– Господи, Сирил, да я и так уже сильно обжегся об эту даму. Меня не слишком радует перспектива вновь оказаться у нее на пути. Как бы Паскаль ни смотрел на меня, я вовсе не герой, когда речь заходит об этом… Я бы предпочел спрятаться в темном чулане – только бы не столкнуться с Жаклин. Но я должен, потому что слишком многое поставлено на кон.

– Я… Я тоже б-боюсь, – неохотно признался Сирил.

– Вот и хорошо. Значит, нас уже трое. Потому что и Джорджия, хотя притворяется смелой, на самом деле вне себя от страха. И я вижу, как ее страх усиливается с каждым днем.

– Я думал, она х-хочет такой жизни. – Сирил махнул рукой, указывая на проплывавшие за окном лондонские улицы.

– Да ты в своем уме? – пробормотал Николас. – Джорджия с удовольствием забралась бы в чулан вместе со мной. Ты должен помнить, что у нее нет опыта светской жизни. Да она и не стремилась к ней никогда.

– Тогда з-зачем она вышла за тебя?

– Если быть до конца откровенным… Думаю, она меня пожалела. К тому же, ее жизнь у Жаклин мало чем отличалась от каторги. А если ты думаешь, что она вышла за меня из-за моего положения в обществе, то ты очень ошибаешься. Наверное, Жаклин убедила тебя в этом, но подобное предположение далеко от истины. Ты ведь и сам понимаешь, что в данный момент, с моей-то репутацией, от меня ей больше вреда, чем пользы.

Юноша молчал, обдумывая слова кузена.

– Тебе придется научиться доверять мне, Сирил. Не в моей натуре лгать или вводить в заблуждение. Если я говорю тебе, что мне не по себе, то можешь мне верить.

Сирил изобразил подобие улыбки.

– Ну, в это я м-могу поверить…

– Отлично. А что будет дальше – посмотрим. Ты поедешь с нами на ужин к лорду и леди Кларк? Они просили передать тебе приглашение. Кстати, я считаю, что тебя нужно устроить в университет, а лорд Кларк – именно тот человек, с которым стоит поговорить об этом. У него крепкие связи с Оксфордом, и он без сомнения сможет помочь. Возможно, он также сможет порекомендовать хорошего наставника, который сможет должным образом подготовить тебя.

– Ты пытаешься изображать из с-себя отца-покровителя, Николас? – спросил Сирил, и в голосе его прозвучал холодок.

– Разумеется, нет. У меня хватает забот с Паскалем. Я просто пытаюсь найти способ прервать твое затворничество в Рэйвенсволке. Думаю, тебе понравится студенческая жизнь. Мне, например, нравилось сочетание вина, женщин и учебы. Просто идеальное сочетание.

Сирил заерзал на сиденье и пробормотал:

– Мне т-трудно такое представить.

– Поверь, все именно так.

– Но мне не н-нравится, когда мною управляют, – заявил юноша.

– Никто тобой не управляет, Сирил. Просто подумай о моем предложении, вот и все.

– К тому же, у меня обязательства в Р-Рэйвенсволке. Если мы избавимся от Жаклин, мне придется взять на себя управление поместьем, – проговорил Сирил и снова уставился в окно.

– Возможно. Но есть реальная вероятность того, что твой отец поправится.

Взгляд Сирила метнулся к кузену.

– Что ты х-хочешь сказать? – В голосе юноши прозвучали панические нотки.

– Жаклин и к этому приложила руку. Я думаю, ее устраивала ситуация, при которой твой отец оставался недееспособным, и поэтому она позаботилась о том, чтобы он таким и оставался.

Сирил с трудом сглотнул.

– Николас… о чем ты?.. – пробормотал он.

– Она поила его какой-то отравой, но Джорджия считает, что ей удалось найти противоядие. Посмотрим, как пойдет дело. Впрочем, Джорджия верит, что он выздоровеет, а я ей доверяю. Так что не исключено, что у тебя снова появится отец.

Сирил смертельно побледнел.

– Когда?

– Пока не знаю. Но ты должен надеяться. Потому что в случае удачи у тебя появится возможность жить собственной жизнью.

– Единственная жизнь, к-которую я хочу, – это жизнь в Рэйвенсволке, – пробормотал Сирил.

– Потому что это единственная жизнь, которую ты знаешь. Но нельзя прожить всю жизнь затворником. Ведь перед тобой – целый мир.

Ответа не последовало, и Николас не стал продолжать. Вскоре экипаж остановился перед его особняком, и Сирил тотчас же выбрался на тротуар. Не сказав ни слова, он направился в дом. Николас, подхватив на руки спящего Паскаля, последовал за ним, остановившись лишь для того, чтобы поцеловать Джорджию, которая вышла их встретить.

– Сейчас же вернусь к тебе, – прошептал он и начал подниматься по лестнице со своей нетяжелой ношей.

Разбудив Паскаля, Николас помог ему раздеться и надеть ночную рубашку. Потом уложил мальчика в постель и накрыл одеялом.

– Bon nuit, cher monsieur, (спокойной ночи, дорогой месье фр.), – пробормотал Паскаль. – Что бы вы ни говорили, вы герой. И не волнуйтесь за Сирила, он разберется со своими проблемами.

Николас бросил на мальчика пристальный взгляд, гадая, что именно тот услышал.

– Я очень на это надеюсь, Паскаль. Сирил заслуживает счастья.

– Но для него счастье в борьбе, месье. Он сражается с мраком.

– Какой ты у нас проницательный, – сказал Николас, погладив малыша по щеке. – Ну, а сейчас пора спать, молодой человек. Засыпай – и приятных тебе снов.

– Спасибо, месье. Вам тоже приятных снов.

Веки Паскаля отяжелели и сомкнулись. Николас улыбнулся и вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.


– Джорджия, Николас, наконец-то вы приехали! – Маргарет поспешила к ним навстречу, протягивая руки. – Но где же Сирил?

– В последнюю минуту он неважно себя почувствовал, – сказал Николас. – Он передает свои извинения.

– Что ж, надеюсь, с ним все будет в порядке. Проходите же… Джордж, наконец-то я могу познакомить тебя с женой Николаса.

Присев в книксене, Джорджия с любопытством посмотрела на мужа Маргарет; тот приветствовал ее вежливым поклоном, после чего с радостной улыбкой протянул руку Николасу.

– Давно не виделись, Дейвентри! Передать не могу, как я рад, что ты вернулся.

– Рад это слышать. – Николас тоже улыбнулся. – Твоя поддержка очень много для меня значит. Ведь Маргарет тебе уже все рассказала?

– Даже больше, чем ты думаешь. Могу я предложить тебе шерри? Нам надо многое наверстать.

Во время оживленной беседы в гостиной Джорджии казалось, что она вот-вот надорвется от напряжения; впрочем, это была ее вина.

Джордж – как и его жена до этого – был искренне рад видеть старого друга, а мелодичный смех Маргарет приятно разнообразил беседу.

Когда пришло время садиться за стол, Джорджия внезапно потеряла аппетит, хотя обычно не страдала от его отсутствия; более того, она вдруг почувствовала себя нездоровой. А что, если она возьмет не ту вилку?.. А вдруг она уронит бокал и зальет вином красивое платье из розового крепа, которое столь великодушно дала ей Маргарет и которое она с таким усердием подогнала по своей фигуре? А если вдруг скажет что-то совершенно неуместное? Ведь такое частенько с ней случалось… Сосчитать невозможно, сколько раз ее унижали в доме викария, выгоняя из-за стола. И как Николас терпел ее?.. А уж что касается Маргарет… Ей невыносима была мысль о том, что она может поставить хозяйку в неловкое положение.

Джорджия с трудом проглотила ложку супа. Всю свою жизнь она в мечтах представляла себя именно в такой ситуации, но в тумане фантазий ей ни разу не приходило в голову, что обычный обед может быть обставлен такими сложностями. Все сидевшие за столом, все, кроме нее, прекрасно знали, какой вилкой, каким ножом и каким бокалом пользоваться – для них это было так же естественно, как дышать, – а вот она, Джорджия… Не столкнулась ли Золушка с такой же проблемой, когда вышла замуж за принца и поселилась во дворце? Или тогда жизнь была попроще?.. Возможно, во времена Золушки имелся лишь один столовый прибор. Наверняка в те времена постоянно использовали один и тот же бокал, а не три разных в течение обеда.

Джорджия вздрогнула, неожиданно осознав, что к ней обращается лорд Кларк, сидевший во главе стола по правую руку от нее.

– Что? Прошу прощения… – пробормотала она, кашлянув; в этот момент тарелку с супом убрали и поставили перед ней другое блюдо.

– Миссис Дейвентри, любите ли вы читать?

– О да, очень люблю. Прошу вас, называйте меня Джорджия. Меня все так называют. У Николаса прекрасная библиотека в Клоузе, хотя она сильно пострадала. Но подбор книг великолепный, есть даже прекрасное издание «Кандида». Я очень обрадовалась, когда обнаружила его, поскольку читала это произведение только на английском и всегда мечтала познакомиться с оригиналом. Это одна из моих любимых книг. Особенно мне нравится конец, когда Кандид после всех своих злоключений приходит к выводу, что самое замечательная вещь на свете – возделывать свой сад. В этом есть здравый смысл, не так ли?

– В самом деле есть… – согласился Джордж. – Значит, вы говорите по-французски?

– Да, хотя после смерти матери у меня не было возможности практиковаться. А сейчас я говорю по-французски с Паскалем – это наш французский ребенок – но думаю, что для него важнее совершенствоваться в английском, поскольку он будет жить в этой стране. – Джорджия внезапно умолкла, потом в смущении пробормотала: – О, прошу прощения. Боюсь, я заболталась. Оказывается, я страшно нервничаю…

– Вы совсем не заболтались, Джорджия. – Джордж улыбнулся. – И я понимаю, что вы волнуетесь. Но уверяю вас, для волнения нет никаких оснований. Моя жена описала вас как исключительную женщину, и, должен признаться, я согласен с ней. Надеюсь, я не смутил вас своим признанием.

– Что ж… – Джорджия покраснела. – Мне очень приятны ваши слова, сэр. Маргарет постоянно говорит об уверенности, и если вы находите меня… не слишком gauche, (фр. нескладной, неловкой) – тогда, полагаю, надежда еще есть. Но что бы вы ни говорили, сэр, я прекрасно понимаю, что злоупотребила вашим вниманием. Когда я нервничаю, я всегда слишком много говорю – или молчу, не в состоянии сказать ни слова. Но обещаю вам, на вашем балу я буду нема как рыба. Уверена, вашим знакомым вряд ли будет интересно услышать о возделывании садов или об освобождении людей из рабства. Ой!.. – воскликнула она, прикрывая рот ладонью. – Я имела в виду Кандида, а не себя, вы же понимаете…