Леди Уинтерспун поднялась с кресла.

– Мне нужно идти. Я просто хотела сообщить, что тебе нужно с большим вниманием отнестись к этому делу. – Взглядом серых глаз она словно припечатала Беллу к полу.

Несмотря на владеющую ею досаду, Белла не смогла сдержать ухмылки. Она также встала.

Леди Уинтерспун кивнула Джорджиане:

– Увидимся в «Олмаке»[3], дорогая. – Повернувшись к Белле, она добавила: – Я попрошу Эмили отправить вам приглашения.

– Благодарю, – с изумлением в голосе ответила Белла, забывшая о том, что леди Уинтерспун может повлиять на некоторых из покровительниц этого клуба. Она пошла провожать золовку.

Вернувшись пару минут спустя, Белла обнаружила Джорджиану смотрящей в пространство. Намеренно громко захлопнув дверь, она вывела ее из задумчивости.

– Что ж! – подчеркнуто оживленным тоном воскликнула она. – Попасть в «Олмак» без необходимости очаровывать одну из его патронесс – это прекрасно! Мы отправимся туда сразу же, как только леди Коупер пришлет нам приглашения.

– Разумеется, – согласилась Джорджиана.

Белла поняла, что мысли ее protégée заняты чем-то еще… тем, чем она не готова с ней поделиться.

Глава 3

Белла услышала, как открылась и снова закрылась дверь ее будуара, но не обернулась, поглощенная нанесением румян на скулы с помощью заячьей лапки. В зеркале она увидела, как Хиллз кротко присела в реверансе и вышла. Довольная наконец своим внешним видом, Белла развернулась:

– Артур… О! Доминик!

Она поспешно вскочила со стула и бросилась к брату.

Полусмеясь-полухмурясь, Доминик остановил ее, воскликнув:

– Нет! Держи себя в руках, сорвиголова! Что подумает степенный Артур? Кроме того, я не могу допустить, чтобы ты, как в прошлый раз, погубила мой шейный платок.

Белле пришлось удовольствоваться рукопожатием.

– Благодарю тебя, дорогой Доминик, за то, что направил ко мне Джорджи! Мы прекрасно проводим время вместе! – Белла заставила его наклониться, чтобы по-сестрински чмокнуть в щеку.

Доминик стоически перенес эту ласку и, воспользовавшись моментом, окинул Беллу внимательным взглядом:

– Значит, вы с мисс Хартли поладили?

– Именно! – Белла села, взметнув вихрь своими широкими атласными юбками. – Кто бы мог подумать, что ты… – Она запнулась, прикусив губу.

Черные брови Доминика удивленно поползли вверх. В его глазах появился опасный блеск, но голос оставался мягким, когда он произнес:

– Что я?…

Покраснев, Белла отвернулась к своему туалетному столику, шурша юбками, и принялась переставлять баночки с румянами. Смотреть ему в глаза она избегала.

– Что ты поведешь себя столь благоразумно, раз уж тебе так нужно знать. Судя по тому, что я слышала, на протяжении многих недель – это твой первый достойный похвалы поступок!

– Недель? – Доминик снова надменно вздернул брови и целых десять секунд обдумывал слова сестры. – Скорее уж лет, судя по тону твоего голоса.

В его словах звучала усталость, и удивленная Белла украдкой взглянула в зеркало. Именно в этот момент Доминик и сам в него посмотрел, пригвоздив сестру к месту своими холодными голубыми глазами.

– Что ж, дорогая сестричка, советую тебе не слушать сплетни – ни обо мне, ни о ком другом, раз уж на то пошло.

Белла округлила глаза, рассудительно воздержавшись от возражений. Доминик был на десять лет старше и в годы, предшествующие ее замужеству, выступал в качестве ее наставника, причем невероятно строгого. Белла ожидала новых едких упреков со стороны брата, но он отвернулся. На его прекрасном лице застыло отстраненное выражение. Для Беллы этот задумчивый взгляд был еще страшнее, чем порицания Амелии. Доминик ведь не может относиться всерьез к Элейн Чэнгли?

Она ждала, но он ничего не добавил. Наконец, набравшись мужества, она спросила сама:

– Ты останешься на ужин?

Он вскинул голову.

Белла крутила в руках щетку для волос.

– Потом мы с Джорджи отправляемся в «Олмак», так что не бойся, тебе не придется ждать в моей гостиной.

Это заявление вызвало на губах Доминика улыбку и прогнало отрешенный взгляд, так взволновавший Беллу. Все же она была уверена, что он откажется.

– Почему бы и нет? – вполголоса пробормотал он, немного поколебавшись.

Так как вопрос был сугубо риторическим, Белла не сделала попытки на него ответить.

Пожав плечами, Доминик очаровательно улыбнулся.

– Раз уж ты приглашаешь, дорогая сестричка, я останусь. Будет интересно встретиться с моей… protégée.

Белла протянула руку к шнуру колокольчика, чтобы позвать Хиллз, а Доминик тем временем принялся рассматривать в монокль стоящий рядом стул. Уверившись в том, что этот изящный предмет выдержит его вес, он осторожно присел.

– Как это тебе удалось так скоро заполучить приглашения на ярмарку невест?

– Ах, мне чрезвычайно повезло!

Белла с радостью ухватилась за возможность перевести разговор в более безопасное русло, надеясь, что тогда брат быстрее забудет о ее вмешательстве в его личную жизнь. Доминик никогда не позволял ей предлагать подходящих, по ее мнению, кандидаток на роль виконтессы Элтон. Кроме того, она давно уяснила, что любое упоминание о его любовницах, прошлых, нынешних или потенциальных, неминуемо закончится для нее строгим выговором. Однако после предупреждения Амелии и собственной оплошности она чувствовала, что должна хотя бы попытаться поднять эту тему.

Хиллз сообщила Джонсону о необходимости добавить на стол еще один прибор, после чего вернулась уложить Белле волосы в элегантную прическу. Сама Белла тем временем рассказывала брату последние новости о Джорджиане Хартли, украдкой наблюдая за отражением его лица в зеркале. Доминик спокойно сидел, внимательно изучая собственные ногти и почти не обращая внимания на ее повествование. Это отсутствие интереса встревожило Беллу. Она, конечно, не ожидала, что Доминик будет всерьез обеспокоен благополучием Джорджианы, ведь он едва с ней знаком, да и она не относится к типу женщин, способных привлечь его внимание. Все же его сосредоточенность исключительно на себе самом показалась Белле необычной и тревожащей, намекающей на существование иной, более весомой причины, занимающей его мысли. Женитьба, например. Но ведь он, разумеется, не остановит свой выбор на Элейн Чэнгли?

Наконец, Белла с облегчением встала из-за туалетного столика. В обществе Доминика время пролетело незаметно, и час уже поздний. Под руку с братом она спустилась по широкой лестнице и вошла в гостиную.

Джорджиана разговаривала с Артуром. Догадавшись по его лицу, что случилось что-то непредвиденное, она повернулась и в очередной раз без всякого предупреждения оказалась плененной взглядом голубых глаз лорда Элтона.

Тех самых глаз, что преследовали ее в сновидениях.

Для Джорджианы это определенно стало déj à vu[4]. Она забыла, что нужно дышать, сердце тревожно забилось в груди, а поле зрения сузилось до размеров его мужественного лица. Постепенно девушка заметила его безукоризненный вечерний костюм, а также и то, как его черные кудри изящно обрамляют голову. Шейный платок лорда Элтона был сколот булавкой с сапфировой головкой, васильково-синий цвет которой прекрасно гармонировал с оттенком его глаз.

К счастью, Артур сделал шаг вперед, чтобы поприветствовать гостя.

Самое худшее осталось позади. К Джорджиане вернулось привычное самообладание, и она снова стала вести себя как ни в чем не бывало. Тут лорд Элтон взял ее за руку. Прикосновение его ладони было прохладным и мягким. Улыбнувшись, он отвесил ей элегантный поклон.

– Мисс Хартли, вот мы и встретились вновь. Надеюсь, Белла не слишком утомила вас своей бурной деятельностью?

К досаде Джорджианы, ее язык будто прилип к нёбу, а голос предательски дрожал, когда она выдавила из себя едва слышное:

– Разумеется, нет, милорд.

Она не могла уразуметь, что с ней происходит.

К счастью, в этот момент в комнату вошел Джонсон с сообщением о том, что ужин готов. Внутренне Джорджиана вздохнула от облегчения, которое, впрочем, тут же сменилось тревогой – она узнала, что лорд Элтон останется ужинать у сестры. И его конечно же посадили напротив нее. Во время трапезы Джорджиана совсем не обращала внимания на еду. Все ее силы уходили на то, чтобы заставлять себя не смотреть в упор на лорда Элтона, но это удавалось далеко не всегда. Артур, сам того не ведая, пришел ей на помощь, заведя разговор о политике. Он вовлек своего шурина в детальное обсуждение «Хлебных законов»[5], предоставив дам самим себе.

Видя, что Белла занята собственными мыслями, Джорджиана сидела, глядя себе в тарелку. Одно блюдо сменялось другим, джентльмены продолжали дискутировать, и раздражение Джорджианы нарастало. Она признавала, что ее неловкое поведение в гостиной едва ли было располагающим, но все же лорд Элтон мог хотя бы пару раз обратиться к ней с каким-нибудь замечанием. Но возможно, в Англии не принято разговаривать через стол, даже находясь в кругу семьи.

Когда перед Беллой поставили десерт, она стряхнула с себя задумчивость и, обведя взглядом присутствующих, заметила, что ее муж и брат затеяли нуднейший разговор, бросив бедняжку Джорджиану скучать в одиночестве. Белла едва не призвала их вспомнить о хороших манерах, но тут сообразила, что на протяжении прошедшего часа ни один из них не мешал ей предаваться раздумьям и не поинтересовался даже, что же столь сильно занимает ее мысли. Так как Белле совсем не хотелось в очередной раз навлечь на себя гнев брата, она обратилась к Джорджиане:

– Понимаете теперь, что значит ужинать en famille[6] в Уинсмер-Хаус? Это то же самое, что метать бисер перед свиньями, моя дорогая. Мы хотим, чтобы нас очаровывали приятной беседой, а у них на уме только политика. – Она сверкнула глазами, бросив взгляд на мужа, сидящего напротив нее во главе стола.

Ничуть не смущенный ее гневной тирадой, Артур улыбнулся.