– Понимаете, я думаю, что во всем этом… есть какая-то связь.

– Какая именно, мадам?

– Не знаю. В том-то и проблема. Я не знаю и не понимаю, какой смысл во всем этом кроется.

– Совершенно верно, мадам. Он вел себя очень странно. Меня поразило и то, что мистер Дейвентри вообще рискнул войти в море. Сколько я его помню, он всегда ужасно боялся морской воды.

– Боже мой, Бинкли! – воскликнула Джорджия в крайнем изумлении. – Неужели ты серьезно? Николас боится воды?

– Да, мадам. Даже для того только, чтобы пересечь узенький Ла-Манш, мистеру Дейвентри пришлось напиться до потери памяти. Обычно он очень умело скрывает свои страхи, но тогда ему пришлось заливать свой страх доброй порцией бренди.

– И тем не менее он вошел в бушующее море? Но зачем?

– Не знаю, мадам. Этот факт до сих пор приводит меня в замешательство.

– В-возможно, он решил, что л-люди посчитают его исключительно с-смелым.

Голос Сирила, стоявшего у двери, прозвучал столь неожиданно, что Джорджия вздрогнула.

– Сирил, зачем подслушивать?! – воскликнула она. – Если ты хотел участвовать в разговоре, мог бы, по крайней мере, объявить о своем присутствии.

Юноша нахмурился и пробурчал:

– Я всего лишь хотел сделать п-полезное замечание. Но если вы в этом не нуждаетесь, я оставлю свое мнение при себе.

– Сирил, у нас нет времени на твои игры. В чем дело? Говори же…

– Так вы ничего не знаете?

– Не знаем чего? – в один голос спросили Бинкли и Джорджия.

– Истории о кораблекрушении.

– Говори яснее, Сирил. Хотя не думаю, что ты знаешь о кораблекрушении больше нас, – сказала Джорджия.

– Н-не об этом к-кораблекрушении. О п-первом.

– О первом?.. Что ты имеешь в виду?

– Во Франции. Это случилось за н-несколько лет до моего рождения, когда утонули д-дядя Дэвид и тетя Элизабет.

– Ты имеешь в виду родителей Николаса?

Сирил молча кивнул.

– Боже правый! – воскликнул Бинкли. – Какой ужас! Неудивительно, что мистер Дейвентри не любит морскую воду.

– Да, он чудом в-выжил.

Джорджия схватила Сирила за руки.

– Ты хочешь сказать, что Николас тоже был там? Он был со своими родителями на том корабле?

Сирил снова кивнул.

– Да, он был там. Его с-спасли какие-то рыбаки. Кажется, он тогда единственный выжил.

– И ты, зная все это, ничего мне не сказал? Ты знал, через что пришлось пройти Николасу, однако промолчал? Да ты просто скверный ребенок, маленькая дрянь! Будь моя воля, я бы придушила тебя…

– Успокойтесь, мадам, – сказал Бинкли. – Если кто-то и задушит этого парня, то этим человеком буду я. Но сейчас нам нужна его помощь. За Паскалем нужен уход. И, конечно же, юноша не мог знать, что мистер Дейвентри никогда никому не рассказывал об этом происшествии.

– Я… я думал, что об этом все знают, – стал оправдываться Сирил.

– Сирил, ради Бога, исчезни с глаз моих! – воскликнула Джорджия, едва сдерживая слезы. – И побыстрее! Пока я с тобой что-нибудь не сделала!

Парень со скоростью молнии скрылся за дверью. Бинкли же ухмыльнулся и сказал:

– Полагаю, мадам, вы вполне ясно изложили свою точку зрения.

– Я еще даже не начала излагать ее. Боже, насколько же эгоистичен этот маленький негодяй!

– Чрезвычайно, – лаконично подтвердил Бинкли.

– Бедный Николас… Даже вообразить не могу, чем стала для него та ночь! И теперь его самый страшный кошмар снова стал реальностью!

– Да, мадам. Полагаю, вы попали в точку.

– О чем вы, Бинкли?

– О ночных кошмарах. К сожалению, они у него случаются довольно регулярно. Господин начинает кричать во сне, а потом просыпается в холодном поту, не понимая, где находится. Но мистер Дейвентри никогда не рассказывал, что именно ему снилось. Однако он упомянул о том, что однажды вы, мадам, стали свидетельницей такого кошмара.

– О боже… – пробормотала Джорджия. – Должно быть, ему снилось, что он тонет. – Она опустилась на пол и, подтянув колени к подбородку, глубоко задумалась, даже не осознавая, что не подобает даме сидеть на полу. Но Бинкли, похоже, этого не заметил, поскольку и сам погрузился в раздумья.

– Поняла!.. Я поняла! – внезапно воскликнула Джорджия, вскакивая на ноги. – Думаю, я нашла связь!..

– В самом деле, мадам?

– Да-да, послушайте!.. Николас очень хотел помочь тонувшим морякам и поэтому постарался преодолеть свой страх. Он, без сомнения, не мог смириться с мыслью, что эти люди утонут, если он им не поможет. Но его отчаяние в тот момент, когда он увидел тонувшего Паскаля, – о, это было нечто иное, не так ли?

– Да, верно. В тот момент он, казалось, был близок к безумию.

– Именно так, Бинкли. Увидев тонувшего ребенка, маленького мальчика, он как бы увидел самого себя, и от усталости и холода эти два события – давние и нынешние – слились для него в одно целое. А потом Николасу показалось, что он опоздал и мальчик погиб.

– Извините, но я не улавливаю… – пробормотал Бинкли. – Почему же последовала такая реакция?

– Не знаю… – Джорджия вздохнула. – Но я слышала, что сильное эмоциональное потрясение может оказывать на людей весьма странное воздействие. А Николас в ту ночь испытал несколько эмоциональных потрясений – не говоря уж о физическом истощении. Поэтому он и перенесся туда, где этот ужас не мог его достать.

– Интересная теория, мадам. У вас очень богатое воображение.

– Да, знаю. Может быть, именно поэтому я могу кое-что понять. И я думаю, что все это – проклятый тролль!

– Тролль?.. – переспросил Бинкли, ошеломленный ее словами.

– Ох, прошу прощения, – пробормотала Джорджия. – Именно так бы выразился Николас.

– Наверное, мадам. Вполне вероятно. Но что такое тролль? Я об этом ничего раньше не слышал.

– Тролли – отвратительные мифологические существа, которые живут под землей и всячески вредят людям. А Николас считает, что тролли – самые ужасные страхи человека. И это именно то, с чем он столкнулся…

– Теперь, кажется, понимаю. Уверен, что понимаю… – закивал Бинкли.

– Итак, – в задумчивости продолжала Джорджия, – если я права, то выходит, что у Николаса поврежден не мозг, а сердце. Мы должны сделать все возможное, чтобы залечить его душевную рану и вернуть его к нам.

– Конечно, мадам. Но как же исцелить его сердце?

– Любовью, Бинкли. Только любовью.

Глава 11

– П-послушай, Паскаль, – с раздражением проговорил Сирил, – в-в эту игру так не играют.

– Pourquoi pas (фр. Почему нет)? – спросил мальчик, сбрасывая еще одну карту. – Так играют все моряки. – Он кашлянул. – А то, что ты лорд, Сирил, – это вовсе не означает, что ты можешь устанавливать собственные правила. Ну вот, я опять выиграл.

– Очень х-хорошо. Я научу тебя еще одной игре, но на этот раз мы будем играть по м-моим правилам.

– Нет, я устал от карт. Мы все утро играем. Сейчас я хочу отдохнуть.

– Ты п-плохо себя чувствуешь? – с беспокойством спросил Сирил. Прошла уже неделя, как у Паскаля произошел кризис, но Сирил продолжал ухаживать за мальчиком. – Я приготовлю тебе питательный отвар, если хочешь.

– Спасибо, не надо. Я просто немного устал. Прошедшей ночью мне снились плохие сны.

– Правда? И что же тебе снилось?

Паскаль поморщился.

– Я не хотел бы об этом говорить. Как чувствует себя месье Николас?

– П-по прежнему. Лично я д-думаю, что Джорджия должна п-позволить докторам пустить ему к-кровь. Но вместо этого она постоянно г-говорит с ним – как будто он м-может ее понять. И рассказывает ему г-глупые истории о рыцарях, д-драконах и волшебных с-садах. А он просто лежит и с-смотрит в никуда – как самый настоящий сумасшедший. Он даже есть сам не может. Н-не знаю, сколько он еще п-протянет. Кузена надо отвезти в дом умалишенных, там ему самое место.

– Думаю, ты не любишь месье Николаса. А почему ты его не любишь? Он очень храбрый, и он спас меня и многих других.

– Т-ты не знаешь моего кузена, Паскаль. Пусть он спас тебя, – но это не д-делает его героем.

– Почему же?

– Так просто он ничего не д-делает. Кузен использует л-людей, чтобы получить то, что ему нужно, и п-причиняет им боль. В свое время он с-совершил очень скверный поступок.

– Неужели?.. – пробормотал Паскаль. – А что это за поступок?

– Н-не важно. Ему не с-следовало возвращаться в Рэйвенсволк.

Паскаль засмеялся.

– А я рад, что он вернулся. Да и мадам не считает его плохим. Думаю, она его очень любит. И мадам… Ох, она ужасно боится, что месье не вернется к ней.

Сирил не ответил, а мальчик спросил:

– Ее ты тоже не любишь, да?

Сирил пожал плечами.

– Я вообще стараюсь о ней не думать.

– А мне она очень нравится. Мадам Джорджия всегда так добра ко мне… Я люблю всех вас и тебя тоже – даже когда ты корчишь мне рожи во время игры в карты. Думаю, что и ты любишь меня, потому что все это время ты ухаживал за мной и даже спал на полу у моей постели. Но вот о чем я все время думаю…

– О чем?

– Что со мной будет, когда я совсем поправлюсь? У меня нет ни семьи, ни работы, а шхуна, на которую я мог бы вернуться, затонула.

Сирил улыбнулся и взъерошил мальчику волосы.

– Не п-переживай из-за этого, м-маленькая обезьянка. В море т-ты не вернешься, а работу мы для т-тебя найдем. Теперь мы т-твоя семья. Человека не возвращают из м-мертвых только для того, чтобы после выздоровления вышвырнуть его на улицу. А теперь укладывайся и с-спи.

Паскаль повернулся на бок, устраиваясь поудобнее. Сирил же собрал карты и подоткнул под мальчика одеяло.

– Мерси, Сирил. Ты для меня как брат.

– Я рад. Все, теперь с-спи, Паскаль. Мне надо поработать в с-саду, но потом я еще навещу тебя. – Он вышел и тихо прикрыл за собой дверь.


Шли дни, и вскоре самочувствие Паскаля улучшилось настолько, что ему разрешили вставать. Мальчик быстро пошел на поправку и даже изъявил желание помогать по дому и в саду. Джорджия очень полюбила парнишку, потому что он был открытым и жизнерадостным ребенком, а его присутствие поднимало ей настроение. Она вполне могла бы обойтись без общества Сирила, но они с Паскалем были неразлучны и, казалось, хорошо влияли друг на друга. Паскаль повсюду следовал за своим старшим другом, а Сирил расцветал от столь безоговорочного поклонения.