Кэтрин Кингсли - Величайшая любовь

Сирил опустил голову и пробормотал:

– Она н-никогда не относилась ко м-мне как к сыну. В тот день она п-посмотрела на меня и увидела, что я с-стал мужчиной, а я никогда не д-думал о ней как о матери, так что это не был инцест. Она х-хотела меня так, как женщина хочет мужчину.

– Да, возможно, хотела. Но разве ты не видишь, что стояло за этим желанием? Пойми, вовсе не ты ей был нужен. Она пыталась… В общем, посмотри в зеркало.

– Нет, это н-неправда! – перебил юноша. – Она хотела меня. М-меня, а не тебя! Она л-любит меня!

Николас со вздохом покачал головой.

– Нет, она не знает, что значит любить, она умеет только брать и разрушать.

Юноша долго молчал, потом неуверенно поднял глаза на кузена.

– Ты говоришь, что единственная п-причина, по которой она взяла м-меня в любовники, – это наше с тобой сходство? Ты п-пытаешься сказать мне, что она использовала м-меня, чтобы отомстить т-тебе, потому что ты отказался спать с ней?

– Да, именно это я и пытаюсь тебе объяснить. Мне очень жаль, Сирил, но я не вижу другой причины. Жаклин прекрасно понимала, что с точки зрения морали нельзя ложиться с тобой в постель, но она сделала это из мести и в силу своей извращенной похотливости.

Издав пронзительный крик, Сирил обхватил лицо ладонями и принялся раскачиваться на стуле.

– Н-нет, нет, нет… – бормотал он, – нет, нет, нет…

Николас положил руку ему на плечо и тихо сказал:

– Мне жаль, Сирил, очень жаль… Но я сделаю все, что смогу, чтобы как-то исправить положение. Я понимаю, это не твоя вина, и ты ни в коем случае не должен винить себя. За все в ответе Жаклин. Эта женщина – олицетворение зла. Она на семнадцать лет старше тебя, замужем за твоим отцом, а ты – невинный мальчик. Разве ты не понимаешь, что она манипулировала тобой?

– Я знал, что у н-нее были и другие любовники, – со вздохом проговорил юноша.

– Я всегда это подозревал, – кивнул Николас. – Но то, что случилось между вами, – это должно оставаться тайной. Я об этом позабочусь, но и ты должен приложить некоторые усилия. У тебя впереди еще вся жизнь, и я не позволю Жаклин ее разрушить. Ты даже не представляешь, как я зол на нее. Ох, просто передать не могу…

– Кузен, ты не сердишься на м-меня, да?

– Сирил, да как же я могу на тебя сердиться? – Николас присел возле кузена и, положив руки ему на плечи, заглянул в глаза. – Парень, я любил тебя со дня твоего рождения. Ты был для меня настоящим младшим братом. Ты не представляешь, с каким нетерпением твоя матушка и твой отец ждали твоего рождения после многих лет бесплодного ожидания. Когда же ты родился, я был очень рад, потому что к этому моменту уже прожил с твоими родителями четыре года. Смерть твоей матушки стала для меня настоящей трагедией. Когда в дом вошла Жаклин, я почувствовал отчаяние, Сирил. А потом, когда меня выставили из Рэйвенсволка… Ох, даже не могу описать, что я тогда чувствовал. Но сейчас, когда я узнал, как подло она поступила с тобой… В общем, я очень, очень зол.

– Как жаль, что твой дом пришел в такое запустение, – пробормотал Сирил. – Я всегда переживал из-за этого. Похоже, Жаклин перенесла на д-дом свою ненависть к т-тебе, и я не мог ее остановить.

– Я знаю, Сирил, знаю…

– Кузен, а мы ведь с ней п-приходили сюда. Но так, чтобы никто н-не узнал.

– Приходили?.. Что ж, пожалуй, меня это не удивляет. Скорее всего, Жаклин наслаждалась видом руин, в которые превратился мой дом.

– Извини за кошку, кузен. Я был… ужасно зол. Но я знаю, что т-ты все понял. Я получил твое с-сообщение.

– Было не так уж трудно догадаться. Это та самая комната, которой вы с Жаклин пользовались? Поэтому ты и подложил кошку в постель Джорджии?

Сирил со вздохом кивнул.

– Да, поэтому. И чтобы Джорджия п-пожалела, что была так жестока со мной. А потом произошло к-кораблекрушение, и я увидел, как она п-помогала всем этим л-людям, и мне стало с-стыдно. Когда же появился Паскаль, я стал п-помогать ему, и это все изменило. Я не м-могу это объяснить, но после кораблекрушения все стало к-казаться другим. А когда я увидел т-тебя б-больным… Мне тогда стало трудно тебя н-ненавидеть. Жаклин заставила м-меня поверить, что все это п-правда насчет тебя, и я ужасно разозлился, решил, что ты оказался не тем человеком, за которого я тебя принимал. А ведь после твоего отъезда у меня н-никого не осталось.

– Я это знаю, Сирил. Очень жаль, что так вышло. Жаль, что меня не было рядом, когда тебе нужна была моя помощь.

Юноша поднял на кузена глаза, полные слез, и вновь заговорил:

– Я был д-дураком. Я не прогнал ее. Сначала я б-был шокирован, потом испуган, но я этого х-хотел. Господи, помоги мне, я этого х-хотел! Я чувствовал себя в-виноватым, но в следующий раз я хотел этого так же с-сильно. Ради этого я б-был готов на все. Я д-думал, что она меня л-любит. Клянусь тебе, Николас, я так д-думал. А всем остальным не было до меня никакого д-дела.

– Даже твоему отцу?

– Он просто не замечал меня, уделяя ей все внимание. Может быть, я н-напоминал ему о тебе, н-не знаю… – Слезы потекли по щекам Сирила. – Я чувствовал с-себя ужасно порочным и ужасно г-глупым. Но последние несколько недель я впервые почувствовал с-себя… нужным. Мне стало казаться, что я д-делал что-то полезное, имевшее з-значение.

– Так и есть, Сирил. То, что ты делал, – это было очень важно.

– Здесь, в твоем доме, я почувствовал, что нужен хоть к-кому-то. Ну вот, теперь ты все знаешь и можешь в-выставить меня за дверь. Наверное, я это з-заслужил. – Сирил закрыл лицо ладонями и заплакал.

Николас потрепал кузена по волосам – цвет волос Сирила был почти такой же, как у него, – и тихо проговорил:

– Нет, я никогда тебя не прогоню. Я сказал, что помогу тебе, и я это сделаю.

– Но как? У нее ведь очень влиятельные друзья…

– Скоро они отвернутся от нее. Послушай, Сирил, я собираюсь ехать в Лондон. Жаклин ворошит старые истории и добавляет новые – теперь они касаются уже и Джорджии. Я хочу положить конец не только этим сплетням, но и вашей связи. Поверь, все вместе мы справимся с этой женщиной.

– Прости за то, что так плохо думал о тебе, кузен.

– Забудем об этом. – Николас улыбнулся. – Теперь мы понимаем друг друга, а маленький Паскаль отлично понимает тебя и Джорджию. Кстати, ты знаешь, что он считает тебя замечательным человеком?

– Он считает, что ты – з-замечательнее меня, – пробормотал Сирил, утирая слезы. – Кажется, все с-сравнивают меня с тобой – в хорошем и в п-плохом.

– Наверное, нелегко жить в такой ситуации, – заметил Николас. – Уверен, что мне бы это не понравилось. А насчет Паскаля ты не прав. Он относится к тебе как к обожаемому старшему брату, а ко мне – как к немощному старику, прихотям которого приходится потакать.

– О н-нет, нет. Ты не в-видел его, когда ты б-болел, Николас. Он восхищается тобой и испытывает к т-тебе огромное уважение. Он так тих с тобой только потому, что не уверен, что т-ты окончательно поправился. Когда он поймет, что ты совсем выздоровел, он б-быстро втянет тебя в свои игры, вот увидишь.

– Что ж, это обнадеживает.

– Но что б-будет делать Паскаль, когда вы уедете? – спросил Сирил. – Может, стоит з-забрать его в Рэйвенсволк?

– В этом нет необходимости, он поедет с нами. Если хочешь, можешь составить нам компанию, и мы будем очень рады. Вот только… Видишь ли, оказавшись в моей компании, ты можешь сильно скомпрометировать себя, а я этого не хочу. Так что решение за тобой.

– Я п-поеду, – заявил Сирил.

– Что ж, вот и хорошо. Но сможешь ли ты встретиться с Жаклин?

– Д-думаю, что смогу. Господи, как же я ее н-ненавижу…

– Неудивительно. Я тоже ее не слишком люблю. Да и Джорджия не собирается заключать ее в объятия.

Сирил усмехнулся.

– У Джорджии есть х-характер. Но думаю, она и м-муху не сможет обидеть.

– Зато она сможет заштопать ей крылья, если решит, что это заставит муху улететь.

– Ты ведь л-любишь ее, да?

– Да, Сирил, люблю. Очень люблю. Мне чертовски с ней повезло, и я надеюсь, что однажды тебе так же сильно повезет.

Сирил пожал плечами и пробормотал:

– Что ж, п-посмотрим. А пока… отправляемся в Лондон.

– Тогда будь готов через два часа, – сказал Николас. – Такие дела не стоит откладывать.

Сирил кивнул и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты. Николас же замер на несколько мгновений – словно окаменел. Потом вдруг потянулся к тяжелому подсвечнику и, швырнув его в стену, сквозь зубы пробормотал:

– Ты заплатишь за все, Жаклин, клянусь жизнью. – Подняв с пола подсвечник, он поправил согнувшийся рожок и тихо добавил: – Да, непременно заплатишь.

Распахнув дверь, Николас стремительно вошел в кухню.

– Джорджия! – позвал он. – Где ты, милая?

Послышалась какая-то возня, и из чулана показалась голова Бинкли.

– Миссис Дейвентри и леди Кларк направились в кладовую, сэр. Паскаль пошел с ними. Он с большим воодушевлением сообщил мне, что через две недели мы отправляемся в Лондон. Это правда – или у мальчика слишком живое воображение?

– Ни то ни другое, Бинкли. Мы действительно отправляемся в Лондон и выезжаем немедленно, вернее – как только ты сумеешь все подготовить. Но хотелось бы побыстрее.

– Да, сэр, понимаю. А миссис Дейветри в курсе изменившихся планов?

– Да, в общем-то в курсе. Что же касается нашего незамедлительного отъезда… нельзя терять ни минуты. Надеюсь, лондонский дом подготовлен. Прислуга на месте?

– Дом подготовлен, сэр, хотя число слуг минимальное. Но это не проблема, я быстро пополню штат. Могу я поинтересоваться причиной такой спешки, сэр?

– Я собираюсь сделать так, чтобы Жаклин де Гир в самое ближайшее время понесла заслуженное наказание.

– Очень хорошо, сэр. Это благородное дело, сэр, – дело, оправдывающее любые сборы, даже самые спешные.

– Не могу не согласиться с тобой, Бинкли.