Доктор Бэйли, с сомнением оглядев старую няню, покачал головой и прислал на Беркли-Сквер миссис Пебворт. Миссис Пебворт, огромная женщина с водянистыми глазами и в громадном чепце, ласково улыбнулась обеим молодым леди, которые встретили ее, и хриплым голосом посоветовала им отбросить все страхи, ибо дорогая крошка будет в безопасности под ее опекой. Но не прошло и двенадцати часов после ее прибытия, как она выкрикивала проклятия запертой двери особняка; по приказу мисс Стэнтон-Лейси грозная Джейн Сторридж выставила ее за порог. Они могут, откровенно заявила Софи доктору Бэйли, вполне обойтись без сиделки, которая постоянно взбадривается с помощью квадратной бутылки и крепко спит по ночам в кресле возле камина, пока ее пациентка стонет и мечется. Так что когда мистер Ривенхол, немедленно поспешивший в Лондон после получения тревожных известий, появился на Беркли-Сквер, он нашел свою мать страдающей от нервного сердцебиения; отца — ищущим спасения в «Уайте» или «Вотьере»; сестру — урвавшей часок сна; а кузину — командующей в комнате больной.

Когда беда обрушилась на семью, леди Омберсли тут же забыла неприятные манеры Чарльза и склонна была видеть в нем свою единственную опору. Ее радость при виде сына, входящего к ней в комнату, омрачалась лишь страхом, что он может подхватить тиф. Она лежала на софе, но сделала усилие, чтобы обхватить его шею руками, и воскликнула:

— Чарльз! О, мой дорогой сын, слава Богу, ты приехал! Это так ужасно; я знаю, что болезнь отнимет ее у меня, как мою маленькую бедняжку Клару!

Поток слез завершил эту речь. Несколько минут он успокаивал ее, а затем решился расспросить о болезни Амабель. Ее ответы были несвязны, но она сказала достаточно, чтобы убедить его в том, что случай безнадежный и что девочка скорее всего заразилась в Амфитеатре Астли. Он был так потрясен, что некоторое время не мог выговорить ни слова. Он резко вскочил со стула и невидящими глазами уставился в окно. Его мать, вытирая глаза, произнесла:

— Если бы не моя проклятая слабость! Ты ведь понимаешь, Чарльз, как страстно я желаю быть возле моей девочки! Но ее вид, такой изнуренной, такой горящей, вызывает у меня сильнейшее сердцебиение, и даже если бы она смогла узнать меня, мое состояние только бы расстроило ее! Мне вряд ли позволят войти к ней в комнату!

— Тебе это будет вредно, — машинально ответил он. — Кто сидит с ней? Эдди в доме?

— Нет, нет, доктор Бэйли решил, что разумнее отправить остальных детей в Омберсли! Он прислал к нам ужасное создание… я, правда, не видела ее, но Сесилия говорит, что она была пьяной негодяйкой… а Софи выставила ее. Сейчас там распоряжается старая няня, а ты знаешь, как ей можно доверять! Девочки помогают ей, так что доктор Бэйли уверяет, что мне не надо беспокоиться об этом. Он говорит, что Софи — прекрасная сиделка и что болезнь протекает нормально, но, ох, Чарльз, я не могу поверить в то, что она поправится!

Он вернулся к софе и стал успокаивать материнские тревоги с таким терпением, которое едва ли можно было ожидать от столь вспыльчивого человека. Как только представилась возможность, он покинул мать и пошел вверх по лестнице к сестре. Она только что встала и как раз выходила из комнаты, когда он показался на лестничной площадке. Она выглядела очень бледной и усталой, но при виде брат ее лицо просветлело, и она приглушенно воскликнула:

— Чарльз! Я знала, что ты приедешь! Ты уже был у мамы? Она так нуждается в твоем присутствии!

— Я только что из ее комнаты, Сили. Сили, она сказала, что Амабель почувствовала недомогание через несколько дней после этого проклятого вечера у Астли!

— Тихо! Зайди в мою комнату! Амабель лежит в голубой комнате, поэтому надо говорить тише! Мы тоже так думали но доктор Бэйли сказал, что такое вряд ли возможно. Подумай, две другие девочки здоровы! Эдди написала не далее как вчера. — Она мягко прикрыла дверь своей спальни. — У меня есть всего одна минута. Мама ждет меня.

— Бедная моя девочка, ты выглядишь уставшей до полусмерти.

— Нет, нет, я не устала! Да и не от чего. Я же почти ничего не делаю, мне даже стыдно. Софи и ее добрая горничная взвалили все на свои плечи! Няня слишком стара, чтобы справиться, ты ведь знаешь, и ее сильно расстраивает вид бедной малышки Амабель. Но если кто-нибудь из нас не сидит у мамы, она начинает сильно волноваться… ты сам знаешь! Но теперь ты сможешь освободить меня от этой обязанности! — Она улыбнулась и сжала ему руку. — Я не думала, что чье-нибудь присутствие может меня так обрадовать! И Амабель! Она часто зовет тебя и удивляется, где ты! Если бы я не была уверена, что ты сам приедешь, я бы послала за тобой! Ты не боишься заразиться? — Он сделал нетерпеливый жест. — Нет, я знаю, что ты и не думаешь об этом. Софи сейчас гуляет. Доктор Бэйли заставил нас выходить на свежий воздух, мы очень послушны, уверяю тебя. После полудня с Амабель сидит няня.

— Могу я увидеть ее? Это не причинит ей вреда?

— Нет, конечно! Думаю, это успокоит ее. Если она не спит, и… и… Не хочешь ли пойти к ней прямо сейчас? Ты увидишь, как сильно она изменилась, бедняжка!

Она проводила его до комнаты больной и тихо вошла. Амабель была беспокойной и очень горячей, она раздраженно отказывалась от лекарств, но когда увидела своего любимого брата, ее тусклый взгляд заметно оживился и слабая улыбка показалась на маленьком пылающем личике. Она протянула руку, он взял ее и мягко и ласково заговорил с девочкой. Она не хотела отпускать его, но по знаку Сесилии он высвободил свою руку из слабой ладошки, пообещав вскоре вернуться, если Амабель будет хорошей девочкой и проглотит приготовленную няней микстуру.

Он был сильно поражен ее внешностью и с трудом верил заверениям Софи, что после лихорадки выздоравливающие быстро набирают вес. Он также не думал, что няня способна справиться в комнате больной. Сесилия согласилась с этим, но успокоила его, сказав, что в комнате больной распоряжается Софи.

— Доктор Бэйли говорит, что никто не смог бы справляться лучше. Чарльз, ты сам поймешь это, когда увидишь, как хорошо ведет себя Амабель при ней! У нее столько решительности, столько твердости! Бедная няня не может заставлять малышку делать то, что той не хочется, и, кроме того, у нее очень старомодные представления о лечении, которые не устраивают доктора Бэйли. Но на кузину можно положиться, сказал он, она в точности выполняет все его предписания. О, ты не сможешь отослать ее от Амабель! Это будет пагубно, потому что она сильно раздражается, когда Софи долго отсутствует.

— Мы в большом долгу перед Софи, — сказал он. — Но все-таки нехорошо, что она занимается этим! Не говоря уже об опасности заражения, она ведь приехала к нам не в качестве больничной сиделки!

— Нет, — согласилась Сесилия. — Конечно, ты прав, но… но… Я не знаю, как это произошло, но она стала членом нашей семьи, и поэтому никто и не задумывается о таких вещах.

Он молчал. Она сказала, что должна идти к матери и оставила его. Позднее, когда он увидел Софи и попытался увещевать ее, она коротко оборвала его:

— Я очень рада, что ты теперь дома, мой дорогой Чарльз, потому что ничто не может принести Амабель большей пользы. Твоя бедная мама тоже нуждается в твоем присутствии. Но если ты станешь и впредь говорить со мной в таком духе, я пожелаю, чтобы ты был за тысячи миль отсюда!

— У тебя есть свои дела, — упорствовал он. — Мне кажется, я видел не меньше дюжины пригласительных билетов на каминной полке в желтом салоне! Я не считаю правильным, что ради моей маленькой сестренки ты пропускаешь все развлечения.

Софи рассмеялась.

— Нет, конечно! Как ужасно, что я пропущу пару балов! Как же я смогу это пережить? Как восхитительно с моей стороны будет просить тетю сопровождать меня на эти вечера в то время, когда в доме такое горе! А теперь, прошу тебя, избавь меня от дальнейших разговоров на эту тему. Вместо того, чтобы тревожиться о таких пустяках, постарайся лучше как-нибудь отвлечь тетю! Ты знаешь, какие слабые у нее нервы и как малейшая мелочь отражается на ее здоровье! Забота о том, как утешить и успокоить ее, полностью лежит на Сили, так как от твоего папы, не обижайся на меня за эти слова, нет никакой пользы!

— Я знаю, — ответил он. — Я сделаю все, что в моих силах. Представляю, каким трудным делом это кажется Сесилии. Я был просто поражен, увидев, какая она измотанная!

Он помедлил и немного чопорно сказал:

— Наверно, здесь может пригодиться помощь мисс Реккстон. Я не буду предлагать ей входить в комнату Амабель, но, думаю, она сможет время от времени сидеть с матерью! У нее такой добрый характер, что…

Он осекся, увидев выражение лица Софи, и резко добавил:

— Я знаю, что тебе не нравится мисс Рекстон, но даже ты признаешь, что ее мягкость пригодится в данных обстоятельствах!

— Мой дорогой Чарльз, не рычи на меня! Я не сомневаюсь, что все именно так, как ты сказал! — заметила Софи. — Посмотрим, сможешь ли ты уговорить ее приехать сюда!

Она больше ничего не сказала, но вскоре мистер Ривенхол сам понял, что его невеста, хоть и искренне сочувствовала его семье, не собиралась подвергать свою особу опасности заражения. Ласково сжав его руку, она сказала, что ее мама категорически запретила ей входить в его дом, пока не минует всякая опасность. Это было правдой. Леди Бринклоу и сама сказала это Чарльзу. Когда же она узнала, что он опрометчиво посещал Амабель, она заметно встревожилась и попросила его не повторять этот визит. Мисс Рекстон присоединила к этому свой совет.

— В самом деле, Чарльз, это неосмотрительно! Зачем тебе подвергаться такому риску? И вообще, джентльменам не место в комнате больной!

— Вы боитесь, что я мог подхватить болезнь и перенести ее к вам? — откровенно спросил он. — Прошу прощения! Мне не надо было приезжать сюда! Я больше не буду навещать вас, пока Амабель не поправится.