– Я ненавижу его, – крикнула Катрин и дала выход напряжению, охватывавшему ее в течение последнего часа. – Я ненавижу его всей силой моего сердца, и я проклинаю день, в который я должна буду стоять рядом с ним перед алтарем.

– Деточка, не греши, – сказала Маргарет Катрин. Она сидела на стуле рядом с дверью, ожидая того момента, когда можно будет убирать со стола, поэтому она слышала все. Теперь Маргарет укоризненно смотрела на свою воспитанницу.

– Оставь, Маргарет, – остановила леди Элизабет старую няньку.

Катрин же все еще со сжатыми кулаками, выставленным вперед подбородком и горящими глазами, желавшая собственноручно задушить сэра Болдуина, вдруг обмякла и упала на стул. Она выглядела неестественно бледной.

– А если он прав? – спросила она тоненьким голоском. – Если сэр Болдуин прав и Кассиан действительно умер в госпитале для бедных?

Она зарыдала, закрыв руками лицо. Леди Элизабет бросила на мужа вопросительный взгляд, а затем тихо, но с уверенностью возразила:

– Ты почувствовала бы, если б он был мертв, – тихо произнесла она.

– Я боюсь, – возразила Катрин. – Вдруг я оставила все мои чувства в Лондоне?

Глава 10

– Ах, Дэвид, – вздохнула Катрин. – Если бы я только знала, где Кассиан, если бы я только знала, что он жив и имеет крышу над головой. У меня не будет в жизни ни одного счастливого часа, пока я не узнаю, что с ним.

– Не думаю, что ему сейчас хуже прежнего. Он сильный, таких мужчин, как он, нелегко сжить со света, даже чуме этого не удастся.

Дэвид стоял рядом с Катрин у открытого окна замка. Солнце как раз зашло, у горизонта была еще видна огненно-красная полоска от него, в то время как бледный серп луны уже появился на небе.

Он положил руку на ее плечо и почувствовал, как она дрожит. «Она маленькая, как воробей», – подумал он. Его наполнила нежность к ней, смешанная с печалью. Да, Дэвид также скучал по своему другу, Кассиану Ардену. Ему тоже очень хотелось бы знать, что с ним. Катрин начала плакать.

– О, мне так стыдно из-за письма, которое заставил меня написать сэр Болдуин. Господи Боже, если бы я только могла объяснить Кассиану, почему я должна была его покинуть. Я ведь поклялась никогда не оставлять его и тем не менее оставила.

– Нет, Катрин, ты его не оставила. У тебя не было выбора. Если бы ты не поехала назад домой вместе с сэром Болдуином, то тебя бы осудили как воровку и отрубили руку, а Кассиан сидел бы в темном подземелье, если бы только до этого он не умер с голоду в своей каморке или не был бы забит стражниками. Ты не предала его Катрин, наоборот, ты спасла ему жизнь.

– Чтобы оставить его, тяжело больного и без всяких средств совсем одного, – продолжала всхлипывать Катрин.

– Ах, если бы я только мог тебе помочь, – сказал Дэвид и нежно погладил ее по спине. – Видит Бог, я бы сделал все, чтобы ты и Кассиан наконец были счастливы вместе:

– Правда, все? – спросила Катрин, подняла голову и посмотрела на брата мокрыми от слез глазами.

– Да, – подтвердил Дэвид. – Почти все. – Он рассмеялся и шутливо погрозил Катрин пальцем, чтобы немного рассеять ее печаль. – Только мою долю медового пирога, испеченного Маргарет, вы не получите.

Катрин мимолетно улыбнулась, затем она снова стала серьезной.

– Дэвид, – попросила она тихо и умоляюще, – не сможешь ли ты ради меня поехать в Лондон и поискать там Кассиана? Я тебя очень прошу.

Дэвид кивнул.

– Он позаботился о том, чтобы мне обратно доставили моего черного жеребца, как только вы прибыли в Лондон. Он отдал за это свой последний геллер. – Он встряхнул головой, еще раз вспомнив об этом, и тихо добавил: – Любой другой продал бы моего коня, но не Кассиан. Для него было вопросом чести, как можно быстрее вернуть мне моего любимого жеребца.

Одну минуту он смотрел в небо, которое лежало над холмами, подобно темно-голубому бархатному платку, потом он закрыл деревянные ставни окна и расправил гардины. Он взял Катрин за руку, отвел ее к удобной скамейке перед камином, выложенным голубым кафелем, и зажег несколько восковых свечей в серебряном подсвечнике.

– Я поеду в Лондон. Прямо завтра утром.

– Спасибо, Дэвид. Я тебе очень благодарна, – ответила Катрин со вздохом облегчения.

– Нет, тебе не надо меня благодарить. Кассиан Арден – мой друг, лучший, которого я когда-либо имел, самый лучший, которого только можно себе пожелать, и он останется им навсегда. Мой долг друга заставляет меня поехать в Лондон.

Катрин стояла у окна, когда Дэвид ранним утром следующего дня выехал из замка. Она дала ему золотую цепь, которую он должен был передать Кассиану. Леди Элизабет подарила ей эту цепь к ее пятнадцатилетию. Катрин носила эту цепь, не снимая, до того самого дня, когда ее решили отправить в монастырь.

Теперь Дэвид вез ее с собой в своем кожаном кошельке вместе с локоном Катрин. Еще один последний раз она махнула брату, затем он быстрым галопом пересек замковый двор, проехал через большие ворота и исчез за поворотом дороги, которая вела к Ноттингему, Лейчестеру и оттуда к Лондону.

Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как Катрин ехала по этой дороге вместе с Кассианом. Когда она подумала об этом, то сразу же вспомнила, как счастлива и полна надежды она была тогда, а теперь, какой стала ее жизнь теперь?

Она снова была дома, в замке своих родителей, наслаждалась любовью матери и отца. Она досыта ела, спала в мягкой постели на атласных подушках, и все же она не была счастлива, наоборот, всей силой своего сердца она тосковала по Лондону. Пусть комнатка там была маленькой и убогой, работа прачки такой трудной, что она совсем обессилила от нее, жизнь была суровой, как никогда до этого, тем не менее она была счастлива. Счастлива, потому что мужчина, которого она любила и который любил ее, был рядом с ней. Она отдала бы все на свете, если бы снова могла вернуться туда, но мать права, за последние месяцы многое произошло, гораздо больше, чем за последние несколько лет до этого. Кромвель умер, а его сын был мягкосердечным человеком, который не поддерживал кровавую политику своего отца.

Скоро, очень скоро, в Британии произойдут перемены. Король Карл Второй намерен вернуть себе трон, и абсолютно ясно одно, как только монархия в Англии будет восстановлена, пуритане потеряют власть. Аристократы же, сохранившие верность королю, лорды Ардены среди них, получат назад свои земли, а сэр Болдуин уже вскоре окажется там, откуда вышел: в портняжной мастерской в Ноттингеме.

Было бы совершенно неправильным сейчас принимать поспешные решения. Наоборот, следовало проявлять терпение и выдержку, но как раз этого-то Катрин и не хотела, «В конце концов, все ведь может произойти по-другому, – подумала она. – Вполне вероятно и то, что к власти придут военные, и что случится после этого, никто заранее сказать не может. Было бы полным легкомыслием преждевременно порывать с сэром Болдуином, пока он держит судьбу моей семьи в своих руках».

На прохладном утреннем воздухе Катрин замерзла, потому что на ней была только легкая ночная рубашка. Было еще очень рано, даже петухи еще не были готовы приветствовать день, который медленно просыпался за холмами. Катрин снова скользнула в постель, устроилась на мягких подушках и опять заснула. Она погрузилась в мир снов, чувствовала себя свободной и счастливой, ведь она видела сны о Кассиане. Она снова была в их маленькой комнатке в Сохо.

Она только что вернулась в их дом с Бейкер-стрит и положила на стол небольшое количество продуктов, купленных по дороге. Теперь она стояла перед тусклым зеркалом, которое хозяйка поставила в их комнату, вероятно, потому что с трудом переносила собственное изображение.

Катрин пригладила волосы, она не слышала, как у нее за спиной открылась дверь. Внезапно она увидела Кассиана позади себя. Он обнял ее, положив свои тяжелые руки ей на грудь. Чувствительные кончики ее грудей затвердели, и Катрин сквозь платье почувствовала, как Кассиан осторожно сжимает их.

– Ты голоден? – спросила она его.

– Еще как, – ответил он и нежно улыбнулся. – Так голоден, как только может проголодаться мужчина по женщине, которую он любит.

Его руки скользили по ее телу, гладили ее живот. Катрин обернулась и хотела обхватить Кассиана руками за шею, но боль заставила ее тихо застонать.

– Что с тобой? – спросил он.

– Ничего. У меня болят спина и плечи от стирки. Все остальное в порядке.

– Сейчас мы принесем тебе облегчение, – пообещал Кассиан. Его руки уже расстегивали корсаж Катрин.

Одним легким движением он стащил платье с ее плеч, так что она стояла перед ним обнаженная до бедер. Он повернул ее и указал пальцем на тусклое зеркало.

– Смотри, как ты прекрасна, – сказал он. Его пальцы ласкали ее груди, которые, как котята, были готовы прижаться к его рукам, затем он подвел ее к постели, раздел и положил на живот.

Он взял остатки бальзама из календулы и начал втирать его, массируя спину Катрин. Она тихо стонала. Так приятно было чувствовать теплые руки Кассиана на своем теле. Она готова была замурлыкать от удовольствия, как кошка. Она закрыла глаза, целиком отдаваясь его рукам. Сначала сильно, чтобы снять напряжение, затем постепенно все нежнее и нежнее Кассиан массировал ее плечи, шею и спину. Когда его руки коснулись ее бедер, Катрин снова застонала. На этот раз это был не вздох удовольствия, а выражение желания, которое, несмотря на усталость, снова загорелось в ее теле.

Она начала дрожать, когда Кассиан пальцем прорисовал линию по ее бедрам, ловким движением раздвинул их и ввел в нее свой смазанный маслом палец.

Вздыхая, она повернулась на спину, предложив всю себя Кассиану, но Кассиан не торопился. Он не хотел тут же овладеть ею, наоборот.

– Я знаю, что ты хотела бы, – прошептал он хриплым голосом. – Но у нас есть время, много-много времени.

Он нежно ласкал ее.