Джилл Барнет - Великолепный

Она чуть приподнялась и коснулась его губ поцелуем, после чего принялась кончиками пальцев гладить напряженные мышцы у него на шее, плечах и спине. Потом ее руки спустились ниже и крепко обхватили его за мускулистые ягодицы. А еще через мгновение она, глубоко вздохнув, сделала резкое движение бедрами вперед – навстречу Меррику.

Как ни странно, стон издал Меррик – не Клио. И в этом протяжном негромком возгласе отразилось его преклонение перед доблестью женщины. Сама же Клио в этот момент не издала не звука – только задышала часто-часто.

Меррик не двигался, поскольку мгновенно осознал, что еще одно движение – и он прольется в ее горячие, влажные глубины. А еще он осознал, что счастливее его нет человека на земле. Эту женщину он любил больше всего на свете, теперь она принадлежала ему, и он не мог требовать от судьбы большего.

– Я люблю тебя, – прошептал он. – Мне нравится чувствовать себя внутри твоего тела – ты такая горячая и сладкая! Я и во сне не мог представить себе той сладости, какой ты меня наградишь...

В ответ Клио нежно улыбнулась, прикрыв свои зеленые глаза длинными ресницами. Можно было подумать, что и ее самые заветные мечты, наконец, осуществились. А потом она поцеловала его, вложив в поцелуй такое глубокое чувство, какое только может испытывать один человек по отношению к другому.

– Между прочим, ты не сдержал свое обещание, – произнесла она, изогнув губы в лукавой улыбке.

Меррик растерялся. Никогда еще ему не приходилось слышать подобного упрека.

– Как это? – сдавленным голосом спросил он.

– Ты остановился, хотя я не просила тебя об этом!

На следующее утро Клио стояла на ступенях, которые вели в главное строение замка, и рассеянно прислушивалась к беседе Меррика и Роджера с королем Эдуардом, уезжавшим в Лондон.

Пока Меррик разговаривал с королем, она бросала на мужа взгляды исподтишка, будто опасаясь, что все случившееся между ними ей привидилось, а сам он – не более чем призрак ночи, который того и гляди исчезнет.

Иногда Меррик замечал ее взгляды, и тогда его рот чуть кривился в понимающей улыбке, а Клио вспыхивала как маков цвет и отводила глаза. Но проходило несколько минут – и эта своеобразная игра начиналась снова.

Клио краснела еще и потому, что вспоминала, какими шутками на их счет обменивались вчера гости, когда они с Мерриком, завершив таинство любви, вернулись в пиршественный зал. Большинство игривых намеков касалось клочков сена, которые застряли у них с Мерриком в волосах, а также ее измятого платья...

Страдания Клио закончились, когда распахнулись двери, и на крыльцо вышла Элеонора в сопровождении своих придворных дам. Клио присела перед королевой в глубоком реверансе, но та, обняв за плечи, заставила ее подняться и весело ей улыбнулась.

Элеонора выглядела очень величественно в своем алом, отороченном дорогим мехом бархатном платье, которое очень шло к ее смуглым чертам и черным, словно вороново крыло, волосам, забранным в сетку из мелкого жемчуга.

Черные, как маслины, испанские глаза Элеоноры насмешливо оглядели новоиспеченную графиню Глэморган.

– По счастью, сегодня у вас в волосах сена нет, – прошептала королева, придвигаясь к Клио поближе.

После этого обе дамы рассмеялись, и Клио в который раз решила, что Элеонора – чудная женщина, а вовсе не жестокая и хитрая, как утверждали некоторые. В сущности, эта коронованная иностранка успела превратиться в самую близкую ее подругу, каких прежде у нее никогда не бывало.

Появление королевы помогло Клио окончательно избавиться от смущения. Она вспомнила их вчерашнюю беседу и утвердилась в мысли, что вышла замуж за любимого человека, который, в свою очередь, принес ей в дар самое ценное, чего только может требовать от мужчины женщина, – свою любовь и преданность.

– Мне будет очень вас недоставать, – сказала тем временем Элеонора, и Клио благодарно улыбнулась ей.

Они обнялись, после чего Элеонора отступила на шаг, не выпуская из своих рук ладони Клио.

– Обещайте мне, что обязательно приедете в Кентербери. Я хочу показать вам Лидс, который стал мне настоящим домом. Конечно, он не такой огромный и величественный, как наш дворец в Лондоне, но зато уютный и очень красивый. – Королева оглянулась и прошептала: – Эдуард еще об этом не знает, но у меня есть кое-какие планы по переустройству замка. В частности, я хочу разбить там садик в мавританском стиле – вроде того, что был у меня в Кастилии.

– Нелл! – неожиданно разнесся по двору громкий голос короля. – Я отлично вижу, что вы о чем-то шушукаетесь с молодой графиней. Хотелось бы только знать – о чем именно?

Королева повернулась к Эдуарду, придав глазам самое невинное выражение.

– Мы? Шушукаемся? Да что вы, дорогой! Даже и не думали.

Поскольку король явно не поверил в эту маленькую ложь, королева сочла нужным улыбнуться и прибавить еще несколько слов – на кастильском наречии, которого здесь, кроме Эдуарда, не понимал ни один человек.

Король расхохотался и, прервав беседу с рыцарями, направился к дамам. За ним последовали Меррик и Роджер. Не прошло и минуты, как Меррик уже стоял рядом с Клио, положив ей на талию руку.

Клио так и подмывало снова взглянуть на своего мужа, лицо которого так часто в последнее время менялось, что она не знала, какое выражение будет на нем в следующее мгновение. Решив, что нет смысла себя пересиливать, она подняла на него глаза.

Взгляд Меррика недвусмысленно говорил: «Я хочу тебя!» И Клио этот взгляд очень понравился.

– Вот что я скажу вам, графиня, – произнес между тем король, останавливаясь рядом с молодой четой и принимая величественную позу. – Если вы не станете заботиться, как должно, об одном из моих лучших рыцарей, я пришлю сюда, в замок Камроуз, свою мать. Уж она-то научит вас уму-разуму!

«Бог мой, он говорит о старой королеве Элеоноре!» – подумала Клио, и при одной мысли об этой женщине ей едва не сделалось дурно.

– Эдуард! – воскликнула королева, приходя на помощь своей подруге. – Посмотрите только на бедную девочку! При одном упоминании о вашей матери у нее вся кровь отхлынула от щек.

– Да уж, – ухмыльнулся король. – Похоже, моя мать за свою жизнь на многих нагнала страху.

– Не забывайте также, что графиня Глэморган – новобрачная, а потому к ней надо относиться с особенной заботой, – продолжала ворковать королева. – И уж во всяком случае, ее нельзя пугать. Так что бросьте свои шуточки, Ваше Величество!

– Хорошо, – сказал король, обнимая Элеонору за плечи. – Мы не станем вызывать королеву-мать в Камроуз. Зато мы позовем ее погостить в Лидс!

Элеонора пробурчала что-то себе под нос на кастильском наречии, это вызвало бурный приступ веселья у Его Величества.

– Что же получается? Никто не желает приглашать мою мать в гости?

Ответом ему было весьма красноречивое молчание, которое лучше всяких слов свидетельствовало о том, что вдовствующую королеву Элеонору и в самом деле никто не хочет видеть у себя дома.

В эту самую минуту во двор вышла старая Глэдис. Остановившись как вкопанная, она некоторое время молча созерцала короля и королеву, а также окружавшую их блестящую свиту – придворных дам, знатных дворян и священнослужителей. У Клио неожиданно мелькнула мысль, что эта старуха была, пожалуй, единственным человеком, который при случае смог бы найти управу на старую сварливую королеву хотя бы потому, что сама Глэдис не отличалась слишком покладистым характером.

Между тем, высмотрев среди королевских рыцарей Роджера, старуха ухмыльнулась и принялась отчаянно ему подмигивать. Король обратил внимание на ее гримасы и спросил у Меррика:

– Что это у нее так дергается веко?

Меррик внимательно посмотрел на старую Глэдис, потом проследил за ее взглядом и ответил:

– Боюсь, Ваше Величество, что она положила глаз на Роджера.

Король повернулся к Роджеру Фитцалану – одному из самых смелых и доблестных рыцарей королевства, – но того, как говорится, и след простыл.

Меррик стоял в воротах замка рядом с молодой женой и наблюдал за тем, как королевский кортеж сверкающей на солнце змеей извивается среди виднеющихся в отдалении зеленых холмов. Замыкали процессию странствующие актеры, жонглеры, музыканты, предсказатели будущего и прочая легкомысленная братия, которая прибилась к свите короля и намеревалась вместе с ней добраться до богатой ярмарки в Йорке.

– Пойдем, – сказал Меррик, обнимая Клио за плечи и поворачивая ее лицом к главной замковой постройке. – У нас есть, чем заняться.

Клио вздохнула и опустила голову. Радости предыдущей ночи испарились, словно их не бывало, и вот теперь Меррик взывал к ее чувству долга. Ей предстояло заняться домом и всевозможными хозяйственными делами. Иными словами, короткий праздник жизни, сверкнув на ее небосводе яркой звездой, завершился, и перед ней снова замаячила бесконечная череда серых будней...

– У тебя, кажется, на сегодня назначена встреча со старшиной каменщиков? – печально спросила она, невольно замедляя шаг по мере того, как они приближались к главному залу.

Однако Меррик, усмехнувшись, повел ее прямо к западной башне.

– Господь свидетель, я уже думал, что они никогда отсюда не уберутся! – прошептал он, приблизив к ее ушку губы.

Клио вскинула на него сверкнувшие радостью глаза, и он ответил ей улыбкой. Схватив жену за руку, Меррик помчался вверх по лестнице; Клио, стараясь не отставать от него, словно козочка, скакала со ступени на ступеньку.

– Нехорошо так говорить о своем сеньоре и самом могущественном человеке в государстве, – со смехом сказала она.

– Всему свое время, – ответил Меррик. – Для королей, для друзей, для врагов... Но при этом нельзя забывать и о себе.

– А я так просто без ума от нашей королевы.

– Да, она прекрасная женщина. И король ее любит... Но все равно, я чертовски рад, что они уехали!