– Слава Богу, Андрей не успел меня догнать, – облегченно шепчет она замерзшими губами. – Теперь бы только в дом незаметно пробраться…

…И вдруг сознание Лизы полностью прояснилось. Она снова находилась в своем доме на Фонтанке. И не было рядом с ней ни Дмитрия Глебова, ни зловещей женщины с глазами, похожими на омут. Но страшное видение не исчезло. Оно превратилось в воспоминание. Чудовищное, отвратительное воспоминание о том, что случилось с ней по дороге из Никольской церкви в Ловцы.

– Боже мой, – пробормотала Лиза, вскакивая со ступенек и в смятении хватаясь за голову. – Да как же я могла позабыть… Не вспомнить всего этого до сегодня?! Теперь понятно, как случилось, что я потеряла невинность до свадьбы. Это сделал мерзавец Глебов! Но… но ведь это же был Дмитрий, а вовсе не Вадим! Потому что Вадим мертв, а Дмитрий жив. Алексей стрелялся с Вадимом. А тот человек, которого я встретила на балу – не кто иной, как Дмитрий. И теперь он хочет… убить моего мужа. Ему не нужны деньги, ему нужно разрушить наши жизни… отомстить…

Сбежав по лестнице, Лиза остановилась посередине просторного вестибюля и в отчаянии заломила руки. Она не верила, что Глебов заберет драгоценности и исчезнет из ее жизни. Надо было срочно что-то предпринять, чтобы помешать ему убить Алексея и расправиться с ней самой. Но что она могла сделать? Одна, да еще в такой невероятно короткий срок? Ведь за окном стремительно светает, и до назначенного часа осталось совсем мало времени.

– Что же делать, что делать? – шептала она, как заведенная расхаживая из угла в угол. – Если я поеду, он может сотворить со мной что угодно. А если не поеду, точно убьет Алексея. И как я тогда буду жить? Ведь я так… люблю его. В нем одном вся моя жизнь, я так люблю его, что не переживу, если он погибнет. Я так его люблю…

Никогда еще Лиза не встречала рассвет с таким горьким чувством.


Миновав Волково кладбище, карета свернула на узкую дорожку меж деревьев и остановилась вблизи небольшой поляны.

– Кажется, приехали, – проговорил Глебов, всматриваясь в просвет между чернеющими в рассветных сумерках деревьями. – А вот и наши противники. Что ж, отлично. Значит, к Выборгской набережной поспеем без промедления.

– Я вижу коляску с поднятым верхом. Да ведь там еще кто-то сидит! – испуганно вскрикнул Сидор.

– Не иначе как с врачом приехали, – Глебов мрачно усмехнулся. – Ну, это они напрасно побеспокоились: его помощь здесь никому не понадобится. Жаль только, что лишний грех придется на душу брать.

Они спрыгнули на траву, и Глебов тотчас проверил пистолеты.

– Держи, – он протянул один из пистолетов Сидору. – Действовать нужно быстро и наверняка, пока никто не опомнился. Ты, Сидор, идешь к коляске и расправляешься с доктором. Постарайся не стрелять, а вместо этого хорошенько оглуши его стволом – не стоит поднимать до времени шум. А я сейчас подхожу к Тверскому и Стрешневу и сходу стреляю в обоих. Потом мы растащим тела так, чтобы можно было подумать, будто это они между собой стрелялись. О дуэли никто не знает кроме, быть может, Воронцова. Но пока суд да дело, мы уже будем далеко.

Спрятав пистолет под шинелью, Сидор опасливо двинулся к коляске. А Глебов направился к противнику и его секунданту.

– Доброе утро, господа, – проговорил он с деланной любезностью. – Не удивляйтесь, что я один, мой секундант сейчас подойдет. Ну что? Как и договаривались, с тридцати шагов? Будем тянуть жребий?

– Думаю, не стоит, – Алексей всмотрелся в его лицо. – Странно, однако, что вы предлагаете жребий, господин Глебов. Сами же признавались, что капризная дама Фортуна редко оделяет вас своими милостями.

Глебов вызывающе встряхнул головой.

– Это действительно так, господин Тверской, – сказал он с насмешливой, многозначительной улыбкой. – Поэтому я всегда и во всем надеюсь только на себя. А вот и мой секундант, – он кивнул в сторону появившейся из-за деревьев мужской фигуры, закутанной в просторную шинель. – Что ж, начинайте отмеривать шаги, господин Стрешнев.

Переглянувшись с Алексеем, Стрешнев медленно обошел вокруг Глебова и повернулся к нему спиной. Бросив взгляд через плечо, Глебов недобро усмехнулся и в упор посмотрел на Алексея. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, Глебов с открытой ненавистью, Алексей – с глубоким отвращением и подчеркнутой презрительностью. Глебов вдруг вспомнил, что именно таким взглядом чаще всего смотрела на него Лиза. И не смог удержаться, чтобы не сказать противнику напоследок несколько жестоких слов.

– Знаете, Тверской, а ведь я не оставлю в покое вашу жену, если вы сейчас погибнете, – с колкой, ехидной улыбкой произнес он, наблюдая за лицом противника.

Он ожидал взрыва бешенства, но вместо этого Алексей пренебрежительно повел плечами и равнодушно проронил:

– Да пошел ты к черту, ничтожный идиот.

Отчаянно выругавшись, Глебов быстро отступил назад и вскинул руку с пистолетом, целясь в спину Тверскому. Однако тут же раздался оглушительный выстрел откуда-то сбоку, и правая рука Глебова бессильно повисла вдоль тела. А следом за тем Алексей бросился к нему, сбил с ног и отшвырнул в сторону выпавший из его руки пистолет.

– Подонок, – сдавленно процедил он. – Я бы убил тебя, если бы не боялся замарать руки об такое дерьмо!

Глухо постанывая и держась за раненую руку, Глебов повернул голову и недоуменно осмотрелся. Он еще не понимал, в чем дело, не верил, что его так хорошо продуманный план потерпел крушение. У него еще оставалась слабая надежда на Сидора, на то, что тот как-нибудь поможет… Но Сидора нигде не было видно, а между тем поляна уже наполнилась людьми, среди которых он различил Несвицкого и Воронцова. А минуту спустя над ним склонилось усатое лицо исправника в голубой шинели. И лишь тогда, когда он увидел перед собой это строгое, нахмуренное и в то же время довольное лицо, до его сознания наконец дошло, что все кончено.

– Проклятие, – с яростным стоном выдохнул он перед тем, как лишиться сознания.

Бегло осмотрев раненого, исправник предоставил его заботам доктора и повернулся к офицерам.

– Что ж, господа, картина ясна, – удовлетворенно произнес он. – Мне остается только доложить обо всем моему начальнику и ждать его дальнейшей резолюции. Отправляйтесь по домам, господа, дальше мы справимся без вас.

– Да, а как же поручик Белкин, бесстрашный секундант господина Глебова? – иронично поинтересовался Стрешнев, кивнув в сторону коляски.

Исправник слегка усмехнулся.

– Поручик Белкин, господа, действует в произведениях покойного господина Пушкина. А в коляске – то есть уже не в вашей, а в нашей – находится весьма сомнительная личность, которую нам еще предстоит установить.

Откланявшись, исправник позвал своих помощников и распорядился перенести бесчувственного Глебова в полицейскую коляску. Помахав им вслед перчаткой, Стрешнев повернулся к Несвицкому.

– Знаете, дорогой мой князь, а по-моему, все-таки не стоило подвергать нас с Тверским такой серьезной опасности, – проговорил он, несколько сердито поглядывая на Павла. – Конечно, я признаю, что ваш план был весьма недурен, но все же… Ведь можно же было просто скрутить этих мерзавцев и препроводить в отделение.

– Да, но тогда нам было бы намного труднее убедить полицию в их подлом замысле, – возразил Павел. – И потом, чего вам было бояться, Стрешнев? Вы же прекрасно знаете, что на моем счету числится целых пять дуэлей и ни одного промаха. Правда, по счастливой случайности, ни одна из моих дуэлей не имела смертельного исхода… И слава Богу. Пора завязывать с этим баловством. Вот только женюсь…

Он хитровато посмотрел на Алексея, тот на него. Не сговариваясь, приятели бросились друг к другу и крепко обнялись.

– Я обязан тебе жизнью, – прошептал Алексей, признательно глядя Павлу в глаза.

– А я тебе – невестой, – со смехом отвечал тот. – Так что еще неизвестно, кто у кого больше в долгу. А вообще-то, если бы не Воронцов, я мог вас и не найти. Это просто чудо, что он не уехал от твоего дома, проводив Лизу. А то я бы и не догадался, что вы поехали к доктору Маркову. Ведь кроме него есть еще пара докторов, которые помогают нашему брату на дуэлях.

– Однако, господа, пора возвращаться, – с беспокойством проговорил Воронцов. – Я смотрю, вы совершенно запамятовали, что наши дамы еще ничего не знают об исходе нашего дела.

– И то верно, – взволнованно спохватился Алексей. – Боже мой, бедная моя Лиза! Сколько ей пришлось пережить за этот день! Едемте же скорее, господа.

Эпилог

Насвистывая мотив новомодного марша, император Николай Павлович задумчиво расхаживал по кабинету и просматривал доклад начальника тайной полиции. Затем положил бумаги на стол и повернулся к кавалергардам.

– Интересное дело получается, господин Тверской, – проговорил он, с усмешкой посматривая на Алексея. – В результате того, что я послал вас в Смоленскую губернию за невестой, нам удалось разоблачить довольно опасную преступную шайку. Вот уж вправду говорят: не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Глебов-то ваш, оказывается, давненько числился на заметке у Бенкендорфа. Так же, впрочем, как и его покойный братец Вадим. Вот только поймать его ни на чем не удавалось. Но теперь-то уж никуда не денется, голубчик… Впрочем, оставим это дело нашей доблестной тайной полиции. Вам, людям военным, совершенно незачем забивать головы такими вещами, – император выразительно взглянул на Несвицкого, затем снова перевел взгляд на Алексея. – Ну, так как же ваша супруга, князь? Собираетесь вы, наконец, мне ее представить?

– Она здесь, ваше величество, в приемной.

– Так что ж вы медлите? Идемте туда!

Между тем, Лиза с Еленой были так заняты разговором, что на время забыли обо всем остальном. Да и то сказать, они еще не успели отойти от ночных переживаний, а их уже вызвали во дворец. В другой ситуации сестры, наверное, сходили бы с ума от волнения, но сейчас, после всего пережитого, предстоящая встреча с государем казалась им совсем не страшной.