Джорджетт Хейер - Великолепная Софи

– Среди посетителей был некий Талгарт, мама?

Она наморщила лоб.

– Талгарт? О да! Очень дружелюбный джентльмен, с такими роскошными бакенбардами! Конечно был!

– Будьте осторожны! – предостерег он ее. – Это знакомство нам решительно ни к чему!

Миледи была поражена.

– Чарльз, что ты имеешь в виду? Он, похоже, состоит в весьма дружеских отношениях с Софи, и она сама говорила мне, что сэр Гораций давным‑давно с ним знаком!

– Очень может быть, но если мой дядя намерен выдать за него Софи, то сейчас это совсем не тот человек, каким я его считал! О Талгарте говорят, что он записной охотник за приданым, а кроме того, завзятый игрок и долгов у него больше, чем надежд, к тому же склонность к распутству делает его не самой желанной добычей на брачном рынке!

– О Боже! – с досадой воскликнула леди Омберсли. Она задалась вопросом, стоит ли рассказывать сыну о том, что не далее как вчера его кузина отправилась на завтрак с сэром Винсентом, но потом благоразумно решила, что не стоит ворошить прошлое.

– Пожалуй, мне стоит намекнуть об этом Софи.

– Сомневаюсь, что она вас послушает, сударыня. Евгения уже разговаривала с ней на эту тему. Моя кузина сочла нужным ответить ей лишь то, что она прекрасно осведомлена об этом и постарается не позволить соблазнить себя ни сэру Винсенту, ни кому-либо другому.

– О боже! – вновь воскликнула леди Омберсли. – Она не должна такого говорить!

– Именно так, сударыня!

– Мне бы не хотелось обижать тебя, Чарльз, но мне кажется, что Евгении не следовало заговаривать с ней об этом. Ты ведь знаешь, дорогой, что она даже не родственница Софи!

– Только осознание Евгенией собственного долга, – чопорно заявил сын, – и, могу добавить, ее искреннее желание уберечь вас от неприятностей подвигло ее взять на себя выполнение задачи, которую она полагала исключительно неприятной.

– Как это мило с ее стороны, – вяло пробормотала его мать.

– Где моя кузина? – вдруг спросил он.

Миледи воспрянула духом, поскольку на этот вопрос она могла дать совершенно определенный ответ.

– Она отправилась на прогулку в ландо с Сесилией и твоим братом.

– Что ж, тогда волноваться не о чем, – сказал он.

Чарльз не был бы столь категоричен, если бы знал о том, что пассажиры ландо, подобрав мистера Фэнхоупа, которого они встретили на Бонд-стрит, в данный момент находились в Лонгэйкр[40], оценивающе рассматривая спортивные экипажи. В оптовом магазине, куда Хьюберт привел свою кузину, таковых было много, включая всевозможные кареты и коляски. И хотя Софи отдавала решительное предпочтение фаэтону, на Сесилию огромное впечатление произвел двухколесный экипаж с плетеным кузовом, а Хьюберт прямо-таки влюбился в двуколку и настоятельно умолял кузину приобрести именно ее. Когда же они пожелали узнать мнение мистера Фэнхоупа, то обнаружилось, что он исчез. После недолгих поисков они нашли его сидящим в глубокой задумчивости в старинной дорожной карете с перегородкой, которая походила на огромную чайную чашку, приподнятую на усиленных рессорах. Сверху ее прикрывала куполообразная крыша, корпус был украшен позолотой, а сиденье кучера, обтянутое голубым бархатом с золотой бахромой, высоко возносилось над передними колесами.

– Карета Золушки! – просто сказал мистер Фэнхоуп.

Но управляющий магазина заявил, что эта дорожная карета, которая находится здесь исключительно в выставочных целях, – не то, что ищет леди.

– Это карета для принцессы, – не обращая на него внимания, сказал мистер Фэнхоуп. – Именно в такой должна ездить ты, Сесилия. В нее будут запряжены шесть белых коней с султанами на головах и в голубой сбруе.

Сесилия ничуть не возражала против такой программы, но напомнила ему, что они пришли сюда для того, чтобы помочь Софи выбрать спортивный экипаж. Поэт позволил увести себя от дорожной кареты, но, когда его попросили сделать выбор между двуколкой и фаэтоном, лишь пробормотал:

– Все это прекрасно, – нетерпеливо заявил Хьюберт, – но моя кузина отнюдь не Томми Онслоу[41], и я, например, уверен, что двуколка подойдет ей больше!

– Ты не умеешь декламировать стихи, а ведь у этих строчек есть свои достоинства, – ответствовал мистер Фэнхоуп. – Как прекрасна эта коляска! Как стремительна! Как роскошна! Но Аполлон выбрал фаэтон. Эти экипажи повергают меня в замешательство. Давайте уйдем отсюда!

– Кто такой этот Томми Онслоу? Он в самом деле ездил на фаэтоне с четверкой лошадей? – поинтересовалась Софи, у которой загорелись глаза. – Да, это было бы нечто! Какая досада, что я только что купила пару! Боюсь, двух других под стать этим мне уже не найти.

– Вы всегда можете позаимствовать чалых у Чарльза, – с лукавой ухмылкой предложил Хьюберт. – Представляю, какой поднимется шум!

Софи рассмеялась, но покачала головой.

– Нет, это было бы крайне невежливо и неприлично! Решено, я покупаю этот фаэтон.

Управляющий был поражен, поскольку экипаж, на который она показывала, был совсем не таким, который, по его мнению, она собиралась приобрести изначально – элегантную карету, как раз для леди; это был фаэтон с высокой посадкой, огромными задними колесами и корпусом, расположенным прямо над передней осью, в добрых пяти футах[42] над землей. Однако управляющий не собирался отговаривать клиентку от дорогостоящей покупки, поэтому лишь молча поклонился, оставив нелестные мысли при себе.

Хьюберт, которого соображения такта не занимали, воскликнул:

– Но, Софи, это совсем не дамский экипаж! Вы не боитесь перевернуться на первом же повороте?

– Только не я!

– Сесилия, – внезапно очнулся мистер Фэнхоуп, до сей поры пристально разглядывавший фаэтон, – не должна ездить в таком экипаже!

Он произнес эти слова с решимостью и твердостью, настолько ему несвойственными, что все с удивлением воззрились на него, а Сесилия даже порозовела в знак признательности за такую трогательную заботу.

– Уверяю вас, я не переверну его, – сказала Софи.

– Душа моя восстанет и возмутится при виде столь необыкновенного создания, сидящего в таком экипаже! – упорствовал мистер Фэнхоуп. – Его пропорции нелепы! Более того, он был построен для передвижения с чрезмерной скоростью, и управлять им должен какой-нибудь отчаянный гонщик с пятнадцатью пелеринами на пальто и пятнистым шейным платком, если таковой вообще отыщется на свете. Он решительно не подходит Сесилии!

– Вот как! – воскликнула Софи. – А я‑то думала, что вы боитесь, как бы я не перевернулась в нем!

– Этого я тоже боюсь, – ответил мистер Фэнхоуп. – Одна только мысль о столь неприятном происшествии может вызвать отвращение! И вызывает! Даже возможность этого оскорбительна для разума: она разрушает мое видение изящной фарфоровой нимфы! Немедленно уйдемте же отсюда!

Сесилия, разрываясь между чувством глубокого удовлетворения, вызванным сравнением ее с фарфоровой нимфой, и обидой на то, что ее безопасность значит для него так мало, сказала лишь, что они не могут уйти, пока Софи не совершит покупку. Сама же Софи, изрядно изумленная, предложила ей вместе с кавалером подождать ее в ландо.

– Знаете, – признался ей Хьюберт, когда парочка удалилась, – я не могу винить Чарльза за то, что он на дух не переносит этого малого! Он ведь полное ничтожество!

Через три дня после совершения этой сделки мистер Ривенхолл, выезжая своих чалых коней в Парке, остановился у Манежа, чтобы подобрать своего друга, мистера Уичболда, вышагивающего по тропинке во всем блеске лимонно-желтых панталон, сверкающих ботфортов и сюртука экстравагантного покроя и нежной окраски.

– Боже милосердный! – воскликнул он. – Кого я вижу! Садись, Киприан, и перестань строить глазки девицам! Где ты пропадал столько времени?

Мистер Уичболд с достоинством уселся в его коляску, с редким изяществом устроил в ней свои длинные ноги и со вздохом ответил:

– Чувство долга, мой мальчик! Навещал родные пенаты! Несмотря на все мои усилия, лавандовая вода не в состоянии перебить запах конюшен и коровников. Чарльз, дружище, невзирая на мое к тебе расположение, если бы я заметил твой шейный платок до того, как согласился прокатиться с тобой по Парку…

– Перестань молоть чепуху! – перебил его приятель. – А что стряслось с твоими гнедыми?

Мистер Уичболд, звезда и знаменитость «Клуба Четырех Коней», скорбно вздохнул.

– Охромели! Нет, не обе, а всего одна, но мне от этого не легче. Ты не поверишь, но я позволил своей сестре прокатиться на них! Прими как данность, Чарльз, что ни одной женщине нельзя доверить вожжи!

– Ты еще не встречался с моей кузиной, – с кривой улыбкой ответил мистер Ривенхолл.

– Ошибаешься, – невозмутимо возразил мистер Уичболд. – Я встретил ее на праздничном вечере в «Олмаксе», о чем, мой мальчик, ты непременно знал бы, если бы присутствовал там.

– Ах, вот оно что! Но подобные мероприятия нагоняют на меня тоску.

– И правильно, что не пришел, – продолжал мистер Уичболд. – К твоей кузине было не пробиться; во всяком случае, тебе бы это не удалось. Я, кстати, сумел, но ведь и силы воли мне не занимать. Станцевал с нею буланже[43]. Чертовски привлекательная девушка!

– Что ж, тебе давно пора задуматься о женитьбе: так сделай ей предложение! Буду чрезвычайно признателен.

– Ради тебя я готов на любую жертву, мой мальчик, но женитьба не для меня! – решительно заявил мистер Уичболд.