Анна не могла не заметить, что демонстрация Максом своей физической формы заставила ее остро почувствовать желания своего тела. Особенно ощутимым было легкое покалывание. «Влечение, – подумала она, – это странная и восхитительная вещь, но его следует держать под контролем». Отбросив в сторону восхищение, вызванное его ловкостью, она сердито сказала Максу:

– Ты ведь мог пораниться.

Макс стряхнул с ладоней грязь и штукатурку, отряхнул одежду.

– Ничего страшного, падать тут не слишком высоко.

– Достаточно высоко, тем более что есть дверь. Какая необходимость была так рисковать?

– Да. – Он еще раз отряхнул сюртук и подошел к Анне. – Мне не нравится, что мы спорим. – Он грустно улыбнулся. – Снова. Но мне нравятся красивые жесты.

– Я это заметила, – сказала Анна и улыбнулась в ответ. – Мне и самой они начинают нравиться.

– Мне не нравится, что во время нашего спора и потом, когда мы постарались забыть о нем, и из-за присутствия слуг рядом с нами… – Он поднял руку и обхватил ее лицо ладонями. – Я упустил шанс поцеловать тебя при лунном свете.

– Мне это тоже не понравилось, – прошептала она за секунду до того, как он коснулся ее губ.

Начали они с нежного и романтического поцелуя. Именно таким поцелуем, как представляла Анна, обменивалась обнимающаяся пара на картинке в ее любимой книжке.

Рука Макса скользнула на ее талию. Анна обвила руками его шею, и на долгое прекрасное мгновение в этом мире остались лишь они двое.

Было только тепло его сильного тела, вкус его губ, которые прижимались к ее губам, запах крепкого кофе и свежий запах мыла.

Был только целующий ее Макс.

Однако постепенно характер поцелуя изменился. Легкое покалывание, которое испытывала Анна, переросло в томление, вызывая ее беспокойство. И сейчас ей уже не хватало одних лишь поцелуев, ей хотелось гораздо большего.

Анна теснее прижалась к нему, скользнув пальцами по его затылку, затем запустила их в волосы. Макс вздрогнул и сильнее прижал к себе девушку, поглаживая ее руки, талию, спину. Он оторвался от ее губ и припал к щеке, потом легонько куснул за мочку уха.

Анна слышала свое прерывистое дыхание, потом долгий вдох, когда Макс начал усыпать поцелуями чувствительную часть ее шеи.

«Это, – мелькнула у нее мысль, – именно это ощущение, которое нельзя передать никакими словами, объясняло отчасти, почему в мире так много павших женщин».

Горя желанием вновь почувствовать его вкус, она обхватила его лицо ладонями и впилась в губы, теперь поцелуй стал не просто сладким. Он стал требовательным, даже отчаянным, горячая битва языка и губ, которая, как надеялась Анна, будет продолжаться всегда…

Макс отстранился, прерывисто дыша.

– Достаточно.

Анна отрицательно качнула головой. Этого было недостаточно, она хотела большего. Всего, что она могла получить от него, всего, чего ей не следовало брать. Она опустила руки и, забравшись под мягкую ткань его сюртука, привлекла Макса к себе.

– Пошли в комнату, – прошептала она.

Он поймал ее руки и прижал их к своей груди.

– Я пришел сюда не для этого.

– Я знаю. – Это позволило сделать приглашение легче. – Все равно пошли в комнату.

Казалось, он только и ждал этого приглашения. Его руки обвили ее талию, а губы припали к ее губам. И вновь мир сжался до них двоих и до родившейся между ними страсти.

Она никогда не сможет вспомнить, как с балкона они перешли в комнату, о том, как она сняла с него его сюртук, жилет и ботинки, не вспомнит и о том, когда именно он вынул шпильки из ее волос и расстегнул пуговицы платья.

Часть ее знала, что то, что они делают, – неправильно. Вся она знала, что это неправильно, но об этом говорил лишь тоненький голосок рассудка, едва слышимый за гулом крови в ее ушах, поэтому было совсем не сложно заставить его замолчать. Это было похоже на тот поцелуй в детской, только немного больше, рассудила она. Для нее больше не будет джентльменов, наносящих ей визиты. Не будет других страстных поцелуев при лунном свете. Не будет другого Макса. И у нее останется только один этот опыт.

Она воспользуется тем, что этой ночью он оказался в ее комнате. Весь риск она возьмет на себя.

Анна поспешила ускорить ход событий, сбросила туфли и помогла ему снять с себя платье и чулки.

Она слышала, как он шептал:

– Не спеши, милая.

Но она покачала головой и подтолкнула его к кровати.

Вероятно, женщине не следовало проявлять такую напористость. Без сомнения, она не ожидается со стороны большинства девственниц. Но к черту все то, что следует и чего не следует делать. Она хотела Макса и хотела его именно сейчас, чтобы ни она, ни он не смогли передумать.

Макс наклонился, обхватил Анну под коленями и поднял на руки.

Как же ему приятно было ощутить ее в объятиях!

Он уложил ее на постель, сбросил с себя рубашку и медленно стал стаскивать с Анны нижнюю сорочку, дюйм за дюймом обнажая разгоряченную кожу.

– Ты прекрасна, – прошептал он и обнял, намеренно являя неторопливыми движениями полную противоположность лихорадочным действиям Анны и не позволяя своим бушующим инстинктам взять как можно больше и как можно скорее.

Он должен был замедлить их обоих. Особенно ее. Руки Анны были повсюду, они гладили его по спине и по плечам. Пытливые пальцы скользили в его волосах, исследовали грудь. В этом было больше искреннего пыла, чем умения и опыта. И это было настолько потрясающе, что Максу казалось, он не сможет вынести потока нахлынувших на него чувств.

Сила желания, которое он испытывал к Анне, была такой, какой он никогда не испытывал по отношению к другой женщине. Ни одна благородная дама, невинная девушка, веселая вдова или опытная куртизанка никогда не возбуждали его так, как возбуждала она. Но если и дальше все пойдет таким бешеным темпом, то закончится слишком скоро, чего Максу совсем не хотелось.

Он обхватил пальцами ее запястья и нежно прижал их к перине, затем обхватил ее губы медленным и нежным поцелуем, который должен был успокоить их обоих.

Это была Анна. Это была женщина его мечты, предмет его фантазий, женщина, которую он сделает своей женой. Он хотел, чтобы эта ночь длилась, если не вечно, то достаточно долго, чтобы она убедилась, насколько все это для него важно и как сильно он ее хочет. И это не должно происходить в десятиминутной любовной возне поверх стеганого одеяла.

Анна изогнулась под ним, пытаясь высвободить руки.

– Отпусти меня.

– Отпущу. – Он нежно куснул ее за нижнюю губку. – Подожди.

– Но…

– Доверься мне, – прошептал он, зная, что просит ее не о какой-то мелочи. – Прошу тебя.

Когда она, вздохнув, расслабилась под ним, он снова нежно поцеловал ее, потом начал исследовать каждый дюйм ее тела, пробуя и касаясь его, определяя самые чувствительные места, те, от прикосновения к которым она охала или вздрагивала всем телом от опаляющей ее страсти.

Он огладил ладонями ее грудь, и Анна, призывно изогнувшись, задрожала. Он склонился над ней и коснулся кончиком языка упругого соска, и услышал, как она застонала, и почувствовал, как ее пальцы впились ему в плечи.

Медленно, ровно он разжигал огонь страсти, одновременно избавляясь от последней одежды барьеров и ликвидируя последние препоны природной стыдливости, пока не осталось только плотное сплетение тел, а Анна не начала изгибаться под ним от желания.

– Макс…

Его имя, сорвавшееся с ее губ, стало последней гранью. «Вот сейчас», – подумал он, раздвигая ей ноги и поднимая их, чтобы она могла обхватить его бедра. Застонав, он рванулся в ее влажный жар долгим ровным толчком. Горячая волна удовольствия охватила Макса, и он, сдерживая свои движения изо всех сил, вцепился пальцами в льняные простыни.

Это было райское блаженство.

Очевидно, для Анны удовольствие не было столь сильным. Она коротко вскрикнула от боли и замерла, хлопнув ладонью его по щеке. Макс этого не почувствовал, но остро ощутил ее дискомфорт. Черт побери, ему следовало действовать осторожнее.

Отчаянно желая ее успокоить, он попытался найти способ попросить прощения, вновь все исправить.

– Прости. Прости, любимая. Мне следовало…

Он не знал точно, что ему следовало сделать по-другому. Он никогда раньше не имел дело с девственницей.

– Мне следовало тебя предупредить. Сказать тебе, чего ожидать.

Она выдохнула прерывисто и поверхностно, потом погладила его по волосам.

– Все в порядке. Это пройдет.

– Я…

Он бы рассмеялся, если бы способен был смеяться сейчас. Это она утешала его. Потому что, несомненно, она знала, чего ожидать. Она ведь была дочерью миссис Рейберн. Этот опыт был ей внове, и эта часть его была ей неприятна, но ничто в этом не было для нее неожиданным.

Анна отвела прядь волос с его лба.

– Прости, что причинила тебе боль. Я не хотела… Я все испортила?

– Нет, любимая. – Он наклонился и коснулся губами ее чела. – Нет.

– Ты меня поцелуешь? – прошептала она.

– Милая моя, тебе не нужно просить об этом. – Он приблизил губы к ее губам. – Возьми все, что хочешь.

В этот момент Макс готов был предложить ей все, что она захочет, все, о чем она только попросит.

Анна обхватила его лицо ладонями и притянула, так что их губы слились в поцелуе, и Макс вознес коротенькую, но искреннюю молитву, чтобы в конечном итоге она всегда хотела его. Всего. Хорошего и порочного, джентльмена и негодяя.

Видит бог, взамен он хотел ее всю. Но начнет он с этого – с ее пологих мягких линий, ощущения ее тела под собой и восхитительного облегчения оттого, что он почувствовал, как Анна начала расслабляться.

Он начал двигаться с осторожностью, следя за ее реакцией во всех мелочах – задержка дыхания, взмах ресниц, короткий вздох удовольствия. Осмелев, он установил медленный и мягкий ритм и увидел, как румянец желания вновь вернулся на ее щеки.

Когда Макс уверился, что боль прошла и осталось только удовольствие, он закрыл глаза и отдался на милость исступленного ритма. Теперь существовала только Анна, теплая, красивая, невероятная Анна и ее потрясающее тело, отдавшееся страсти и стремящееся к ее пику.