– Какая глупость! – с отвращением фыркнула София. – Неужели вы верите этому бреду? Если бы волосы на самом деле росли из мозга, все мужчины были бы лысыми, как коленки!

Женщины, прислуживающие в комнатке, дружно рассмеялись в ответ на удачную шутку юной и непосредственной родственницы короля.

– Как говорится, устами младенцев... – пробормотала королева с легкой улыбкой.

Взглянув на нее, Клио подумала, что у Элеоноры Кастильской – в отличие от другой Элеоноры, ее свирепой свекрови – чувство юмора все-таки имеется.

– Нет, пожалуй, если уж быть мужчиной, то непременно королем, – задумчиво глядя на мерцающие огоньки свечей, продолжала София. – Тогда я бы делала все, что только в голову взбредет. И никто при этом не смел бы указывать мне, как поступать.

Элеонора засмеялась.

– Если бы вы были королем, дитя мое, – наоборот, каждый считал бы своим долгом указывать вам, что и как делать.

– Все равно! – София заносчиво вздернула подбородок. – Я не стала бы их слушать, а поступала бы по-своему.

– Точно так, как вы поступаете сейчас? – усмехнулась Элеонора.

Дамы засмеялись: все прекрасно знали, что леди София сводит короля с ума своим вызывающим поведением.

Клио отметила про себя, что молодая королева Элеонора не отлучила кипевшую энергией и молодым задором девушку от своего двора, как это непременно сделала бы королева-мать. Ее собственное пребывание при дворе представлялось ей теперь таким далеким, что Клио временами задавалась вопросом: а было ли это все вообще? Казалось, время ушло навсегда, но иногда Клио думала, что окончательно в реку забвения оно не кануло, и призраки прошлого могут еще ожить и оказать влияние на ее нынешнее существование. Клио не знала только, во благо это будет ей или во зло...

Она притихла и продолжала работать иглой, однако раздражение ее росло. Ей требовалось совершить какой-то поступок, чтобы не чувствовать себя жалкой серой мышкой в этом блестящем женском обществе. В конце концов, это был вопрос ее чести! Клио привыкла всегда находиться в центре внимания, а сейчас ей приходилось скромно сидеть в уголке.

Внезапно королева повернула голову и бросила на Клио быстрый взгляд, а затем решила воткнуть иголку в свой холст с вышивкой. И пока другие дамы вели бесконечные разговоры о мужчинах, женской несвободе, богатстве, свадьбах и о новейших скандалах при дворе, королева неслышно встала и подошла к высокому подсвечнику, стоявшему в том закутке, где Клио тихо работала над своим узором.

Клио подняла голову и слабо улыбнулась королеве. Элеонора выпрямилась и хлопнула в ладоши.

– Оставьте нас, леди! Выйдите из комнаты и, если уж вам так неймется, сплетничайте за дверью. Мне нужно побыть наедине с невестой.

Дамы послушно удалились – все, кроме леди Софии, которая смотрела на Клио и королеву слишком смышлеными для двенадцатилетней девочки глазами.

– Можно мне остаться, Ваше Величество?

– Нет! – Тон королевы не допускал возражений.

– Почему нет?

– Я должна поговорить с леди Клио относительно ее брака.

– И о чем же именно, Ваше Величество?

– Вас это не касается.

– О! Я знаю. Вы будете говорить о брачной ночи. – София встала, одарив королеву и Клио озорной улыбкой. – Но не понимаю, какие тут могут быть секреты. Мне уже все рассказали об этом Джон и Генрих.

– Что ж, мне придется серьезно поговорить с сыновьями, – Элеонора уже начинала сердиться.

Прежде чем удалиться, София с вызовом посмотрела на королеву.

– Должна вам сказать, Ваше Величество, что я предпочла бы стать невестой Христовой и жить в монастыре, нежели позволить мужчине сотворить надо мной такое!

Элеонора не выдержала и засмеялась.

– Со временем Эдуард непременно выдаст вас за кого-нибудь – но уж никак не за Христа, дитя мое. Хотя, насколько я догадываюсь, иной раз мой супруг всерьез начинает подумывать, что стать невестой нашего господа – ваше первейшее предназначение. Тем не менее, я предлагаю вам забыть всю ту чушь, которую вы нагородили о том, чтобы запереться в отдаленном монастыре. Этого не будет.

– Вам бы там не понравилось, София, – заметила Клио. – Я провела в монастыре шесть лет и уверяю вас, это было еще скучнее, чем сидеть в дамской светелке и заниматься вышиванием.

– На свете нет ничего скучнее этого дурацкого вышивания, – проворчала София и медленно поплелась к выходу. В дверях она на минуту задержалась. – Если мой кузен Эдуард будет выбирать мне мужа, то пусть выберет кого-нибудь получше, поскольку абы за какого я не пойду. Этот человек должен быть настоящим рыцарем – галантным и храбрым. А главное, должен обожать меня.

София исчезла за дверью, однако ее головка тут же снова показалась в дверном проеме.

– Но я по-прежнему заявляю, что даже муж, избранный для меня самим королем Англии, не будет тыкать в меня своим противным половым членом!

– София!

Девочка снова скрылась за дверью.

Элеонора только покачала головой, а Клио засмеялась. Она ничего не могла с собой поделать, поскольку помнила, что и у нее самой в свое время были точно такие же мысли.

Элеонора присела рядом с ней и тяжело вздохнула:

– Она молода и своевольна. Эдуард клянется, что она сведет его с ума своими романтическими идеями и вечным непослушанием.

– Когда мне было двенадцать, мои мысли ничуть не отличались от мыслей этой девочки, – призналась Клио. – Знаете, все эти юношеские мечты о галантности, чести и настоящих рыцарях...

Сейчас все это не казалось ей таким уж важным. Теперь она желала от своего мужа совсем другого: ей гораздо важнее были его любовь и уважение.

– Вы несчастливы? – неожиданно спросила Элеонора, посмотрев ей прямо в глаза.

Клио пожала плечами. Она не знала, что сказать. Да, сейчас она чувствовала, что совершенно запуталась, напугана и несчастна. Но стоит ли об этом говорить, тем более такой собеседнице?

– Вы не любите графа? – продолжала допытываться Элеонора.

Клио снова пожала плечами.

– Вы можете забыть, что я – королева, и сказать мне правду. Пожалуйста. Это важно.

Клио попыталась припомнить все хорошее, что знала о Меррике.

– Он храбр, богат и может быть даже красивым, когда не выкрикивает, как полоумный, свои распоряжения.

– Понимаю. – Казалось, Элеонора поначалу собиралась улыбнуться, но затем передумала. – Что еще вы можете о нем сообщить?

– Меррик – прекрасный воин: он спас меня от разбойников-валлийцев и выходил после ранения. А это, очевидно, значит, что он добр...

Элеонора ободряюще кивнула – она умела внимательно слушать.

– Вы думаете, что могли бы его полюбить?

– Он хорошо целуется, – вдруг выпалила Клио, вспыхнув при мысли о его ласковых губах.

– Прекрасно, а теперь скажите, что вам не нравится в нем.

– Он упрямый, высокомерный, тупоголовый, бесчувственный мужлан!

Элеонора мягко улыбнулась.

– И это я способна понять. Так что же – вы не желаете выходить за него замуж?

– Вообще-то я поначалу согласилась, но... – Тут Клио замолчала и, с минуту помедлив, произнесла: – Честно говоря, я сама не знаю, чего хочу. Нет, знаю! Мне нужны его губы – вот что...

Элеонора откинула голову и громко рассмеялась. Затем она взяла Клио за руку.

– Мне кажется, я все поняла.

– Вы все поняли?

Королева утвердительно кивнула.

– Дитя мое, когда нас с Эдуардом поженили, мне было десять лет, а ему пятнадцать. Прежде мы не встречались. Это был династический союз между Генрихом и моим братом Альфонсо.

– Бедняжка... Вы тоже не могли отказаться от этого брака...

– Мне повезло в одном: мой брат очень любил меня. Он – образованный и культурный человек. В нашем доме была библиотека с арабскими рукописями и манускриптами, есть даже карты звездного неба. При дворе моего брата жили поэты и музыканты, живописцы и врачи. Замок его был полон самых последних изобретений – астролябии, солнечные и водяные часы, даже ртутные часы. Там и сейчас много разных чудесных вещиц. Так вот, Альфонсо поставил королю Генриху условие, что не даст своего согласия на брак, пока не увидит Эдуарда.

– Он хотел увидеть принца? – удивилась Клио. – Но зачем?

Элеонора улыбнулась и наклонилась поближе к Клио.

– На самом деле брат хотел, чтобы на юного принца посмотрела я и согласилась выйти за него замуж по своей воле. Кроме того, брат должен был убедиться, что я стану женой человека, которого он сможет уважать. Видите ли, семья моего супруга... – она помолчала, подыскивая нужные слова.

– Я вас понимаю, – кивнула Клио. – Дедушка Эдуарда Иоанн был плохим королем и ужасным человеком.

– Да, а король Генрих когда-то нарушил свое слово. Он разорвал брачный договор с моей матерью в пользу Элеоноры Прованской. Естественно, мой брат хотел, чтобы я была счастлива в браке.

– И вы согласились на брак с принцем?

– Да, я дала свое согласие. Но разве могло быть иначе? Это был самый красивый юноша, которого я когда-либо видела! Он въехал в Бургос верхом на грациозном тонконогом испанском скакуне. И сам он был такой же стройный и длинноногий; его длинные светлые волосы ниспадали на плечи, а на лице сияли светлые голубые глаза. Он держался в седле, как настоящий король, его прямую спину прикрывал рыцарский плащ, и на ногах у него были высокие сапоги из тончайшей кожи. По-моему, он был самым высоким мужчиной при дворе, а речь его дышала страстью и огнем... – Элеонора вздохнула. – Ну вот, я и согласилась. И, надо сказать, никогда не жалела о своем решении.

– Еще бы! Все знают, что король обожает вас.

– Так было не всегда, – негромко произнесла Элеонора и внимательно посмотрела на Клио. – Вы удивлены?

– Признаться, да. Мне показалось, что вы просто созданы для взаимной любви.

Элеонора покачала головой.

– Что десятилетняя девочка и пятнадцатилетний принц могут знать о любви? Пока Эдуард дожидался, когда я войду в девичью пору, он стал настоящим заводилой среди молодых неженатых рыцарей. Я успела родить ему двух дочерей прежде, чем он влюбился в меня. Я прекрасно помню тот день, когда это случилось. Мне было двадцать, я прибыла в Дувр и, как только сошла на берег, поняла, что это наконец произошло – по его глазам.