Джорджетт Хейер - Великолепная Софи

– Дайте его мне! Вам подобает держать урну, а не грязный ящик!

Она отдала его и практично заметила:

– Вскоре миссис Клаверинг принесет ее[113], но пить чай еще рано. Мы ведь даже не ужинали! Осторожнее! Бедные малютки, у них нет мамы!

– Софи, во имя всего святого! – воскликнул Чарлбери, разглядев, что в ящике копошатся маленькие желтые утята. – Надеюсь, вы не собираетесь их приготовить на ужин?

– Боже милостивый, нет, конечно! Просто миссис Клаверинг держит их на кухне, в тепле, а Санчия пожаловалась, что они будут путаться у нее под ногами, и она боится кого-нибудь раздавить. Поставьте ящик в углу, Огастес. Тина не причинит им вреда!

Он выполнил ее просьбу, и утята, отчаянно пища, дружно попытались выбраться из ящика, а самый смелый уже отправился на разведку. Софи подхватила его и посадила на ладонь, а Тина, преисполнившись явного отвращения, запрыгнула на кресло и, демонстративно отвернувшись, свернулась клубочком. По лицу мистера Фэнхоупа скользнула улыбка, и он продекламировал:

– Да, но я думаю, что если ящик сверху чем-нибудь накрыть, то они не разбегутся, – сказал Софи. – Для этой цели прекрасно подойдет пальто Чарлбери! Вы ведь не возражаете, Чарлбери?

– Нет, Софи, возражаю, причем категорически! – заявил он, забирая свое пальто у нее из рук.

– Очень хорошо, тогда… – Она умолкла, потому что Тина подняла голову, навострила уши и звонко залаяла. До них донесся стук лошадиных копыт и скрип колес экипажа. Софи повернулась к мистеру Фэнхоупу и быстро проговорила: – Огастес, прошу вас пройти на кухню – она находится в конце коридора вон в той стороне! – и попросите миссис Клаверинг дать вам тряпку, одеяло или что-нибудь в этом роде! Не спешите, ради Бога, потому что, насколько я понимаю, Санчия хочет поручить вам ощипать курицу.

– Как, маркиза на кухне? – удивился мистер Фэнхоуп. – Что она там делает? Я хочу, чтобы она взглянула на книгу, которую я обнаружил в библиотеке!

Софи взяла томик со стола и протянула ему.

– Да, в самом деле, покажите ей книгу! Она будет в восторге! И не обращайте внимания на дверной колокольчик: я сама открою дверь!

Она буквально вытолкала его за порог, убедилась, что он зашагал по коридору, закрыла за ним дверь и заговорщическим шепотом сообщила:

– Это Сесилия! Присмотрите за утятами!

По-прежнему не выпуская из рук крохотный пушистый комочек, она настежь распахнула входную дверь. Дождь прекратился, и в просвете между тучами показалась луна. Не успела Софи открыть дверь, как ей на шею бросилась кузина.

– Софи! О, моя дорогая Софи… Какой скандал! Тебе следовало бы знать, что я никогда не соглашусь… Софи, Софи, как ты могла решиться на такое!

– Сеси, умоляю, осторожнее! Здесь у меня бедненький маленький утенок! О Боже! Мисс Рекстон!

– Да, мисс Стэнтон-Лейси, это я! – заявила мисс Рекстон, поднимаясь на крыльцо. – Полагаю, вы меня не ждали!

– Нет, и ваше присутствие здесь крайне нежелательно! Вы будете только мешать! – откровенно сообщила ей Софи. – Входи же, Сеси!

С этими слова она легонько подтолкнула кузину, заставляя ту переступить порог. Но Сесилия, словно зачарованная, застыла на месте, глядя, как поднявшийся с кресла Чарлбери неуверенно шагнул к ней. Его левая рука покоилась на перевязи. Сесилия держала в руках ридикюль и муфту, но от потрясения выпустила их, и они упали на пол.

– О! – слабо вскрикнула она. – Вы ранены! О, Чарлбери!

Она протянула к нему руки и слепо двинулась вперед, а его светлость, проявив завидное хладнокровие, выпростал руку из перевязи и принял ее в распростертые объятия.

– Нет-нет, моя дорогая Сесилия! Это всего лишь царапина! – поспешно уверил он ее.

При виде подобного героизма Сесилия прослезилась.

– Это я во всем виновата! Как же я была глупа! Никогда себе этого не прощу! Чарлбери, скажите, что не сердитесь на меня!

– Не скажу, потому что на вас шляпка, которая мешает мне поцеловать вас! – дрогнувшим голосом ответил он и неуверенно рассмеялся.

Она подняла голову, глядя на него сквозь слезы, и он все-таки умудрился поцеловать ее, невзирая на шляпку. Софи, загораживая проход, наблюдала за происходящим с видом человека, вполне удовлетворенного результатами своих трудов.

– Быть может, вы все-таки позволите нам войти? – ледяным тоном осведомилась мисс Рекстон.

– Нам? – переспросила Софи и быстро обернулась. За спиной мисс Рекстон она разглядела чью-то плотную фигуру в насквозь промокшем пальто и шляпе и, не веря своим глазам, воскликнула:

– Господи милосердный! Лорд Бромфорд! Что, черт побери, все это значит?

Сесилия, уже успевшая сбросить шляпку, которая осталась на полу рядом с муфточкой, оторвала лицо от широкой груди своего возлюбленного и охрипшим голосом произнесла:

– Ох, Софи, прошу, не сердись на меня! Честное слово, я тут ни при чем! Чарлбери, что случилось? Как получилось, что вы ранены?

Его светлость, по-прежнему прижимая ее к груди, с мольбой уставился на Софи. Та немедленно пришла ему на помощь.

– Это всего лишь поверхностная рана, дорогая Сеси! Бродяги… или это были разбойники? Да, разбойники с большой дороги! Завязалась перестрелка, и бедный Чарлбери, к несчастью, был ранен! Но они в панике бежали, и мы остались живы. Чарлбери вел себя хладнокровно и мужественно, так что у этих негодяев не было ни единого шанса!

– Ох, Чарлбери! – вздохнула Сесилия, до глубины души пораженная столь отважным поведением.

Его светлость, ласково поглаживая ее по плечу, не мог удержаться, чтобы не спросить:

– Скольких негодяев я прогнал, Софи?

– Этого, – ответила Софи, укоризненно глядя на него, – мы никогда не узнаем!

Идиллию нарушил ледяной голос мисс Рекстон. Какую бы радость она ни испытала при виде примирения Сесилии и Чарлбери, ее чувство приличия взбунтовалось, когда она увидела, что мисс Ривенхолл уютно устроилась в объятиях его светлости.

– Моя дорогая Сесилия, прошу тебя, опомнись! – покраснев, потребовала она и отвела глаза.

– А мне что делать? – жалобным голосом спросил лорд Бромфорд. – Я приехал призвать к ответу этого типа, но простудился!

– Если вы имеете в виду меня, – в ответ заявил Чарлбери, – то простуда – меньшее из зол, кои вас ожидают в самое ближайшее время! Не наступите на утят!

– Осторожнее! – воскликнула Софи, едва успев выхватить из-под огромной ступни Бромфорда расхрабрившегося птенца. – Что вы за неуклюжее создание! Смотрите под ноги!

– Не удивлюсь, если у меня уже началась лихорадка, – сообщил Бромфорд, с опаской глядя на утят. – Мисс Рекстон, это птицы! Нельзя держать птиц в доме! Не понимаю, почему они бегают по полу. А вот еще одна! Они мне не нравятся. Я не привык к этому.

– Боюсь, дорогой лорд Бромфорд, что ни вы, ни я не привыкли к тому, что произошло сегодня, – заявила мисс Рекстон. – Позвольте помочь вам снять пальто! Поверьте, это не по моей вине вам пришлось скакать под проливным дождем! Если ваше здоровье пострадает, я никогда не прощу себе того, что согласилась на ваше предложение сопровождать нас! Ваши сапоги промокли насквозь! А ведь нет ничего более опасного, чем мокрые ноги! Мисс Стэнтон-Лейси, можно ли попросить кого-либо из слуг – ведь здесь же есть слуги, я полагаю? – снять сапоги с лорда Бромфорда?

– Да, иначе он затопчет всех птенцов, – ответила Софи. – Сесилия, помоги мне собрать утят и посадить их обратно в ящик! А если мы накроем их сверху твоей муфтой, они, пожалуй, решат, что это их мама, и успокоятся!

Сесилия не стала возражать против предложенного плана и принялась за работу. Мисс Рекстон, усадившая лорда Бромфорда в глубокое кресло у камина, сказала:

– Ваше легкомыслие неуместно, мисс Стэнтон-Лейси! Даже вы должны согласиться, что ваше поведение требует объяснений! Вы хотя бы осознаете те ужасные последствия, которые повлекла бы за собой эта… эта эскапада, если бы мы с вашей кузиной не приехали уберечь вас от позора, к которому вы, судя по всему, относитесь весьма беспечно?

Лорд Бромфорд чихнул.

– О, замолчи, Евгения! – взмолилась Сесилия. – Как ты можешь так говорить? Все хорошо, что хорошо кончается!

– Ты, похоже, напрочь лишилась женской стыдливости, Сесилия, если полагаешь, что подобное развязное поведение твоей кузины, потерявшей и лицо, и репутацию, можно назвать хорошим!

Дверь в дальней части холла отворилась, впуская маркизу в фартуке из грубой мешковины, повязанном на талии, и с большим половником в руке.

– Мне срочно нужны яйца! – провозгласила она. – А Лопе де Вега мне без надобности; он хоть и хороший поэт, но только не на кухне! Кто-то должен сходить в курятник и сказать Винсенту, чтобы принес яиц. Кто эти люди?

Можно было ожидать, что появление на сцене маркизы наполнит христианскую душу мисс Рекстон облегчением, но на ее лице не отразилось и следа подобных эмоций; напротив, оно превратилось в застывшую маску такого разочарования, что выглядело просто нелепым. Она не смогла вымолвить ни слова и настолько утратила самообладание, что даже не пожала маркизе руку.

Лорд Бромфорд, как всегда щепетильный, поднялся с кресла и поклонился. Софи представила его, и он извинился за то, что подцепил простуду, которая может оказаться весьма опасной. Маркиза удержала его на расстоянии вытянутой руки, в которой был зажат половник, и сказала:

– Если у вас простуда, не приближайтесь ко мне! Теперь я вижу, что это – мисс Ривенхолл, красота которой представляется мне типично английской, и вторая, тоже в английском estilo[115], но гораздо менее красивая. Не думаю, что нам хватит двух кур, поэтому вон тому мужчине с простудой придется есть свиную щековину. Но яйца мне нужны во что бы то ни стало!