Джорджии показалось, что она вот-вот лишится чувств. Господи, она слишком хорошо помнила свое первое венчание – вот только тогда в глазах викария был холод, а все присутствовавшие не очень старательно скрывали насмешливые улыбки. Но тогда она была невинной и не понимала, что означали эти насмешки.

– Берете ли вы, Джорджина Юджиния, в мужья этого человека?..

Монотонный голос викария звучал словно издалека, и Джорджия украдкой взглянула на Николаса. К счастью, он совершенно не походил на Багги. Рассеянный свет, проникающий сквозь запыленное стекло небольшого оконца, падал на него таким образом, что она видела лишь абрис его профиля – прямую переносицу, высокий лоб, очертания чувственных губ и контур подбородка. В неярком свете свечей можно было разглядеть и завиток темных волос, заправленных за ухо удивительно правильной формы.

Николас неожиданно повернул голову, и их взгляды встретились. Он улыбнулся, а Джорджия, покраснев, быстро опустила глаза.

Нет, не было никакого внешнего сходства с Багги, совершенно никакого. Багги, стоявший у алтаря в своей лучшей одежде, хотя и не отрывал от нее глаз, ни разу не улыбнулся ей, и теперь она понимала, о чем он тогда думал.

– Этим кольцом я соединяюсь с тобой и перед ликом Господнем клянусь, что до конца дней своих буду любить, утешать и почитать тебя… – сказал Николас, надевая ей на палец золотое кольцо.

Джорджия посмотрела на кольцо. Оно было тяжелее, чем кольцо Багги, и золото было чистым. Тут Николас приподнял ее подбородок и, наклонившись, нежно поцеловал. Джорджия непроизвольно напряглась. Он поцеловал ее гораздо осторожнее, чем при первой встрече в зарослях у Рэйвенс Клоуза. Сейчас его теплые губы лишь слегка коснулись ее губ, и это оказалось совсем неплохо.

По завершении церемонии они выслушали традиционные поздравления и, не мешкая, отправились в Кок-энд-Булл, где Николас оставил ее, сказав:

– Я скоро вернусь. Сейчас я еду в Рэйвенсволк, чтобы предъявить свои права на Клоуз. Полагаю, что мне лучше одному сделать это.

Джорджия лишь кивнула в ответ, моля Господа, чтобы Николас поскорее уехал. Едва стих перестук колес его экипажа, как она выбежала из местной гостиницы и быстро зашагала по деревне, стараясь как можно быстрее оказаться где-нибудь в поле – чтобы свежий воздух выветрил из ее головы все недавние переживания. И черт с ними, с приличиями! Но она, конечно, не догадывалась, что Бинкли заметил ее бегство и, держась на подобающем расстоянии, пошел следом за ней.


Жаклин стояла посреди библиотеки, дрожа от ярости.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что женат? – проговорила она, словно выплевывая слова. – Я тебе не верю. Ты лжешь! Где доказательства?

Николас бросил на стол свидетельство о браке.

– Читай, Жаклин. На этой бумаге еще чернила не высохли.

Она схватила документ и быстро пробежала его глазами. Затем свидетельство выпало у нее из рук, и в эти мгновения она выглядела так, словно ей только что дали пощечину. Кровь отхлынула от лица Жаклин, и оно стало абсолютно белым, только на щеках ярко горели красные пятна.

– Нет, это невозможно. Только не Джорджия Уэллс. Нет, нет, нет!

– Да, именно Джорджия. – Николас скрестил руки на груди. – Но теперь она – Джорджия Дейвентри. Попрощайся со своей модисткой, Жаклин, и скажи «до свидания» Рэйвенс Клоузу. Я хотел бы получить все необходимые документы и ключи, хотя на самом деле в ключах нет необходимости. Двери просто упадут от малейшего прикосновения. – Он поднял с пола свидетельство о браке. – Думаю, ты не станешь опротестовывать этот документ. Право, дорогая, нет смысла упрямиться. Смирись с тем, что все твои замыслы провалились.

Жаклин – она выглядела сейчас совершенно больной – постаралась взять себя в руки и сказала:

– Не знаю, как тебе это удалось, Николас, хотя я не исключаю и происков этой шлюшки. Но я твердо тебе обещаю: ты об этом пожалеешь. Клянусь, я заставлю тебя пожалеть об этом.

– Клянись, в чем хочешь, Жаклин. Мне это безразлично. Отныне и ты сама мне безразлична. Отныне ты никак не сможешь повлиять на мою жизнь, и я готов держать пари, что именно этот факт так бесит тебя. Что ж, может, стоит поскорее принести документы и окончательно распрощаться?

Жаклин испустила протяжный вздох, напоминавший змеиное шипение.

– Не спеши, Николас, – процедила она. – Ты даже не представляешь, на что я способна. Да-да, не представляешь.

– Возможно, так и есть, Жаклин. Но мне противно заглядывать в ту пропасть, в которую ты готова пасть. Поскольку же сегодня день моей свадьбы, я хотел бы побыстрее вернуться к своей жене. Я больше не собираюсь терять тут время. Ключи, пожалуйста.

Она разъяренным вихрем пронеслась мимо него, и Николас, весьма довольный собой, ухмыльнулся, отметив, как рассвирепела леди Рэйвен. Да-да, он был очень собой доволен. Что ж, хоть что-то, связанное с Жаклин де Гир, могло его порадовать.

Он уже собирался отвязать свою лошадь от коновязи, когда из-за угла дома вышел худощавый молодой человек. Увидев Николаса, он в нерешительности остановился. Николас же расплылся в улыбке – перед ним стояла его точная копия; казалось, он видел себя самого, видел таким, каким был лет пятнадцать назад.

– Боже мой, Сирил! – Он шагнул к юноше, протягивая руку. – Я рад тебя видеть! Я Николас, твой кузен Николас! Ты ведь помнишь меня?

– Что т-ты тут делаешь? – Сирил не только не пожал ему руку, но и опасливо отступил в сторону.

Искренне удивившись, Николас опустил руку.

– Я вернулся домой, Сирил. Разве твоя мачеха не сказала тебе об этом? Ага, вижу, что не сказала. Я собираюсь перебраться в Клоуз.

– В Клоуз? Н-но ты не м-можешь! – воскликнул юноша.

– Не могу? Отчего же?

– П-потому что… не м-можешь. Мой отец в-выгнал тебя отсюда. Ты не м-можешь вернуться.

– Но я ведь уже здесь, – заметил Николас. – Вот он я, – а вот и ключ. – Он показал Сирилу ключ. – Мы с женой переезжаем туда сегодня вечером. Мне очень жаль, если новость тебя не обрадовала, но я этого слишком долго ждал. И я долго ждал встречи с тобой, надеялся, что ты обрадуешься моему возвращению. Признаюсь, меня удивляет твоя реакция.

– А меня удивляет т-воя наглость. – Сирил покраснел. – Тебе з-здесь не место.

– Что ж, ты имеешь право на свое мнение. Я не знаю, что именно тебе рассказали о моей ссоре с твоим отцом, но мне совершенно ясно, что этот конфликт тебе представили в самых мрачных тонах. Послушай, Сирил, ты мой единственный кузен. Хотелось бы надеяться, что мы с тобой снова станем друзьями. Я понимаю, ты был слишком молод, когда я уехал. Но ты ведь наверняка не забыл, как мы вместе проводили время?

Юноша молча ковырял землю носком сапога. Николас нахмурился и сказал:

– Сирил, не торопись с выводами и хорошенько все обдумай. Ты знаешь, где меня найти. Добро пожаловать в любое время. Всего хорошего. – Он отвязал лошадь и вскочил в седло. – Мне очень жаль твоего отца, кузен. Чертовски досадно, что все так вышло. Надеюсь, он все-таки поправится.

Сирил еще гуще покраснел. Не сказав ни слова, он резко развернулся – и исчез в доме. Николас со вздохом пожал плечами. Он решил не обижаться на странное поведение кузена. Сирил ведь был совсем мальчишкой, когда его, Николаса, вынудили уехать, – и бог знает, что мальчику про него рассказывали. Возможно, потребуется время, чтобы восстановить отношения, но теперь-то времени у него было достаточно, а вымаливать прощение он не собирался. Пусть его поступки говорят сами за себя. Что же касается Сирила… Хм… а почему он заикался? Ведь в детстве у него не было ни малейших признаков подобного недуга. Следовало расспросить Джорджию. Возможно, она что-то знала об этом.

Он направил свою лошадь в сторону Клоуза и какое-то время провел у жутких развалин, в которые превратилось его поместье. Час спустя Николас вернулся на постоялый двор и тотчас заказал большую кружку пива. Потом послал за Бинкли.

– Рэйвенс Клоуз лишь в малой степени подготовлен для обитания, сэр, – заявил слуга, докладывая о своих трудах. – Это, безусловно, не самое привлекательное место для первой брачной ночи, но там достаточно тепло, есть еда, а задние комнаты сейчас приводят в порядок. Комната для миссис Дейвентри уже подготовлена. Как вы и приказывали, в смежной спальне я растопил камин. Вот только мебели там явно не хватает…

– Спасибо, Бинкли. Сейчас мы отправимся за миссис Дейвентри, а потом ты отвезешь нас. Да, кстати… Ты ведь предусмотрел кое-какие мелочи? Я хочу, чтобы эта ночь была по возможности приятной.

– Да, сэр. Вино перелито в бутылки, а свечи готовы, хотя их немного. В полумраке бедность обстановки будет не так бросаться в глаза. Кроме того, можно надеяться, что миссис Дейвентри будет на все смотреть сквозь розовые очки…

– Бинкли, ты поражаешь меня!

– Прошу прощения, сэр, но действительно требуются самые чрезвычайные меры. Вам, сэр, потребуются такие же очки, чтобы завтра примириться с истинным положением дел. Верхний этаж нуждается в полном восстановлении, а крыша, как я удостоверился, едва держится.

– Гм… Это плохо. Но ничего, Бинкли, мы все сделаем и все восстановим. Ты действительно надежный человек. Благодарю.

– Не за что, сэр. Я буду ожидать вас снаружи. – С этими словами слуга шагнул за дверь – как всегда, абсолютно невозмутимый.

Проводив Бинкли взглядом, Николас невольно улыбнулся. Казалось, его слугу невозможно было вывести из себя – в этом Николас вполне мог убедиться за те восемь лет, что Бинкли находился у него в услужении. Вероятно, потребовалось бы самое настоящее землетрясение, чтобы шевельнулся хоть один волосок на крепкой голове Бинкли.


Джорджия стояла перед Рэйвенс Клоузом, внимательно рассматривая старый дом. Он выглядел не лучше, чем обычно. Пять треугольных фронтонов давно уже потеряли большую часть облицовочной плитки, а в черепичной крыше зияли черные провалы. «Бедный дом», – подумала она со вздохом. Но теперь в нем наконец-то появятся обитатели, которые вдохнут в него жизнь и со временем приведут все в порядок. Да-да, они с Николасом вернут поместью былую красоту.