К концу третьего танца, котильона, гостей в залах стало заметно больше. Партнер Джорджианы, мистер Хейвлок, проводил ее к Белле и некоторое время оставался с дамами, оживленно обсуждая светские новости. Когда он наконец откланялся и ушел, Джорджиана, шаловливо улыбаясь, повернулась к Белле, намереваясь сделать какое-то замечание о мистере Хейвлоке, но так и не произнесла ни слова. Все ее мысли пропали, а губы слегка приоткрылись от удивления, когда она встретилась взглядом с виконтом Элтоном.

Доминик протискивался через толпу к своей сестре, намереваясь справиться о дальнейшей судьбе золотоволосой девушки, оставленной им на ее попечение. Только когда стоящая рядом с Беллой леди, облаченная в газовое платье цвета морской волны, повернулась к нему, он узнал в этой стройной лесной нимфе юную девушку, чье лицо и теплые ореховые глаза преследовали его в мечтах. Он тут же лишился дара речи.

Белла, сама того не ведая, пришла им на помощь. Радостно воскликнув, она подавила желание броситься, по своему обыкновению, брату на шею, вместо этого схватив его за обе руки. Мягко и учтиво Доминик поднес руки Беллы – сначала одну, потом другую – к своим губам, приговаривая:

– Дорогая Белла. В добром здравии, как я погляжу.

– Мне казалось, ты надолго застрял в Брайтоне. – Белла не сводила глаз с лица брата, поэтому перехватила его взгляд, адресованный Джорджиане. Доминик ничего ей не ответил, продолжая смотреть на ее подопечную, и Белла была вынуждена добавить: – Ты ведь помнишь Джорджиану?

– Разумеется.

Доминик никак не мог совладать со своим голосом, моментально сделавшимся более глубоким и вкрадчивым. Глядя в большие ореховые глаза Джорджианы, он одарил ее улыбкой, доведенной до совершенства за годы практики, и поднес к губам ее крошечную ручку.

Едва смея дышать, Джорджиана густо покраснела и присела в реверансе.

Ее румянец оказал на Доминика отрезвляющее воздействие. Когда девушка выпрямилась, на его лице была привычная мина вежливой скуки. Он слегка повернулся, чтобы ответить Белле:

– Как видишь, я решил пренебречь экстравагантными, но сомнительными развлечениями его светлости принца-регента ради более приземленных и приятных радостей нахождения в светском обществе.

– Ш-ш-ш! – предупреждающе воскликнула Белла, придя в ужас от слов брата. – Кто-нибудь может тебя услышать!

Доминик сонно улыбнулся:

– Дорогая моя, я всего лишь повторил то, что говорит добрая половина обитателей Карлтон-Хаус. Едва ли это можно счесть достаточным основанием для обвинения в государственной измене.

Во взгляде Беллы все еще читалось сомнение.

Внимание Доминика уже переключилось на другое.

– Возможно, мисс Хартли, мне удастся умыкнуть вас на вальс прямо из-под носа у толпы восторженных поклонников?

К этому времени Джорджиана уже успела восстановить привычное самообладание и не намеревалась снова терять его.

– Плоды напряженного труда вашей сестры, милорд, – с готовностью отозвалась она.

Положив руку на рукав его светлости, Джорджиана с трудом подавила охватившую ее тело дрожь. Боже, и это после столь простого контакта! Как же ей пережить вальс с его светлостью?

К счастью, лорд Элтон не подозревал о возникших у Джорджианы трудностях. Обняв ее сильной рукой за талию, он легко закружил ее в танце. Ее ноги двигались сами по себе, повинуясь заданному его светлостью ритму, так что Джорджиана получила возможность расслабиться и даже, осмелев, посмотрела ему в лицо.

Перехватив ее взгляд, он улыбнулся:

– Значит, все ваше время было занято посещением всевозможных светских мероприятий?

Джорджиана чуть заметно пожала плечами:

– Увеселения высшего общества еще не потеряли для меня своей прелести, хотя со временем это неизбежно случится.

Доминик удивленно вскинул брови.

– Весьма неожиданная точка зрения. – Усмехнувшись, он поинтересовался: – Моя сестра, без сомнения, научила вас, что дебютанткам должно по необходимости изображать горячую любовь ко всем светским развлечениям?

Губы Джорджианы тронула легкая удивленная улыбка.

– Верно, Белла пыталась убедить меня, что отсутствие энтузиазма может нанести непоправимый ущерб моим шансам на успех в обществе, но я предпочитаю придерживаться собственных взглядов.

Когда они делали элегантный поворот в дальнем конце комнаты, Джорджиана замолчала, а потом продолжила:

– Мне трудно обрести удовлетворение в жизни, целиком состоящей из балов, званых ужинов и прочих подобных мероприятий. Несомненно, у нас имеется и иное предназначение?

Подняв глаза, Джорджиана заметила написанное на лице виконта удивленное выражение. Испугавшись, что сболтнула лишнего, она поспешила загладить свою оплошность:

– Конечно, и в светских приемах может содержаться скрытый смысл…

– Нет-нет, не идите на попятный, – низким серьезным голосом произнес Доминик, напряженно всматриваясь в ее глаза. – Ваши взгляды делают вам честь. Не в моих правилах принижать другого.

Джорджиане осталось только гадать, не содержится ли в словах виконта скрытого сарказма, который она просмотрела. Музыка закончилась, и лорд Элтон отвел ее обратно к своей сестре. Улыбнувшись Белле и лениво проведя пальцем по ее щеке, а также вежливо кивнув Джорджиане, он удалился.

Стоящая с противоположной стороны бального зала Элейн Чэнгли громко закрыла свой веер из слоновой кости. Она не сводила взгляда с золотокудрой головки, едва виднеющейся в волнующемся море людей. Доминик ведь не ради этой девчонки ее бросил? Немыслимо!

Тут толпа расступилась, и леди Чэнгли получила возможность созерцать худенькую элегантную Джорджиану Хартли, стоящую рядом с Беллой Уинсмер. Ее светлость прищурила голубые глаза. Она не добилась бы нынешнего положения, если бы не умела подмечать сильные стороны соперников. В девчонке, без сомнения, есть изюминка. Однако мысль о том, что эта изящная девственница сможет составить конкуренцию ей, опытной соблазнительнице, показалась Элейн совершенно нелепой.

Ее светлость плотно сжала накрашенные губы. Ей была невыносима мысль о том, что скажут ее так называемые подруги, узнав, что она проиграла Доминика Риджли вчерашней школьнице. Возможно, стоит напомнить Доминику, на что она, Элейн, способна.


Перевалило за полночь, когда Джорджиана выскользнула на прилегающую к бальному залу террасу. Гости танцевали последний перед ужином танец, поэтому на залитой лунным светом террасе не было ни души. Обхватив себя руками в попытке защититься от ночного холода, с легкостью преодолевающего эфемерную преграду ее тонкого вечернего платья, Джорджиана стала расхаживать взад и вперед по плиточному полу, жадно глотая свежий воздух.

Девушка так и не сумела привыкнуть к удушливой атмосфере светских бальных залов. Когда жара стала совсем уж невыносимой, она едва не предложила своему партнеру по танцу, лорду Уишпулу, выйти на террасу подышать. К счастью, представив выражение лица его светлости, услышавшего такие слова и отреагировавшего на них определенным образом, Джорджиана прикусила язычок и спасла себя тем самым от неминуемого скандала. Не желая давать Белле еще одного повода для беспокойства, она сказала лорду Уишпулу, что у нее болит голова, и направилась в гостиную. Оставив его светлость позади, она резко поменяла направление. Высокие окна, ведущие на террасу, были приоткрыты, но из-за изменения погоды желающих прогуляться на свежем воздухе не нашлось.

Джорджиана облокотилась о низкую балюстраду, мечтая о том, чтобы лорд Элтон находился рядом с ней. Идея пройтись рядом с ним, непринужденно разговаривая, показалась ей весьма заманчивой. Вот только лорд Элтон этого никогда не захочет. К несчастью, реальность сильно отличается от ее мечтаний.

Заслышав звук шагов, приближающихся к одной из дверей в дальнем конце террасы, Джорджиана насторожилась. Кто-то широко раскрыл дверь, и на плиточный пол хлынул поток света из бального зала. Джорджиана испуганно осмотрелась по сторонам в поисках укрытия и заметила стоящий у стены высокий кипарис в кадке. Ни секунды не раздумывая, она спряталась за деревом, прижавшись к стене.

Сквозь тонкие ветви ей была отлично видна выскользнувшая на террасу высокая женщина. Лунный свет серебрил ее белокурые волосы. Когда она повернулась и бросила взгляд в сторону кипариса, Джорджиана заметила бриллианты, поблескивающие на ее белой, точно алебастр, шее. Шелковое платье леди плотно облегало роскошное тело, а длинные изящные руки были обнажены.

И снова поток света – на террасу вышел еще один человек, при виде которого глаза Джорджианы округлились от удивления.

Взгляд Доминика Риджли, устремленный на Элейн Чэнгли, был суров. Он вскинул брови.

– Чем обязан радостной встрече с вами, миледи?

Внутренне Элейн Чэнгли поморщилась от тона его голоса. Он назвал ее миледи? Похоже, она действительно лишилась значительной доли своего влияния. На ее точно высеченном резцом скульптора лице не отразилось ни тени эмоций. Шагнув к виконту, Элейн положила тонкую руку на лацкан его сюртука.

– Доминик, милый, к чему эта холодность? – промурлыкала она.

К своему удивлению и испугу, Элейн тут же ощутила инстинктивное неприятие с его стороны, быстро подавленное, но неоспоримое. Шокированная, она сжала его лацкан в кулаке, что было совсем немудро. Опустив ресницы, чтобы скрыть выражение глаз, Элейн придвинулась ближе к виконту и прошептала соблазнительным голосом:

– После всего, что между нами было, любимый, ты не можешь просто сказать мне «Прощай».

Леди Чэнгли была высокой женщиной. Одним плавным движением она прижалась к груди Доминика, ища губами его губы. Руки Доминика тут же легли ей на талию. Первым его желанием было оторвать ее от себя, но, прикасаясь к ее нежному телу, он замер и стал отрешенно осмысливать ситуацию.

Доминик вышел на террасу, следуя полученной от Элейн записке, намереваясь твердо дать понять, что ей придется смириться с их разрывом. В настоящее время его занимала только собственная увлеченность вчерашней школьницей Джорджианой Хартли, чувства к которой грозили совершенно выйти из-под контроля. Ему почти удалось убедить себя в том, что это всего лишь временное умопомрачение, а причина, по которой он больше не желает находиться в обществе восхитительной леди Чэнгли, заключается в пресыщении ею и не имеет никакого отношения к стройному созданию в газовом платье цвета морской волны. Почти, но не совсем.