Доминик появился снова лишь с наступлением сумерек. Он вошел в гостиную, где она отдыхала. Подойдя к камину, Доминик склонился над огнем, чтобы согреть руки. Выпрямившись, он успокаивающе улыбнулся ей, но сказанное им тут же снова встревожило Джорджиану:

– Боюсь, моя дорогая, что сегодня вечером нам не удастся вернуться в город. Погода испортилась, дороги обледенели. Скоро начнется снегопад, и я сильно сомневаюсь, что мы сумеем добраться до Большой северной дороги, не застряв в заносе.

При виде его довольной улыбки Джорджиана удивленно вытаращила глаза. Она тут же поняла, что он все спланировал заранее. Оставалось непонятным зачем.

Но ее гостеприимный хозяин не дал ей возможности как следует поразмыслить над этим жизненно важным вопросом. Доминик предложил сыграть партию в шахматы, потребовавшую от нее большой сосредоточенности. К тому времени, как Джорджиана лишилась короля, в комнату вошла миссис Лэнди, с улыбкой предложившая освежиться перед ужином. Облако тревожных вопросов, витавших в сознании Джорджианы, показалось ей очень глупым при виде этой уважаемой и достойной дамы.

За ужином, который был подан в большой столовой, Джорджиана чувствовала себя очень странно. Огромный стол, за которым, как уверяла миссис Лэнди, могло поместиться пятьдесят гостей, к счастью, был сложен до размеров, соответствующих ситуации. Ее посадили по правую руку от Доминика. Он вел себя столь учтиво, что ей не пришло в голову задуматься о пристойности происходящего. Еда была великолепной, а вино, которое с разрешения Доминика налил Джорджиане Дакетт, – прохладным и сладким. Большая часть ужина прошла за обсуждением портретов, оставленных Джорджиане отцом. Когда было съедено последнее блюдо, Доминик отодвинул стул и встал. Жестом отослав Дакетта, он помог выйти из-за стола Джорджиане.

– Идемте. Нам будет гораздо более удобно в гостиной.

Присутствие Дакетта за спинкой ее стула успокаивало терзаемую смутными подозрениями Джорджиану. Когда дверь гостиной закрылась, она осознала, что осталась наедине с Домиником, и испуг охватил ее с новой силой. Сильно нервничая, она подошла к стоящей у большого камина кушетке, чувствуя, что Доминик следует за ней по пятам.

– Джорджиана.

Одно-единственное слово, произнесенное вкрадчивым голосом, заставило ее замереть у мраморной каминной полки. Поняв, что ускользнуть не удастся, Джорджиана медленно повернулась и посмотрела Доминику в глаза. Он стоял ближе, чем она полагала. Внезапно она оказалась в кольце его рук. Доминик обнимал ее осторожно, точно фарфоровую статуэтку. Стоило ей поднять голову, как он поцеловал ее в губы, так нежно, что поработил все ее чувства. На этот раз поцелуй не прервался, он длился до тех пор, пока не похитил ее дыхание и разум. Нервозность Джорджианы исчезла, сменившись теплым сиянием желания, тайно распространившимся по ее венам. Повинуясь внутреннему порыву, она высвободила руки и обхватила Доминика за шею. Его губы требовательно касались ее рта до тех пор, пока наконец не заставили его приветственно раскрыться и пригласить внутрь его язык.

Внезапно ее разум отметил, как напряглось тело Доминика, какими твердыми стали его мышцы. Он явно старался удержать ее на расстоянии. Тогда она сама подалась вперед и крепче прижалась к его телу.

Доминик отчаянно пытался сдерживать свою страсть. Оторвавшись от губ Джорджианы, он посмотрел ей в лицо и с удивлением отметил, что ее ореховые глаза затянуло дымкой желания. Ее губы были соблазнительно приоткрыты. Сирена, пробудившаяся к жизни в библиотеке Мессингемов, находилась сейчас в его объятиях, льнула к нему всем телом. Все, что он мог сделать, это хриплым от желания голосом произнести:

– Выходи за меня, Джорджиана.

Его слова медленно проникли за завесу страсти, словно туманом окутавшую сознание Джорджианы. Они не имели смысла. Ничто больше не имело смысла. Доминик получил Хартли-Плейс. Происходящего вообще не должно было быть. Не обратив внимания на сказанное Домиником, она покрепче обняла его и снова потянулась к нему губами.

Доминик застонал. Он отлично понимал, что с ней происходит, но был не в силах сдерживать ее порывы. Целуя ее, виконт отчаянно старался думать о чем-то другом – о чем угодно, только не о худенькой фигурке, приглашающе прижимающейся к нему. Доминик не ожидал от нее такого отклика. Питая слабую надежду, что Джорджиана придет в себя, если он переведет их ласки в более безопасное русло, он стал осыпать ее лицо легкими поцелуями, игнорируя ее попытки увлечь его. Наконец ее кричащая страсть пошла на убыль, и Доминик решил попытаться снова.

– Джорджиана?

– М-м-м? – Она соблазнительно придвинулась к нему, отчего у него перехватило дыхание.

– Выходи за меня, любимая. Скажи «да». Сейчас же.

– Д… Что? – Внезапно взгляд Джорджианы сделался осмысленным. С ее сознания словно спала пелена. Не сводя с него глаз, девушка покачала головой.

К ее удивлению, она прочла в глазах Доминика страсть и пробуждающийся гнев.

– Надеюсь, любимая, что ты не собираешься ответить мне отказом?

Его сдавленный голос отрезвил ее. Джорджиана с трудом соображала, все еще чувствуя тепло тела Доминика. Положив руки ему на плечи, девушка хотела было отстраниться, но обнаружила, что его нежные объятия на деле крепче стали.

– Я не могу думать, – запротестовала она.

– И не надо, – произнес Доминик, лаская дыханием ее щеку. – Просто скажи «да».

И снова Джорджиана покачала головой, не смея смотреть ему в глаза. Понимая, что проигрывает битву, она уткнулась лбом Доминику в плечо. Он крепче прижал ее к себе. Тепло его тела успокаивало, а не угрожало. «Как странно, – подумала она, – что я чувствую себя столь уютно в объятиях человека, который меня не любит».

– Почему? – услышала она его мягкий шепот.

– Потому что вы не любите меня, – произнесла она вслух, сама того не осознавая.

– Что?

Доминик резко отстранил Джорджиану от себя, недоверчиво воззрившись на нее. Он внимательно всмотрелся в ее лицо, и его губы скривились. Прикрыв глаза, он снова притянул голову Джорджианы себе на плечо.

Джорджиана прижалась к нему, все еще испытывая головокружение от их поцелуев, желая большего, но при нынешних обстоятельствах не смея искушать его. То, что Доминик до сих пор настаивает на браке, сбило ее с толку, а реакция собственного тела еще больше смутила ее. Какой же распущенной она становится в его обществе!

Доминик выждал некоторое время, пытаясь взять под контроль разбушевавшиеся эмоции, после чего произнес дружеским тоном:

– Будь добра, любимая, объясни мне, почему ты считаешь, будто я тебя не люблю?

Джорджиана не в силах была вернуть их общение в рамки приличий. Она совсем было собралась сбежать без объяснений, но поняла, что не сумеет вырваться из плена его рук, оставить его. Поэтому, почувствовав, что его губы нежно ласкают ее ухо, девушка собралась с мужеством и, вздохнув, произнесла:

– Вы лишь говорите о своей любви, но не любите меня по-настоящему. Однажды я видела, как вы целовали леди Чэнгли. Меня вы никогда так не целовали.

Облеченные в слова, ее мысли тут же лишились рациональности, но это было лучшее, что она могла придумать, когда Доминик находился столь близко к ней.

Ее признание он встретил в молчании. Подняв глаза, Джорджиана увидела, что Доминик рассматривает ее со странным выражением в глазах.

– Хочешь сказать, что по этой причине ты так долго держала меня на расстоянии? Потому что я не поцеловал тебя так, как прежде леди Чэнгли? – сдавленным голосом произнес он.

Джорджиана посмотрела на него с беспокойством, но ничего не ответила. Тогда Доминик слегка встряхнул ее, и она кивнула.

Громкий стон стал наградой ее честности.

– Джорджиана!

В следующее мгновение он сгреб ее в охапку и принялся целовать – безжалостно, страстно – до тех пор, пока под ней не подогнулись колени. Она схватилась за него, чтобы не упасть. Поцелуй все продолжался: требовательный, властный, порабощающий. Когда Доминик наконец отпустил ее, Джорджиана была потрясена до глубины души.

– Ах!

Больше девушка ничего не могла сказать. В ее глазах, когда она посмотрела на него, горел золотистый огонь любви, радости и удивления.

Со стоном Доминик снова прижал ее к себе и зарылся лицом в ее шелковистые кудри.

– Но почему? – воскликнула пораженная Джорджиана. – Доминик, почему ты не целовал меня так прежде?

Она с удивлением обнаружила, что его плечи трясутся. Доминик больше не мог сдерживать смех. Хотя его возлюбленная и пыталась вырваться из его объятий, он крепко прижимал ее к себе до тех пор, пока не пришел в себя настолько, чтобы дать ей вразумительный ответ. Лишь тогда виконт слегка ослабил хватку, позволив ей посмотреть себе в лицо.

Обрадованная тем, что в глубине его голубых глаз светится любовь к ней – глаз, дарящих ей свое тепло и приязнь, а также страсть, которой не было прежде, – Джорджиана улыбнулась, терпеливо дожидаясь ответа.

Сделав глубокий вдох, Доминик попытался подобрать слова, чтобы объяснить, как ее невинность подстроила ему очередную ловушку.

– Уверяю тебя, что я вел себя предельно осторожно исключительно для того, чтобы не показать тебе силы моей страсти, потому что, моя сладкая, бытует мнение, что неискушенные молодые леди недостаточно стойкие, чтобы выдержать подобный дикий натиск.

При виде расширенных глаз Джорджианы Доминик едва не рассмеялся снова.

– А разве мне не должно понравиться?… Нет, это не может быть правдой.

Доминик снова принялся ласкать ее ухо.

– Уверяю тебя, так и есть, – прошептал он. – Если бы я поцеловал десяток благородных дебютанток, семеро неминуемо упали бы в обморок, а остальные трое насмерть перепугались бы.

Джорджиана улыбнулась.

В следующее мгновение Доминик взял ее сильными пальцами за подбородок и заставил поднять голову, чтобы удобнее было смотреть в ее глаза. В его собственном взгляде горел темный огонь, значение которого она теперь понимала. По ее телу прошла волна чувственной дрожи.