сидевшую на корточках прямо на земле, грязную, в жалких лохмотьях. Однако ни грязь, ни лохмотья не могли скрыть природную белизну ее кожи и чудесный светлый цвет волос.

Ромелия дернула своего супруга за тогу и указала на рабыню.

– Я хотела бы на нее посмотреть.

– Что? Зачем она тебе?

– Ну, просто так, я хочу на нее посмотреть. Пусть ее выведут на помост.

– Понтикус, а кто это у тебя там? – спросил Валериус.

Понтикус растерянно посмотрел в том направлении, куда указывал сенатор.

– Но… но… это же женщина! Ах, я понимаю! Женские бои на арене. – От предвкушения удовольствия он облизнулся.

Валериус не удостоил его ответом. Надсмотрщик махнул плетью и вывел девушку на помост. Только сейчас Валериус заметил, что речь шла о высокой германке с длинными ногами, светлой кожей и чудесными белокурыми косами. Если ее отмыть и надеть на нее короткую тунику…

Он не осмелился думать дальше. Понтикус, который заметил, что упорство сенатора тает, предвкушал еще одну сделку.

– Ах, эта, – сказал он, растягивая слова и глядя сквозь полуприкрытые ресницы. – Это нечто особенное. Собственно говоря, я не хотел бы сам с ней расставаться.

– Не лги, мошенник. Ты хочешь только набить цену.

– Но она ее стоит, она ведь девственница.

– Не рассказывай сказки, ей наверняка восемнадцать или девятнадцать лет.

– Безусловно, и она девственница, потому что у дикарей на севере все незамужние женщины девственницы. У меня есть гарантия того, что ни один из солдат до нее не дотронулся.

– Ага, у тебя есть даже гарантия. А я от тебя таковую получу?

– Конечно, я велел врачу осмотреть ее.

Ромелия, задержав дыхание, смотрела на длинные светлые волосы. Какой бы прекрасный парик она могла велеть из них изготовить!

– Я хочу ее, – сказала она своему супругу.

– Что? Извини. Для чего тебе нужна эта дикарка?

– В качестве служанки.

Валериус со смехом покачал головой.

– Варвары даже не знают, что можно мыться. Ромелия, выброси эту чепуху из головы.

– Я ничего не выброшу из головы. Я хочу ее. Друзилла уже не молоденькая, ей нужна помощница.

Валериус был в гневе. Если женщины что-либо вобьют себе в голову, они больше не прислушаются ни к одному разумному аргументу.

– Ты знаешь, сколько она стоит? Она ведь девственница!

– Меня это не интересует!

Валериус так и не понял, что не интересует Ромелию – высокая цена или то, что германка – девственница. Вдобавок ко всему, Понтикус с хитрым выражением лица прислушивался к их перебранке.

– Пятьдесят тысяч, – прошептал он.

У Валериуса перехватило дыхание.

– Что такое? Ты хочешь меня разорить?

Теперь рассмеялся Понтикус.

– Даже тысяча таких рабынь не разорила бы тебя, почтенный Валериус. Посмотри только на эти белые ноги, на круглые ягодицы, полную грудь. Она создана для того, чтобы доставлять мужчине высшее удовольствие.

– Ба! Да такую я могу иметь в любом лупанарии, – отмахнулся Валериус. – Более десяти тысяч она не стоит, даже если она девственница.

– Двадцать тысяч, – услышал он голос позади себя.

Понтикус и Валериус удивленно обернулись. Пренебрежительно улыбаясь и скрестив руки на груди, рядом с ними стоял Хортулус.

Руки у Ромелии задрожали. Только ей удалось уговорить мужа против его воли приобрести эту светловолосую дикарку, как тут же вмешался другой.