Их младшего брата Генриха в Хамстеде не окажется. Он учится на священника, и считается, что он, как и Вильгельм, навсегда покинул родовое гнездо. Анселю, самому младшему, который во время их последней встречи был худым веснушчатым мальчишкой девяти лет, теперь уже пора стать оруженосцем. Вероятно, ему придется проходить обучение под руководством Иоанна, и путь ему тогда поможет Бог.

Вильгельм полировал шлем, пока тот не заблестел, как женское карманное зеркальце. Он не хотел возвращаться к родственникам бедняком, но очень хотел их увидеть, даже Иоанна.

И он считал себя обязанным отдать долг отцу, на похоронах которого не смог присутствовать, поскольку находился далеко от родных мест.

– Ты выглядишь обеспокоенным, Вильгельм.

Он поднял голову и увидел, что над ним стоит Гийом де Танкарвиль, упершись руками в бока. Судя по морщинкам в уголках глаз, он забавлялся. Гийом де Танкарвиль болезненно относился к уменьшающейся шевелюре и пытался это скрыть при помощи яркого головного убора, низко надвинутого на лоб и украшенного небольшими драгоценными камнями.

Вильгельм поднялся на ноги.

– Нет, господин, я просто глубоко задумался.

– А о чем может глубоко задуматься парень твоего возраста?

Вильгельм взглянул на свое отражение в полированном стальном шлеме.

– Я думал, не вернуться ли мне в Англию, к своей семье, – ответил он.

– Человек всегда должен думать о своей семье и вспоминать ее в молитвах, – заявил де Танкарвиль. – Но я ожидал, что ты думаешь о турнире. Все остальные думают только о нем.

Он улыбнулся и обвел рукой заполненный людьми зал. Все они как-то беспорядочно перемещались.

– Да, господин, но у них есть оснащение, необходимое для участия, а у меня нет.

Он заставил себя взглянуть в глаза наместнику.

– А-а, – де Танкарвиль погладил подбородок.

Вильгельм молчал. Он не собирался рассказывать господину, что был вынужден продать плащ, полученный при посвящении в рыцари, чтобы купить простую верховую лошадь.

Пауза затянулась, и Вильгельм почувствовал себя не в своей тарелке, затем де Танкарвиль улыбнулся.

– Ты проявил большую смелость и мастерство во время сражения за Дринкурт, хотя и действовал, как горячий молодой дурак. Ты станешь прекрасным дополнением к моей команде, которая собирается участвовать в турнире. Я договорился с торговцем лошадьми, чтобы завтра привел нескольких боевых коней на поле, где будет проходить турнир. Ты не единственный рыцарь, который лишился коня во время сражения. Поскольку ты выучил урок, я заменю твоего жеребца на этот раз. Все остальное ложится на твои плечи. Если тебе удастся победить других рыцарей и взять выкуп, то ты сможешь поправить свои дела. Если нет… – де Танкарвиль пожал плечами и так не закончил фразу. Ему не требовалось облекать в слова то, что он имел в виду.

– Благодарю вас, господин! – глаза Вильгельма засияли так же, как и его шлем. – Я докажу, что этого достоин! Клянусь, что докажу!

Де Танкарвиль улыбнулся.

– Ты хороший парень, Вильгельм, – сказал он и похлопал его по плечу. – Давай надеяться, что когда-нибудь из тебя вырастет еще лучший мужчина.

Вильгельму удалось не сморщиться. Рана все еще продолжала болеть. Но эта боль была слишком малой ценой за то, что он получал. Все внезапно стало казаться малой ценой. Он покажет де Танкарвилю, что он мужчина, а не мальчик и способен крепко стоять на ногах.


* * *

Вильгельм смотрел на жеребца, стоявшего в ряду, отведенном для лошадей де Танкарвиля. Его держали два конюха. Шкура у животного была цвета только что надоенного молока, грива и хвост серебристого цвета. Судя по профилю, маленьким аккуратным ушам, сильной шее, развитой грудной клетке и мощному крупу можно было сказать, что животное испанских кровей. Его следовало бы выбрать первым, а он остался единственным в ряду. Вильгельм занимался установкой шатра, и никто не сказал ему, что приехал торговец лошадьми с боевыми конями, которых передавали новым владельцам. Он не знал, почему так произошло – из-за враждебности и неприязни к нему, из-за простой забывчивости, или это была чья-то шутка.

– Мы оставили тебе прекрасного коня, Маршал! – крикнул Адам Икебеф, воинственный молодой рыцарь плотного телосложения, который не любил Вильгельма и дразнил его при каждой возможности. – Все самое лучшее любимому родственнику господина!

Вильгельм притворился, будто насмешка Икебефа его совершенно не трогает, приблизился к жеребцу и увидел, что у седла и шлейки выступил пот. Это означало, что другие, вероятно, уже испытывали этого коня.

«Словно новая шлюха в борделе, – подумал он. – Снова и снова используется в первую ночь, пока полностью не потеряет привлекательность. И последнему в очереди от нее уже никакого толку».

Вильгельм в смятении увидел отведенные назад уши, общее напряжение коня, которого конюхи крепко держали за узду, с трудом сдерживая.

– Он дикий, сэр, – предупредил одни из них, когда Вильгельм приблизился к коню сбоку и встал у головы животного, чтобы оно могло его видеть.

Шкура дрожала и вздрагивала, словно поверхность пруда во время дождя. Вильгельм протянул руку, чтобы похлопать по влажной блестящей шее, и какое-то время просто спокойно гладил жеребца, чтобы тот узнал его запах и привык к его присутствию.

– Дикий? – переспросил Вильгельм у конюха тихим голосом. – В каком смысле?

– Дергается, сэр. У него плохая пасть. Никому не удалось с ним справиться.

– А-а, – Вильгельм посмотрел на ухмыляющихся зрителей и продолжал гладить дрожащую шею и плечо коня. Через некоторое время он положил руку на луку седла, поставил ногу в стремя и сел верхом. Жеребец сразу же дернулся и пошел боком. – Так-так, теперь успокаиваемся, успокаиваемся, – ворковал Вильгельм, осторожно держась за поводья и не оказывая никакого давления.

Конь шевелил ушами, но продолжал показывать себя и приплясывать. Вильгельм плотно сжал бока животного ногами, надавил посильнее каблуками, и боевой конь бросился через двор к наблюдающим рыцарям. Когда Вильгельм потянул за поводья, чтобы заставить коня развернуться, тот какое-то время сопротивлялся, дергая головой и размахивая хвостом. Зрители разбежались, изрыгая проклятия. У Вильгельма не было времени смеяться над ними, он был слишком занят, пытаясь удержаться на спине животного. Он выпустил поводья и вместо них схватился за гриву, плотно сжимая бока коня ногами, и держался изо всех сил, как приклеенный. Как только давление на пасть животного прекратилось, конь успокоился, и Вильгельм вскоре смог с него спрыгнуть.

– Интересно будет посмотреть, как ты выигрываешь приз на турнире с этим конем! – ухмыльнулся Икебеф из угла, в котором прятался. Одно плечо у него запачкалось пылью и паутиной.

Широкая улыбка Вильгельма не вязалась с прищуренными глазами и частым дыханием.

– А сколько готов на это поставить? – спросил он.

– Ты нищий, Маршал, – презрительно заявил Икебеф, стряхивая пыль. – Что у тебя есть такого, что бы мне захотелось получить?

– Мой меч, – ответил Вильгельм. – Я поставлю свой меч. А ты что поставишь?

Икебеф неприятно засмеялся.

– Если ты хочешь потерять меч, то я поставлю против него свой, хотя он и стоит гораздо больше.

Вильгельм приподнял брови, но не стал говорить, что половина ценности меча заключается в руке, которая его держит.

– Согласен, – коротко ответил он, повернулся к коню, снял удила и стал их осматривать.


* * *

Утро в день турнира выдалось ясным и теплым. Группа наместника короля рано отправилась в путь.

– Где Маршал? – спросил де Танкарвиль, поскольку шатер молодого рыцаря был пуст, а постель аккуратно сложена. Наместник ожидал, что Вильгельм все еще спит, как часто случалось в прошлом.

– Вероятно, нарушает пост в лавке одного из пекарей, – высказал предположение Гадефер де Лорис и многозначительно закатил глаза.

– Нет, господин, – сказал оруженосец. – Он половину ночи трудился над новой уздой для коня, а теперь отправился ее проверять.

Услышав это, де Танкарвиль нахмурился.

– А какого коня он вчера выбрал? – спросил он у де Лориса.

– Серого испанского, – ничего не выражающим тоном сообщил рыцарь. – Он опоздал к выбору животных, и остался только этот конь. У него что-то с пастью.

Де Танкарвиль нахмурился еще сильнее и в раздражении дернул себя за пояс.

– Очень жаль, – сказал он. – Я хотел дать парню шанс.

Он посмотрел на ряд полосатых шатров и палаток, увидел веселого Вильгельма, направляющегося к ним, и покачал головой. Как и следовало ожидать, в правой руке молодой рыцарь держал большую горбушку, а его челюсти усиленно работали. На нем был стеганый гамбизон с заплатой, который надевается под доспехи, а значит, он был по крайней мере наполовину готов к рыцарским поединкам. Лицо выражало почти детскую радость. Заметив де Танкарвиля и де Лориса перед своим шатром, он резко остановился, быстро проглотил то, что жевал, и посмотрел на них с беспокойством.

– Господин, что-то случилось? Я вам нужен?

– Я только хотел узнать, где ты, но мне сказали, что ты занимаешься конем. Как я понял, у тебя с ним вчера возникли какие-то сложности?

– Все решаемые, – с готовностью ответил Вильгельм. – Я увеличил узду на ширину трех пальцев, и теперь она проходит ниже, чем раньше, и не причиняет ему боль.

– Ты не сможешь им управлять, как надо, – предупредил де Лорис, скрещивая руки на груди.

– По крайней мере, у меня будет конь, на котором можно ездить. Я попробовал на нем проехать, и, похоже, то, что я придумал, помогло.

Де Лорис скептически приподнял бровь, уголки губ опустились, но больше ничего не сказал.

– Я не хотел, чтобы ты получил плохого коня, – угрюмо заявил де Танкарвиль.