– Чепуха! Что бы ты стала делать с такой суммой? Спряталась бы в деревне? Боже, что бы сказали люди, если бы дочь миссис Рейберн постигла такая судьба?

Для женщины, которая всю свою сознательную жизнь только и делала, что нарушала общепринятые правила поведения, мадам была чрезмерно чувствительна к мнению окружающих. А для женщины, стремящейся завоевать расположение окружающих, она была прискорбно упряма в своем поведении. Анна знала, что шансов убедить мать выделить ей пятьсот фунтов столько же, сколько и уговорить ее продать одно из украшений. Что, собственно говоря, означало полное отсутствие шансов.

Она бросила взгляд на часы. Пять минут.

– Расскажите мне об этом мистере Эспли. Он джентльмен, торговец или…

– Ты об этом? – Мадам бросила на нее раздраженный взгляд. – Это не мистер Эспли. Это лорд Эспли. Филипп Майкл Хаверстон, пятый маркиз Эспли. Не старайся казаться глупее, чем ты есть, девочка.

– Прошу прощения, мадам, – спокойно ответила Анна. – В будущем я приложу усилия, чтобы отделять мою глупость от моей легковерности.

– Ты попытаешься что сделать? Что, черт возьми, это значит?!

– Ничего.

Изящная бровь матери упрямо изогнулась.

– Ты что, не веришь мне?

«Ни единому слову».

– Разумеется, я верю вам, мадам. С чего бы вам лгать?

– О, я лгу по самым различным причинам, – ответила мадам, слегка взмахнув рукой. – По большей части, чтобы развлечься.

– Этому я могу поверить, – пробормотала Анна.

Ее матушка, похоже, не расслышала этих слов.

– Но Эспли… Я лгала относительно Эспли ради твоего же блага. – Она театрально вздохнула и драматически всплеснула руками. – Я не такая ужасная мать и совсем не хотела причинить тебе боль.

– Уверена, что не хотели.

– Ты попыталась бы его найти, – объяснила мадам. – Я этого опасалась.

– А почему бы этого не сделать? – спросила Анна, не испытывая ни малейшего интереса к тому, что ответит ей матушка. Лорд Эспли не был ее отцом, и была только одна причина, по которой мадам могла не желать, чтобы Анна попыталась встретиться со своей другой семьей… Она не хотела ни с кем делить дочь.

– Бессердечный! Он попытался бы причинить тебе боль.

Анна дернула нитку, завершая прочный французский узел.

– В таком случае я должна поблагодарить вас за заботу.

Матушка издала какой-то горловой звук, который, как надеялась Анна, означал, что она вот-вот заснет.

– Не верь мне. Мне никто никогда не верит.

«Только те, кто обладает здравым смыслом».

– Это не…

– Знаешь, у меня ведь есть доказательства.

Анна замерла.

Это было что-то новое.

В течение многих лет ее мать называла множество имен и рассказывала самые разные истории, связанные с этими именами. Ее отцом был Роберт Хенри, отважный офицер, павший, защищая самого Веллингтона. Потом был Чарли Фигг, милый сын викария, которого постигла трагическая участь – он был застрелен разбойником с большой дороги. Еще знаменитый Рафаэль Мур, лихой разбойник с большой дороги, которого постигла несколько менее героическая участь – его повесили.

Анна воспринимала все эти истории с большим или меньшим скепсисом, ведь никогда ранее матушка не упоминала о доказательствах.

С любопытством, смешанным с недоверием, Анна, прищурившись, взглянула на мать.

– Доказательства какого рода?

– Контракт, – ответила мадам с легкомысленным самодовольством. – Заставила его подписать один контракт, как и другие.

– Вы с отцом подписали контракт?

Анна этого и предположить не могла. Она родилась до того, как ее мать вышла замуж за капитана Рейберна, вскоре после смерти которого стала скандально известной миссис Рейберн. Анну в общем-то никогда не интересовало, какие официальные договоренности связывали матушку с ее мужчинами, тем более в далеком прошлом.

– Впрочем, толку от этого контракта… – пробормотала мадам уже заплетающимся языком. Взгляд женщины становился все более стеклянным.

– И где же он? – спросила Анна, но мать лишь посмотрела на нее совершенно невидящими глазами. Анна отбросила шитье и слегка потрясла мать за плечо. – Maman, где этот документ?

– Что? – Мадам моргнула, словно потревоженная сова. – Какой документ?

– Контракт с моим отцом, где вы его храните?

– Вместе с другими документами, разумеется. Разве обязательно говорить так громко? – Она оттолкнула руку Анны. – Оставь меня.

Анна перевела взгляд на потолок. Бумаги, без сомнения, находились в запертом кабинете, разместившемся возле спальни хозяйки. Мадам любила держать наиболее ценные вещи под рукой.

– Я хочу его увидеть. Я хочу… Maman? – Но глаза матери уже закрылись, Анна разочарованно вздохнула. – Мама!

Настойка опия наконец подействовала на миссис Рейберн.

«Проклятие».

Признавая свое поражение, Анна бросила на спящую недовольный взгляд.

«Проклятие, проклятие, проклятие».

– Я тоже хочу увидеть этот контракт.

Анна вздрогнула, хотя раздавшийся за спиной хриплый голос был давно ей знаком. Обернувшись, она сердито взглянула на свою компаньонку, в прошлом бывшую гувернантку, которая стояла в дверях, почти полностью закрывая дверной проем.

Необычайно крупная женщина преклонных лет была выше Анны больше чем на полфута. Своими руками миссис Кулпеппер, казалось, без труда могла бы давить грецкие орехи, а такими широкими плечами мог бы гордиться любой атлет. Ее великолепные густые черные волосы мало кто видел, так как обычно она надежно прятала их под отделанным кружевом чепцом.

Услышав однажды, как какой-то джентльмен прошептал ей вслед: «Великанша-людоедка», – Анна в первый и последний раз попросила матушку отказать гостю от дома. В просьбе, конечно же, было отказано, но Анна почувствовала себя лучше, потому что хотя бы попыталась защитить свою возрастную подругу.

Миссис Кулпеппер была ей другом и наперсницей необычайного ума и восхитительного характера. Если бы оскорбивший ее наглец попытался абстрагироваться от внешности миссис Кулпеппер и взглянул на нее повнимательнее, то увидел бы, что она довольно мила. Пропорциональные черты лица, крупные карие глаза и пухлые губы, которые довольно часто растягивались в улыбке.

Анна коротко взглянула на матушку и, убедившись, что та крепко спит, вышла в коридор к миссис Кулпеппер.

– Итак, вы нас подслушивали? – с деланным гневом прошипела Анна, прикрыв за собой дверь.

– Ничего подобного. Я услышала ваш разговор, проходя мимо по коридору.

– Вы услышали весь разговор, проходя мимо?

– Так оно и есть. – Миссис Кулпеппер порывисто схватила Анну за руку и буквально поволокла по коридору. – Пойдем, дорогая.

– Куда? О нет. – Анна испуганно оглянулась, словно ожидая, что ее матушка вот-вот выйдет из комнаты и крадучись двинется за ними. – Мы не должны рыться в кабинете мадам.

– Почему?

– Потому что это неправильно, – ответила Анна.

Миссис Кулпеппер, не замедляя шага, бросила на нее вкрадчивый взгляд. В Андовер-Хаус понятия «правильно» и «неправильно» были сугубо теоретическими.

– Ладно, – уступила Анна, – но если мадам узнает об этом, нам обеим не поздоровится.

– И что она сделает? Посадит тебя под замок? – Она уже тащила Анну по черной лестнице. – О, для известной затворницы это, безусловно, страшное наказание.

– Она может запретить мне пользоваться библиотекой.

– Библиотеки имеют одну замечательную особенность – их содержимое легко перемещается.

– А что, если она…

Миссис Кулпеппер остановилась и обхватила Анну за плечи.

– А теперь смотри на меня и внимательно слушай. Твоя мать лежит в спальне на втором этаже и, слава Отцу Небесному, пробудет в бессознательном состоянии в течение ближайших восьми часов. А все те, кого может заинтересовать наше посещение кабинета мадам, находятся вне дома и еще не скоро вернутся. Вряд ли нам когда-нибудь представится столь благоприятная возможность.

Аргументы миссис Кулпеппер были весьма вескими, и прежде чем Анна успела кивнуть в знак согласия, подруга решительно двинулась дальше. Анна, вздохнув, последовала за ней, но когда бывшая гувернантка, некогда призванная служить ребенку моральным компасом, достала ключ от самой запретной комнаты Андовер-Хауса, Анна нервно оглянулась.

– Откуда он у вас? – шепотом спросила Анна, когда ее компаньонка открыла дверь.

– Это не важно. Достаточно сказать, что… О… – Миссис Кулпеппер застыла, увидев, что творится в кабинете. – Помогите нам, все святые.

Анна выглянула из-за спины миссис Кулпеппер и коротко втянула воздух.

– О боже.

Чего только не было в этой комнате: коробки и ящики, мебель и одежда. Деревянные шкатулки и сундуки, плюс всякая всячина – старые и не очень вещи, некоторые сразу было и не распознать. Из-за изысканно украшенного шкафа торчала шпага, знакомое сверкание бриллиантов сочилось из шляпной коробки, и всюду, куда только падал взгляд, виднелись кипы бумаг.

Некоторые женщины используют кабинеты, чтобы писать письма, заниматься счетами от модисток и принимать посетителей. Миссис Рейберн использовала свой в качестве большой кладовки. Все эти вещи мадам считала слишком дорогими или важными, чтобы хранить где-то еще. Здесь было собрано все, что представляло для миссис Рейберн особую ценность.

Анна широко раскрыла глаза при виде старомодного мужского ночного колпака, повешенного на обтрепанный зонтик, торчащий из сапога.

В изумлении покачав головой, она произнесла единственное, что пришло ей в голову:

– Моя матушка очень странная.

– В самом деле, – с чувством согласилась миссис Кулпеппер. – Что ж, нечего мешкать. Кажется, вон там наиболее старые бумаги.

Анна оторвала взгляд от причудливой мешанины вещей и оглянулась на миссис Кулпеппер, которая уверенно пробиралась через завалы.

– Вы бывали здесь раньше?

– Бывала. Изредка мадам требует, чтобы я здесь все протирала и переставляла. Под бдительным присмотром, прошу заметить. – Она подняла юбки и перешагнула через стопку книг. – Но когда я была здесь последний раз, вещей было гораздо меньше.