Майлс поднял голову и взглянул на нее, словно сила ее желания проникла в его мысли. Он не улыбался.

— Аннабелла, — сказал он, поднимаясь со стула, — в чем дело? Ты хорошо себя чувствуешь?

— О Боже! — воскликнула она беспечно. — Неужели этот вопрос мне будут задавать до конца моей жизни? Я чувствую себя прекрасно, я беспокоюсь, не заболел ли ты. Уже поздно, почему ты не ложишься?

— Я еще не устал.

— Вот как.

Аннабелла прошла через комнату и села, поджав под себя ноги, в одно из больших кресел, стоявших у камина. Она поежилась, почувствовав сквозь халат, как замерзли ее ступни.

— Ну а я никак не могла заснуть. Я еще слишком возбуждена после этого бала. Как чудесно все прошло у Камиллы! Кавалеры буквально выстраивались в очередь, чтобы станцевать с ней еще один танец. Я только направляла их к ней, а им уже не хотелось ее покидать. Должна признаться, я не знаю, как ей это удается. Я не хочу сказать, что она лишена привлекательности, — быстро добавила Аннабелла, потому что Майлс не отвечал, а лишь сидел и серьезно смотрел на нее. — Она очень красивая девушка, — продолжала Аннабелла, — но дело не в этом. Настоящие жемчужины оставались без внимания, в то время как мужчины толпились вокруг нее. Признаюсь, я была обеспокоена, когда представляли свояченицу Деймона. Такая красавица! А младшая дочь Свансонов! Кто бы мог подумать, что самая младшая в этом семействе будет такой привлекательной! Но Камилла затмила их всех. Она заслуживает такого успеха, и я не могу передать тебе, как я счастлива!

Он не отвечал, но она была слишком взвинчена событиями этого вечера, чтобы оставаться спокойной. Ей хотелось, чтобы он вместе с ней занялся подведением итогов. И особенно ей хотелось, чтобы он поздравил ее, отметив, как здорово она выполнила свою задачу. Но возможно, она не заслуживает таких поздравлений. На лице Аннабеллы появилось задумчивое выражение.

— В ее успехе нет моей заслуги. Это только ее успех. Должна признать, я все еще в изумлении. Хотя она всегда очень хорошо одета, ей наплевать на моду. Она не жеманна, как большинство молодых девушек, она громко смеется — если, на ее взгляд, шутка того стоит, и напрямик заявит вам, если нет. Она не флиртует и не строит глазки, как учили делать нас, но мужчины находят огромное удовольствие в ее обществе. О! — сказала она более тихим голосом, широко раскрыв глаза. — Ведь именно поэтому, разве нет?

Майлс по-прежнему не отвечал и только смотрел на нее, глаза его были полуприкрыты, а лицо спокойно.

Что-то было не так. Аннабелла выпрямилась.

— Я сделала что-то не то?

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Ты как-то странно смотришь на меня. — Она выдавила смешок. — Я тебя чем-то обидела? Я думала, что ты будешь доволен дебютом Камиллы и тем, что общество вновь меня приняло.

— Я доволен. Камилла держалась хорошо, но это меня не удивило. Что же касается тебя, ты танцевала весь вечер и была первой красавицей бала. Ты, несомненно, прекрасно повеселилась. Чего же еще ты хочешь, Аннабелла? Чтобы я послал тебе цветы? Не сомневаюсь, завтра у тебя и так их будет достаточно. Твои кавалеры отдадут тебе дань. Ты хочешь, чтобы и я это сделал?

Какое-то время она сидела молча, обдумывая его слова. Потом до нее дошло, что ее так поразило, — она услышала фальшивую ноту. Он больше не называл ее Беллой. Она опустила ноги и встала с кресла.

— Ты не должен присылать мне цветы. Да, я танцевала. Да, мне было весело, потому что с моей души свалилась огромная тяжесть.

— Да, ты вновь стала красавицей, — сказал он нетерпеливо. — И несомненно, ты это знаешь. Что еще тебя интересует?

— Ты хочешь знать, почему я здесь и какая тяжесть свалилась с моей души? — Она подняла голову. — Сегодняшний вечер был для меня таким же важным, как и для Камиллы, правда, по другой причине. Мое положение было более сложным. У меня есть враги. Наверное, я их заслужила. И если бы свет отвернулся от меня, я бы не стала говорить, что это несправедливо. Я радовалась, потому что меня так тепло встретили. И если это было сочувствие, я и это согласна принять. Но все закончилось. Камилла представлена свету, я в него вернулась, и теперь я хочу, чтобы ты сказал мне, что было не так.

— Ничего, — сказал он.

— Понятно. — Она собралась и сухо кивнула ему. — Очень хорошо. Я тоже устала… разговаривать сама с собой. Спокойной ночи.

Аннабелла направилась к двери. Майлс вдруг стремительно сорвался с места и, догнав жену, схватил ее за руку.

— Что? — прошептала она, повернувшись и глядя ему в глаза.

Он притянул ее к себе.

— О, Аннабелла, — словно раненный, почти простонал он. — Что мне делать?

— О чем ты? — вновь спросила она.

— Ты хочешь любить меня? — спросил он, заглядывая ей в глаза.

— О да!

Он схватил ее в объятия и поднял.

— Ты все еще такая легкая, — прошептал он, — и совсем замерзла.

Майлс обхватил ледяную маленькую ножку своей ладонью.

Он открыл дверь и вышел, вынося ее на руках в коридор. Они не говорили, поднимаясь по лестнице. Она не произнесла ни слова, пока он укладывал ее на постель, только широко раскрытыми глазами следила за тем, как он срывает с себя одежду и ложится рядом с ней.

— Это нам не нужно, — хрипло сказал он, стягивая с нее ночную рубашку.

Ей не нужно было ничего, кроме его рук, обнимающих ее, его губ на ее губах и его тела на ее теле. Она даже не подозревала, насколько ей это было нужно, пока не обвила руками его широкие плечи и не прижалась к нему.

Он соединился с ней одним нежным плавным движением, и Аннабелла всем своим существом почувствовала, как слились их тела. Только тогда она позволила себе долгий судорожный вздох облегчения. Дыхание у него перехватило, и Майлс замер, глядя на нее, но Белла ощущала дикое биение его сердца.

— Не останавливайся, — сказала она, голос прозвучал хрипло и требовательно.

Он повиновался, и целовал ее, когда их тела вновь стали единым целым, и упивался ее стонами, когда они вместе напрягались, ощущая приближение исступленного, ускользающего и радостного чувства, которого раньше им не доводилось разделить. Он никогда не чувствовал в ней такой страсти; она никогда не испытывала такого блаженства. Умом, телом, душой они составляли единое целое, и это единство не омрачали опасения или сомнения. Лаская ее, он шептал нежные слова, а она крепко обнимала его. И вот наконец она задрожала и тяжело задышала в изумлении. Ее тело изогнулось дугой, он почувствовал, как тесно сжата его плоть и как ее лоно пульсирует вокруг него.

Затем он резко отстранился, чтобы достичь своего пика в одиночестве, сотрясаясь рядом с ней.

Некоторое время они молчали, медленно возвращаясь в этот мир.

— Почему? — наконец спросила она в темноту. Он поднялся, опершись на локоть.

— Я объяснял тебе. Потому что ты еще не готова иметь ребенка. Ты только недавно поправилась.

Она ничего не ответила. Майлс встал и направился в туалетную комнату. Она слышала, как он наливает воду и моется. Вскоре он вернулся, его тело, вобравшее ночную свежесть, было прохладным и пахло мылом.

Он потянулся к ней, и Аннабелла положила голову ему на грудь. Он гладил ее волосы, ощущая под пальцами задорные завитки. Ему показалось, что она заснула. Он надеялся на это.

Он не был уверен, что ему удастся заснуть, потому что жажда его тела и его разума так и не была утолена; он все еще был переполнен огромным желанием, не плотским — он жаждал ее. Сегодня вечером она вернулась в свой мир настолько естественно, словно была рыбкой, выскользнувшей у него из рук и нырнувшей в свою родную стихию, откуда была вырвана чьей-то злой волей. Он стоял в тени, наблюдая за ее превращением, которое больше походило на восстановление. Блистательная красавица лондонского света вернулась. И не важно, была ли она леди Аннабеллой Уайлд или леди Пелем — казалось, что с того званого вечера, с того приема, на котором он впервые увидел ее, окруженную вниманием, изменилась только ее прическа.

Но она соблюла все условия их сделки. Условия их брачного договора не предусматривали страсти, общности интересов и равенства в любви. Теперь, когда он почувствовал вкус этого, или, точнее, начал верить в то, что любовь между ними действительно возможна, его убивала мысль о бесконечном вежливом безразличии, которое его ожидало. Неужели он вынужден будет искать других женщин, таких как Анжелика? Есть много женщин, подобных ей: привлекательных, хладнокровных, опытных — бессердечных партнеров тела, но не души. Маловероятно, что жену будет волновать его жизнь. Она вновь станет переменчивой, очаровательной, но лицемерной красоткой, то есть такой, какой была раньше. Он думал, что болезнь изменила ее, но это, вероятно, была лишь краткая пауза в ее жизни.

Совсем недавно она была испуганной и зависимой. Теперь она вновь стала прежней. Он сам в этом убедился.

По крайней мере он ей все еще нравится. Но как долго это будет? Она была известна непостоянством своей натуры. Даже несмотря на то что сейчас близость доставляет ей удовольствие, со временем, когда любовь станет для нее привычной, это чувство ослабнет. А разве может быть по-другому? Ведь ее сердце остается нетронутым. Занимаясь любовью, они никогда не говорили слов любви. Он — из гордости. А она?

Потому что леди Аннабелла была тем, кем она была. Украшением, наградой, призом лондонского света. И именно из-за этого он женился на ней.

Он слушал ее медленное дыхание и чувствовал, как расслабляется ее тело, погружаясь в глубокий спокойный сон. Он крепко обнял ее, охваченный горькой радостью человека, который держит в своих руках самое желанное, зная, что в действительности он никогда не сможет обладать им.

Глава 19

Аннабелла проснулась, когда ярко светило солнце. Она потянулась и улыбнулась от удовольствия. Майлс уже ушел, но сегодня ночью он снова будет рядом, и следующую ночь, и следующую. У нее все было хорошо, и мир вновь был прекрасным, даже более прекрасным, чем раньше.