Джилл Барнет - Великолепный

Их глаза на мгновение встретились, и Меррик ухитрился одним только взглядом выразить все те чувства, которые переполняли сейчас его душу, но о которых он не умел или не смел ей сказать. Ответный взгляд Клио сказал ему так много, что у графа даже слегка закружилась голова и ему на долю секунды показалось, будто у него остановилось сердце. Ощущая странную слабость в коленях, Меррик был вынужден отвести от Клио глаза, чтобы взглянуть себе под ноги – он просто-напросто испугался, что не сможет подняться по ступеням часовни.

Прежде чем сделать шаг вперед, Меррик секунду помедлил, дважды глубоко вздохнул, после чего снова поднял взгляд на Клио и протянул ей руку. Она вложила свои ледяные, дрожащие от волнения пальцы в его ладонь, они вместе поднялись по ступеням часовни и двинулись к аналою, где их уже поджидал архиепископ, чтобы со всей возможной торжественностью приступить к осуществлению святого таинства венчания.

В эту минуту в окно часовни проник яркий солнечный луч и резанул Меррика по глазам, на мгновение его ослепив. Меррик, однако, этого даже не заметил: рядом с ним находилась его невеста, и он столь ясно видел Клио своим мысленным взором, что ему не обязательно было даже смотреть на нее.

С тех пор – даже по прошествию многих лет, когда зрение Меррика ослабело, волосы из черных стали совсем седыми, а его внуки уже вступали в пору зрелости – он с прежней четкостью и ясностью представлял себе тот момент, когда они с Клио стояли у аналоя. Казалось, эта картина была отображена в его сознании волей самого Творца. Этот образ вбирал в себя все – устремленный на него взгляд ее зеленых глаз, улыбку у нее на устах, предназначавшуюся только ему, а главное – то заветное, тайное, что происходило в этот момент между ними. Именно тогда Меррик до конца осознал замысел господа, создавшего Еву из Адамова ребра и навеки соединившего любовью женщину и мужчину. Этот замысел Творца позволял человеку обрести нечто в тысячу раз более ценное, нежели золото, власть или воинскую славу.

В тот день Клио поняла одну важную для себя вещь. В день свадьбы с невестой чокаются и пьют за ее здоровье, с ней танцуют, ее целуют – и все это проделывают самые разные люди, за исключением ее собственного жениха.

А еще она узнала, что за два дня до свадьбы ее Меррик де Бокур объездил всю округу в поисках весьма прозаической вещи – белой, тонкого помола муки. Вот отчего в глазах ее жениха – вернее, уже мужа – отразилось какое-то особенное чувство, когда слуги внесли в пиршественный зал огромный свадебный пирог с начинкой из лесной земляники. На верхушке пирога красовалась позолоченная клетка с двумя белыми голубями – символом чистой романтической любви.

Меррик напряженно следил за выражением ее лица, и, взглянув на него, Клио поняла, что этот пирог, а в особенности клетка с птичками явились на божий свет только благодаря его стараниям и фантазиям. Меррик попытался отдать должное ее романтическим вкусам! Этого она с его стороны уж никак не ожидала и даже ощутила известное неудобство из-за того, что жених ради нее вынужден был пуститься на подобные романтические авантюры. Однако именно по этой причине Меррик сразу же сделался ей ближе и дороже; она до того расчувствовалась, что у нее защипало в глазах.

По счастью, до слез дело не дошло, поскольку в этот момент в зал колесом выкатились акробаты и принялись выделывать такие уморительные штуки, что гости разразились хохотом и даже Клио через силу улыбнулась. Тем не менее, чтобы окончательно успокоиться, ей пришлось выйти из-за стола, проскользнуть через крытую галерею на кухню. Уже оттуда она выбралась в замковый двор – на воздух – под хрустальный звездный свод черного ночного неба.

Светившая на темном небе огромная янтарная луна висела так низко над землей, что, казалось, можно было, подпрыгнув, коснуться ее кончиками пальцев. Сюда, во двор, из окон большого зала долетали бесконечные взрывы хохота, крики подгулявших гостей и звуки игравшей на хорах музыки. Все это, признаться, ей уже основательно надоело. Особенно же утомили Клио сильно подгулявшие гости, которые беспрестанно ее целовали, обнимали, награждали игривыми щипками и без конца приглашали танцевать, немилосердно отдавливая ей при этом ноги.

Неожиданно она ощутила на себе чей-то взгляд и сразу догадалась, кто наблюдает за ней. Хотя Клио закрыла глаза и поэтому не могла никого видеть, присутствие во дворе Меррика она определила безошибочно.

Клио не открыла глаз даже в ту минуту, когда он подошел к ней совсем близко и она ощутила жар его тела. Но вот что-то мягкое коснулось ее щеки, и Клио почувствовала нежный аромат розы.

– Боже мой, Меррик, мне так нравится, как пахнут розы...

Он промолчал, но Клио, казалось, воочию увидела улыбку у него на устах: Меррик любил, когда она называла его по имени.

– Я хотела поблагодарить тебя за прекрасный пирог.

– Он тебе понравился? – прошептал Меррик.

– Да, – ответила она тоже шепотом. – Спасибо тебе. Из всех свадебных подарков этот понравился мне больше всего!

Меррик негромко рассмеялся.

– Ты – единственная женщина на свете, для которой пирог из белой муки представляет большую ценность, чем вещицы из золота и драгоценных камней.

Клио улыбнулась и решила не говорить ему, что не сам пирог, а забота Меррика о ней и его желание потакать ее романтическим причудам придали этому бесхитростному дару такую неоценимую прелесть.

Меррик медленно провел лепестками розы по губам Клио, потом по щеке, а вслед за тем коснулся цветком ее сомкнутых век. Прикосновения цветка к ее коже были очень нежными и походили на любовную ласку.

– Еще! – прошептала она.

Тогда Меррик снова прикоснулся к ней – но уже не лепестками розы, а губами.

Клио нравились его губы: они были крепкими и нежными одновременно.

Ощутив легкий привкус сладкого сидра, Клио вспомнила, как в тот момент, когда Меррик уселся за свадебный стол, он сразу дал всем понять, что пить крепких напитков не станет. Клио уже тогда догадалась, что это имело прямое отношение к предстоявшей им брачной ночи...

– Хочу сказать тебе, моя маленькая женушка, что нет на свете женщины прекраснее тебя, – произнес Меррик охрипшим от волнения голосом.

Клио до сих пор не приходилось слышать, чтобы голос человека до такой степени менялся. Ей стало ясно, что Меррика переполняют самые разные чувства: сильнейшее желание обладать ею и одновременно странная для такого могучего и грозного мужчины застенчивость.

По-прежнему не открывая глаз, девушка всем своим существом отдавалась его поцелуям и ласкам, раскрывалась им навстречу. Ей очень хотелось и самой принять участие в любовной игре, но она не спешила, стараясь сохранить в себе это желание, чтобы потом брачная ночь сохранилась в ее памяти навечно. Однако долго сдерживаться Клио не смогла. Когда Меррик, будто во сне, произнес ее имя, она сомкнула у него на шее руки и прижалась к нему всем телом, отвечая на его поцелуи. При этом ее пальцы вцепились в его черные, как ночь, волосы, притягивая его голову поближе, чтобы поцелуй получился еще крепче и жарче.

Язык Клио проник в рот Меррика и принялся там ласкать его небо, язык и изнанку губ. В тот же миг Меррик подхватил ее, приподняв над землей, и с силой прижал к своим напряженным до последней степени чреслам.

Губы Меррика передвинулись теперь ближе к ее ушку, и кончик его языка проник в глубину ушной раковины, лаская и увлажняя ее. Потом он легонько подул ей в ухо, и Клио почувствовала, как кожа ее покрылась мурашками – до того это ощущение для нее было странным и неожиданным.

Она выдохнула его имя – то ли умоляя прекратить эту ласку, то ли, наоборот, длить ее вечно.

Меррик сделал шаг вперед, и Клио почувствовала, как ее плечи и спина уперлись в холодные кирпичи, из которых была сложена стена пристройки. Прижав ее к стене всей тяжестью своего тела, Меррик принялся совершать бедрами круговые движения, это вызвало у Клио бешеный приступ страсти. Ей вдруг захотелось сделаться крохотной, как гном, и раствориться, укрыться в его могучей плоти, словно в пещере...

Руки Меррика между тем двигались, не переставая. Он высоко задрал подол платья Клио, обнажил ее бедра и прижался к ним своим напряженным, как стальная пружина, мужским естеством. Ощущение, которое она при этом испытала, показалось Клио настолько восхитительным, что ей захотелось продолжения. Но Меррик не торопился – он длил наслаждение, не давая ему излиться слишком быстро. Руки его касались ее тела, добираясь до самых сокровенных уголков. Большими пальцами он гладил ей соски сквозь тонкую материю свадебного наряда, затем его руки скользнули вниз и принялись ласкать нежную внутреннюю поверхность бедер.

Наконец пальцы Меррика проникли в ее святая святых, и Клио показалось, что она сейчас потеряет сознание. Желание ее стало невыносимым, она выгнулась дугой навстречу ему и протяжно застонала.

Однако же вместо того, чтобы достойно завершить начатое, Меррик вдруг отстранил ее и уперся лбом в холодную стену. Грудь его вздымалась, словно кузнечные мехи, легкие с шумом выдыхали из себя воздух.

– Кровь господня! – пробормотал он, едва переводя дыхание. – Я не могу взять тебя вот так – у стены...

– Мне все равно, – прошептала Клио, чувствуя, что еще немного – и желание окончательно лишит ее гордости и способности здраво рассуждать. – Возьми меня, Меррик. Здесь и сейчас. Я прошу тебя об этом...

В следующее мгновение она едва не задохнулась от неожиданности и возмущения. Меррик резким движением отлепил ее от стены, в которую она упиралась плечами и спиной, подхватил на руки и, перебросив через плечо, словно тряпичную куклу, двинулся со своей добычей через двор.

– Меррик, что ты делаешь?! – хрипло прошептала Клио. – Отпусти меня немедленно!

Ее лицо упиралась прямо в могучую спину Меррика, и она ничего не видела.

– Тсс! – только и ответил ее муж и господин.