Джорджия тяжко вздохнула. «О боже, какой ужас… – подумала она. – Что может быть страшнее, чем потерять доброе имя из-за такой подлой лжи?» Она вспомнила их первую с Николасом встречу и вспомнила слезы на его щеках; тогда он впервые увидел, во что превратился Клоуз. А какую смелость он проявил, заставив себя войти в воду, чтобы спасти тонувших людей… Ей вспомнилось отчаяние, охватившее его при виде бездыханного мальчишки, которого он вытащил из воды. И вспомнились те долгие недели, когда он сражался со своими демонами. А какое невероятное терпение он проявил по отношению к ней, Джорджии… Ведь он так долго укрощал свою страсть… И такого человека обвиняли в столь ужасном поступке… О, это просто невероятно! Снова вздохнув, Джорджия всхлипнула и закрыла лицо дрожащими руками.

– О, Джорджия, любимая, не надо… Прошу тебя, не надо. Все закончилось, все позади. Это произошло очень давно, в другой жизни. – Николас нежно обнял ее. – Пожалуйста, не плачь, – шептал он, зарываясь лицом в ее волосы. – Теперь ты понимаешь, почему я не хотел тебе об этом рассказывать?

– Нет, – ответила она, хлюпая носом. – Если ты считаешь, что таким образом меня защищал, то ты вел себя очень глупо.

– Правда? – Он едва заметно улыбнулся. – Что ж, может быть, и так. Но пойми, я не хотел, чтобы эта отвратительная ложь вторгалась сюда, где мы с тобой так счастливы. Иногда мне казалось, что внешний мир не должен проникать в наш дом. Думаю, мы оба нуждались в передышке.

Подняв голову, Джорджия посмотрела на мужа пристально и пытливо.

– Это еще одна причина? Ты не хотел мне ничего рассказывать из-за Багги?

– Обстоятельства, конечно, иные, но и с тобой, Джорджия, поступили жестоко. Думаю, сейчас ты это понимаешь. И если честно, то да, я действительно беспокоился, думал, что ты действительно могла бы поверить этим лживым обвинениям, – мол, если один мужчина способен совершить подобное, то почему же не может другой?

– Потому что я знаю тебя, Николас. Я знаю, что ты не способен на такое, каким бы горячим и вспыльчивым ни был. Предположить подобное… О, я до сих пор не понимаю, как люди могли в это поверить.

– Но они верят, Джорджия, верят. По их мнению, у Жаклин не было причин выдумывать такую историю. Она делала вид, что ужасно боится меня, и благодарила бога, что не забеременела. О, я слышал, я все это слышал. И ведь меня обвинили не просто в изнасиловании, – а в изнасиловании жены собственного дяди! Представляешь, насколько серьезно подобное обвинение?

– Пусть я не из твоего мира, но я не глупа, – ответила Джорджия, утирая глаза. – Это, безусловно, очень серьезное обвинение. Я понимаю, у Жаклин большие связи, но леди Кларк, похоже, нашла способ исправить положение. А что из этого выйдет… Все зависит только от тебя, Николас. Но имей в виду, мы просто обязаны поехать в Лондон.

Николас со вздохом опустился на траву и поднес ладони к вискам.

– Дорогая, ты имеешь хоть какое-то представление о том, с чем тебе придется столкнуться, если мы отправимся в Лондон?

– Думаю, что да. Но на нашей стороне будет Маргарет. И разве есть другой способ восстановить твое доброе имя?

– Проклятье! Похоже, ты настроена столь решительно, что тебя не отговорить?

– Да, конечно. Настроена решительно. Ведь то, что выпало на твою долю, – это просто ужасно! Ужасно несправедливо. И потом, нужно подумать о твоем дяде, а также о Сириле. Нельзя допускать, чтобы Жаклин продолжала в том же духе. Маргарет правильно сказала: ты единственный человек, который может все это изменить. А я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе. Ты думал, я буду шокирована, но, как видишь, я вполне владею собой. Я ненавижу эту женщину. Ненавижу так сильно… Ох, никогда бы не подумала, что способна на ненависть. Так вот, я хочу, чтобы справедливость была восстановлена в отношении всех. К этим «всем» относятся и наши с тобой еще не рожденные дети, Николас. Будет верхом несправедливости, если им придется родиться с пятном позора на репутации их отца.

Николас машинально выдернул из газона травинку. После долгого молчания пробормотал:

– Конечно, ты права. Глупо было думать, что все исправится само собой, что со временем люди забудут эту историю. И глупо думать, что Жаклин способна забыть о своей ненависти. Я думал, что можно будет не обращать на нее внимания, – но как только вернулся, по деревне сразу же поползли старые слухи.

– Да, я знаю. Когда же этим людям понадобилась твоя помощь, они обратились к тебе, и ты показал себя добрым и смелым человеком. Думаешь, они стали бы помогать нам во время твоей болезни, если бы действительно считали тебя виновным? Николас, поверь мне, я знаю, что говорю. Мою мать часто обвиняли в том, что она – пособница дьявола, поскольку ее целительные способности были воистину чудесными. Но люди в деревне сразу же забывали об этом, когда кто-то из них заболевал. Если бы они действительно верили в то, что говорили, – никогда бы не переступали порог нашего дома. То же самое и в твоем случае. Я не верю, что в деревне действительно считают тебя виновным. Но любое обвинение – коварная штука, поскольку порождает сомнения. Если только не предоставить убедительное доказательство, опровергающее это обвинение.

– В том-то все и дело. В том-то и дело, милая. Как можно предоставить доказательства того, что не может быть доказано? Кто скажет, что я не совершал этого? Ведь у меня нет связей и нет титула. У меня есть только мое слово против слова Жаклин. И есть еще осуждение моего дяди. Даже Сирил в это верит. Теперь ты понимаешь, что я сделал с тобой, Джорджия? Понимаешь, что принес тебе этот брак? А ты думала, что представляешь опасность для моей респектабельности. – Николас невесело рассмеялся. – Злая шутка, не так ли? Ты узнаешь, что у твоего мужа есть состояние, но его негде тратить – только в двухмильных окрестностях Клоуза.

– И мне этого вполне достаточно, – заявила Джорджия. – Но давай на время забудем об окрестностях Клоуза. Мы поедем в Лондон и примем радушное приглашение Маргарет.

– В этом нет необходимости, – сказал Николас, поднимаясь на ноги. – У меня в Лондоне собственный особняк в весьма респектабельном районе.

– У тебя дом в Лондоне? Боже мой! Подожди-подожди… Значит ли это, что ты согласен? О Николас!..

– Я вынужден согласиться, моя дорогая. Если уж ты столь решительно настроена на эту поездку, – то кто я такой, чтобы возражать? И знаешь, Джорджия… – Он едва заметно улыбнулся. – Если бы ты не сказала про наших будущих детей, я бы ни за что не уступил. Уверен, ты намеренно упомянула о них, чтобы лишить меня возможности отказаться.

– Ох, Николас, оставим это… А как быть с Бинкли? Ты совсем забыл о нем.

– Забыть о Бинкли?.. Конечно же, я не мог о нем забыть. Бинкли очень обрадуется поездке в Лондон, где он сможет одеть меня по самой последней моде. Хорошо, Джорджия, будь по-твоему, и черт с ними, с последствиями. Но не забывай, что ты сама настояла на этой поездке. Ты даже представить не можешь, на какие завуалированные оскорбления и открытые колкости способно высшее общество.

– Хорошо, я буду готова к этому. А Паскаля мы, разумеется, возьмем с собой, поскольку не можем оставить его здесь. Сирил наверняка будет настаивать на том, чтобы поехать с нами, и это очень даже неплохо. Ему нужно хоть немного познакомиться с жизнью за пределами Рэйвенсволка. Он слишком долго был отрезан от мира. Кстати, Сирил распространяет о Лили скверные слухи, намекая на то, что между ними что-то было. Мартин от этого совсем не в восторге. Я обещала им, что расскажу тебе об этом.

– Проклятый молокосос… – проворчал Николас. – Я с ним поговорю. И ты права, на него следовало бы навести городской лоск. И, пожалуй, пора представить его молодым леди. Полагаю, возраст у него для этого подходящий.

– Да, безусловно, – кивнула Джорджия. – Вполне подходящий. Знаешь, однажды ночью он появился в моей башне с весьма интересным предложением. Я, конечно же, прогнала его. Это произошло накануне нашей с тобой встречи в лесу.

– О господи! Даже не знаю, посмеяться над этим происшествием – или оторвать мальчишке голову. Ну да ладно, вреда он тебе не причинил и с тех больше не предпринимал подобных попыток, не так ли?

– Разумеется, нет. Хотя, как я понимаю, он очень разозлился, когда вскоре после этого я вышла за тебя замуж. Думаю, Сирила ужасно раздражает то обстоятельство, что он никак не может повзрослеть, хотя внешне очень похож на тебя.

– Пожалуй, что так. Признаюсь, я даже опасался, что из-за нашего с ним внешнего сходства Жаклин решит отыграться на нем. Интересно, как она отреагирует на то, что Сирил приедет с нами в Лондон? Это ведь проблема, не правда ли? – Николас нахмурился. – Кстати, кое о чем я не подумал…

– О чем именно?

– О том, что моя скандальная репутация может повредить Сирилу. Ведь если события выйдут из-под контроля, – а может случиться именно так, – имя Сирила станут связывать с моим. Мне придется поговорить с ним об этом и честно предупредить его. Он обязательно должен иметь представление об истинном положении дел. Мы ведь приглашаем его не на увеселительную прогулку… Джорджия, милая, тебе не страшно?

– Конечно, страшно, – бодро ответила она. – Но страшно лишь потому, что мне очень многому предстоит научиться.

– Что ж, в таком случае я немедленно отправлю записку в Рэйвенсволк, чтобы сообщить Маргарет о нашем решении.

– Нет необходимости. Ты можешь сказать ей об этом лично. Маргарет скоро приедет, чтобы помочь мне приготовить лекарство для твоего дяди. Мы решили, что будет лучше, если именно она передаст новый рецепт Джерому, сказав, что миссис Рэйвен прислала его из Лондона. Тогда у него не возникнет никаких сомнений, и твой дядя начнет принимать совсем новое лекарство, настоящее чудодейственное средство, которое Жаклин якобы нашла в Италии. Естественно, что Маргарет поспешила привезти его, так как леди Рэйвен подхватила простуду и не в состоянии приехать сама.

– Ну и хитрая же ты! Но когда вы с Маргарет успели обо всем договориться?