Бренда Джойс - Великолепие

Наконец он оторвался от ее губ.

— Я не умею играть. Я хочу тебя, Кэролайн.

— Я тоже хочу тебя, — прошептала она.

Князь поднял ее на руки и уложил на ковер перед камином. Она была ни жива ни мертва, осознавая всю силу своего чувства к нему. Девушка не представляла себе, что любовь и физическое влечение способны так захлестнуть ее. Она едва сдерживала слезы. Сейчас Бог послал ей мгновение, возможно, единственное, когда она любит и любима. Но это мгновение закончится и никогда больше не повторится. Разве можно не воспользоваться им?

Их взгляды встретились. Князь наклонился и страстно поцеловал ее. Она обняла его за плечи. Ей безумно хотелось прикоснуться к нему. Ладони Кэролайн скользнули по плечам Николаса — широким и сильным. Она провела рукой по его животу.

Князь покрыл поцелуями ее лицо, потом его губы переместились на стройную шею. Кэролайн закрыла глаза, мучительно желая раствориться в нем, стать с ним одним целым. Он накрыл ладонью ее грудь, и девушка застонала.

— Кажется, я умру от наслаждения, — выдохнула она.

— Надеюсь, не один раз — ночь еще не кончается. Я постараюсь не причинить тебе боли.

Князь снова жадно прильнул к ее губам, а руки его, скользнув ниже, оказались между ног Кэролайн. Она замерла от страха, но от его нежных прикосновений ее обдало жаром. Прерывисто дыша, Кэролайн вскрикнула и прижалась к нему. Она гладила волосы Николаса, спину, пробралась под рубашку и провела ладонью по груди и твердому плоскому животу. Ей хотелось познакомиться с каждым дюймом его тела.

Князь приподнялся и, не отрывая взгляда от Кэролайн, расстегнул и сбросил с себя сорочку. Она как завороженная смотрела на него и боялась дышать. Ее глаза перемещались по широким сильным плечам, мощной груди, по животу. Чуть выше узкого пояса брюк виднелись завитки светлых волос. Опустив взгляд еще ниже, Кэролайн замерла. Тонкое сукно брюк натянулось под давлением твердого пениса, рвавшегося наружу.

— Я очень возбужден. — Князь опустил глаза.

— Ты прекрасен.

Губы его дрогнули в улыбке.

— Ты тоже, душенька. — Он наклонился и очень нежно прикоснулся языком к ее соскам.

Кэролайн тихо застонала.

Князь внезапно поднялся.

Девушка не двигалась, наблюдая за ним. Длинными ловкими пальцами он проворно расстегнул пуговицы на брюках. У нее пересохло в горле. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой желанной, как в этот момент.

Князь стянул брюки, отбросил их в сторону и на мгновение замер. «Наверное, хочет позволить мне удовлетворить любопытство», — подумалось ей. Он опустился на колени, вглядываясь в нее. Сердце у Кэролайн неистово колотилось. Она сняла ситцевую ночную сорочку.

Князь чуть заметно улыбнулся. Его взгляд медленно перемещался с ее груди вниз и задержался на треугольнике между бедрами. Рука Николаса скользнула по стройному бедру, прикоснувшись к этому треугольнику.

Кэролайн отчаянно хотелось, чтобы Николас взял ее сию же минуту.

Его рука, оказавшись между бедер, начала медленно и нежно исследовать сокровенную часть ее тела.

— О Боже! — выдохнула она.

— Ты прекрасна, Кэро!

Она не ответила, поглощенная новыми ощущениями. Ей никогда не приходило в голову, что мужчина может прикасаться к женщине таким образом, пробуждая в ней горячее лихорадочное желание. И тут Кэролайн почувствовала, что к ней прикасается, поглаживая ее, уже не рука, а что-то влажное, нежное и требовательное.

Она вскрикнула, поняв, что это его язык исследует ее там, пробуя и омываясь ее соками.

— Николас! — Кэролайн схватила его руку, боясь переступить грань одна, боясь, что он не успеет разделить с ней наслаждение.

Князь широко раздвинул ее ноги и рывком вошел в нее. Она судорожно глотнула воздух, потрясенная великолепием и завершенностью того, что случилось. Ее пронзило острое наслаждение. Их взгляды на мгновение встретились, и она увидела, что он тоже потрясен. Сильными, быстрыми рывками Николас вторгался в ее тело, осыпая лицо девушки поцелуями. Она вцепилась в него, подумав: «Я буду любить его вечно». И тут нараставшее в ней напряжение достигло кульминации. Кэролайн выкрикнула его имя. Ей показалось, будто она, вырвавшись из телесной оболочки, воспарила к небесам. Вернувшись на грешную землю, она увидела, что Николас тоже приходит в себя, побывав там же. Кэролайн улыбнулась. Хорошо возвращаться на землю, лежа в его объятиях.

Они с трудом перевели дыхание. Кэролайн поняла: сейчас ей так же хорошо, как и в момент, предшествующий этому. Истомленная, она впала в полудремотное состояние. Николас поцеловал ее и, не выпуская из объятий, перекатился на бок. И тут Кэролайн вернулась к реальности. Подумала о прошлом, настоящем и будущем. Особенно об ужасном будущем. Будущем без него. И замерла в напряжении.

— Только не раскаивайся, — промолвил князь.

Она высвободилась из его объятий и села. Николас тоже сел, молча глядя на нее. Кэролайн бросила испуганный взгляд на дверь. Ведь их в любой момент могли обнаружить. Ее охватило чувство вины. Из-за его жены.

Он встал, прекрасный в своей наготе, и, подойдя к двери, запер ее.

— Вот ты и чувствуешь себя несчастной. Вот я тебя и обидел.

Кэролайн надела свою сорочку.

— Не знаю, как я себя чувствую. — Она потянулась за халатом. — Но супружеская измена — дурной поступок. Николас натянул брюки, не спуская с нее взгляда.

— Я не сплю со своей женой уже пять с половиной лет, Кэролайн. И никогда больше не буду с ней спать. Я терплю ее только из-за Кати.

— Я не знала этого.

— Я не раз говорил, что мы живем врозь.

— Я не знала, что у вас нет… интимных отношений.

— Разве это возможно после всего, что она сделала? А это что-то меняет? — с надеждой спросил он.

— Это не дает оснований считать, что мы поступили правильно.

Николас сердито передернул плечами и надел сорочку.

— Жизнь редко бывает справедливой, Кэролайн, а также простой и легкой. — Его пальцы проворно двигались, застегивая перламутровые пуговицы.

Она молчала. Сердце убеждало ее не пренебрегать теми крохами, которые достаются любовнице. Оно заглушало голос разума.

— Мне следует оставаться здесь до отъезда Кати? Николас крепко сжал ее в объятиях.

— Что вы ответите, если я снова попрошу вас отправиться с нами в Россию?

Она вырвалась из его объятий.

— Это невозможно. — Между тем душа ее тосковала по нему даже сейчас, когда он еще не уехал!

— Я знал, что вы так скажете. — Глаза его стали грустными. — Вы благороднее, чем я. Полагаете, что я должен жить как монах?

— Я этого не говорила. — Кэролайн отвела глаза.

— А что, если я предложу вам поехать в Санкт-Петербург самостоятельно и стать моей любовницей? Она вздрогнула.

— Не воспринимайте это как оскорбление. Так случается часто, когда женатый человек, занимающий такое положение, как я, любит женщину. Если хотите, я построю для вас дворец.

— Нет. — Кэролайн чуть не плакала, хотя теперь по совсем иной причине. — Нет. — Она покачала головой. — Скажите, для скольких любовниц вы построили дворцы, Николас? — Голос ее дрожал.

— Ни для одной.

Кэролайн закрыла глаза. Из этой ситуации есть только один выход: перестать любить его.

— Вы еще будете здесь завтра? — спросил Николас.

— Я уеду утром. Я не могу оставаться здесь. Ни к чему хорошему это не приведет. — Кэролайн едва сдерживала слезы. — Кате, возможно, скажу, что заболел мой отец. Но пообещаю часто писать ей. — Слезы заструились по ее щекам.

— А мне тоже напишете?

— Если угодно. До свидания, Николас. Вы самый… удивительный человек, — глотая слезы, пробормотала Кэролайн и выбежала в коридор.

— Кэролайн! — крикнул князь. Но не последовал за ней.

Лондон, августа 1812 года

День выдался благоприятный, хотя его начало не сулило ничего хорошего. Кэролайн, уставившись в пустоту, сидела одна за конторкой в книжной лавке. Близилось время закрытия. Начавшийся после полудня дождь лил до сих пор и вполне соответствовал ее настроению. В лавку за целый день не заглянул ни один покупатель. А Джордж все еще был в отъезде.

Она потерла глаза. В голове проносились видения кровавых батальных сцен. Солдаты идут в атаку, стонут раненые, вокруг ружейная пальба, артиллерийская канонада, что-то горит, языки пламени вздымаются до небес… Северьянов с семьей уехал почти месяц назад. Через три дня после той памятной ночи он отбыл на русском военном транспортном судне, направлявшемся в Санкт-Петербург. Кэролайн, наведя справки, выяснила, что судно придет в пункт назначения дней через десять, самое большее — через две недели. Если только не подвергнется вражескому нападению.

Кэролайн обхватила голову руками. Война! Она неожиданно ворвалась в ее жизнь — причем так, будто военные действия происходили во дворе ее дома. В Лондоне не было почти никаких сообщений о том, что происходит на русском фронте. Кажется, армия Наполеона продвигалась все дальше и дальше в глубь России, почти не встречая сопротивления. Ходили слухи, что Великая армия приближается к Смоленску. Кэролайн бросилась к карте и, к своему ужасу, поняла, что Смоленск очень близко от Москвы, примерно в ста пятидесяти милях. Северьянов, наверное, сейчас где-то под Смоленском. Девушка ругала себя за то, что не узнала подробностей до его отъезда, но тогда она с головой ушла в свои переживания. Ведь князь уехал очень быстро и даже не попрощался.

По ее щеке скатилась слеза.

Хорошо, что хоть Катя в безопасности. И Кэролайн знала, где ее найти, если понадобится. Что за нелепая мысль? С какой стати отправляться туда и разыскивать Катю?

Кэролайн не предполагала, что все это закончится такими страданиями. Выход один: необходимо забыть его. Но как забыть князя, если она думает о нем еще упорнее, чем до отъезда? Если в этом проклятом Лондоне ничего нельзя узнать о нем, о России и о том, что там происходит? Может, Джордж, вернувшись, привезет какие-нибудь новости?