Сесили Зигесар - Ведь я этого достойна

Ванесса улыбнулась своей не то скучающей, не то изумленной улыбкой Моны Лизы. Как ей должно было льстить, что Кен Могул предложил ей работать с ним, но у нее не было никакого намерения становиться мини-Кен Могул. Она хотела развиваться и делать свою карьеру, а не вкладывать всю энергию в работу кого-то еще, какой бы привлекательной она ей ни казалась. Ванесса покачала коротко стриженной головой:

— Извини.

Едва заметный подбородок Кена исчез совсем, как только он потерял драйв.

— Я еще никому не предлагал работать со мной, — сурово сказал он. — Такая возможность предоставляется раз в жизни. Я даю тебе шанс снять художественный фильм, а тебе еще нет и двадцати. Неслыханно!

Тот старик на шоу «Культура гуманизма» посоветовал не относиться ей к своему таланту серьезно. А Кен явно принимал все чересчур серьезно. Она встала и сорвала голубой флайер со стены, висевший над головой Кена. Они с Дэном должны были снимать фильм вместе. Но что, если она снимет, как он читает стихи, в тайне от него? Всегда получалось лучше, когда Дэн не знал, что она его снимает.

— Спасибо, — сказала она Кену. — Это для меня такая честь. Но я еще кое над чем работаю. И мне бы хотелось закончить это.

Кен Могул опустил солнечные очки на нос и посмотрел в окно:

— Это твоя неудача.

— Спасибо за кофе, — сказала Ванесса, несмотря на то что он даже не взглянул на нее. Она сложила флайер и положила его к себе в карман: — Удачи в Каннах.

Кен Могул застегнул свою парку, оттороченную мехом, и натянул капюшон на голову, как будто пытаясь отгородиться от нее:

— Пока.

Ванесса отправилась домой проверять свое оборудование. Нужно было решить, что ей наверняка понадобится завтра при съемке в поэтическом клубе «Ривингтон-Ровер». Когда Дэн закончит читать, она приготовит ему сюрприз: неожиданно появится из толпы и преподнесет горючую кружку его любимого ирландского кофе. Затем они расскажут друг другу обо всех знаменитостях с недалеким умом, с которыми им довелось общаться за прошедшую неделю. А когда Она привезет его домой, то покажет ему, как снова. потерять девственность. Разве не об этом он писал в своем обалденном стихотворении. Как будто ему нужно было это показывать.

— Хочешь, я возьму погулять с собой Муки? — спросил Аарон Блэр через закрытую дверь спальни. Уже был вечер среды, а она не выходила из комнаты с самого понедельника, лишь открывала дверь, чтобы взять длинный французский хлеб с сыром бри и помидорами и кружку горячего шоколада, которые Мертль приносила в десять и в пять. Она даже выманила у их семенного врача справку, по которой могла исходить в школу в течение недели. Но врач заверил мать, что она не больна. В школах, подобных «Констанс Биллар», девочек очень сильно нагружают, особенно старшеклассниц, и все этого лишь ради того, чтобы поступить в один из лучших колледжей страны. Блэр нужно было просто отдохнуть пару дней, и тогда бы она снова пришла в себя.

Не совсем. Блэр понадобилось несколько дней, чтобы открыть себя заново. Как Мадонна.

Аарон толкнул дверь и заглянул в комнату. В воздухе стоял запах едкого сигаретного дыма, смешанный с ароматом мятной воды для полоскания рта. Голова Блэр была замотана черно-белым шарфом от Пуччи, и она лежала в белом купальном халате на кровати и, скрестив голые ноги, через длинный черный мундштук курила «Мерит Ультра Лайт». Она была похожа на скрывающуюся от всех Грету Гарбо, но именно такой она и хотела казаться.

По телевизору без звука шел «Великий Гэтсби» с Робертом Редфордом и Мией Фэрроу в главных ролях. Блэр затянулась сигаретой, театрально уставившись в никуда. Ей было противно смотреть на Аарона, потому что на нем снова была толстовка с надписью: «Гарвард», как будто он специально так одевался, чтобы поиздеваться над ней. Она уже сорвала свою подвеску с символом Иельского университета с балдахина кровати и выбросила его в окно вместе со старой толстовкой отца с надписью: «Йель».

— Если ты не возражаешь, я бы попросила тебя свалить, блин, из моей комнаты.

— Я уже ухожу, — ответил Аарон. — Слушай, а ты давно с Сереной разговаривала?

Блэр покачала головой:

— А что?

— Да так, ничего, — неловко пожал плечами Аарон. Он тусовался со своими корешами в Скарсдейле с вечера пятницы, поэтому не видел Серену и не разговаривал с ней с самого показа Леза Беста. Он вытащил банку с травяными сигаретами и бросил их на кровать Блэр:

— Попробуй вот эти. Они сто процентов натуральные и пахнут гораздо лучше, чем твой ширпотреб.

Блэр сбросила банку на пол:

— Хорошо прогуляться!

Аарон закрыл за собой дверь и пошел погулять с Муки. Он вошел в парк на 72-й улице, побрел по дорожке, которая вела к маленькому деревянному мостику над ручьем, впадающим в озеро. Муки то и дело останавливался, копаясь своими коричнево-белыми лапами в снегу, словно пытался найти собачью игрушку, которую потерял здесь прошлым летом. Он то бросал это занятие, то принимался снова искать.

Мимо пробежала изящная блондинка в темных очках, синей кепке «Янки» и футболке с надписью: «Я люблю Аарона», надетой поверх велюрового спортивного костюма; это была та самая футболка, в которой Серене вышла на подиум в шоу Леза Беста. Аарон был уверен, что эта блондиночка была актрисой Рене Звингдингер или как там ее точно, попытался он вспомнить. Было прикольно думать, что актрисы и модели могут носить футболки с его именем, хотя он был всего лишь простым парнем, который встречается с красивой девушкой. Теперь ему казалось, что все в прошлом. Встречается или встречался?

Когда вдали появился деревянный мост, Аарон заметил, что на нем полно народу и какого-то оборудования — похоже на съемочную бригаду. Подойдя ближе, он разглядел в воде небольшой надувной плот по другую сторону моста, на котором стоял фотограф и налаживал треножник.

Аарон отпустил Муки погонять белок, сам же остался наблюдать за происходящим. Группа людей расступилась, и он увидел девушку, на которой было желтое платьице с юбкой клиньями и синие сандалии, а ее золотые волосы развевались на ледяном ветру. Это была Серена. Он не мог ошибиться.

Вдруг Муки, признав Серену, рванул по снегу к ней, повизгивая от восторга и виляя своим маленьким хвостиком.

— Муки, нет! — крикнул Аарон. Все на мосту, в том числе Серена, обернулись.

— Муки! — Серена наклонилась чтобы поцеловать собаку в мокрый нос, пока она ластилась у ее ног.

— Как жизнь, красавчик?

Аарон легкой походкой зашагал к мосту, глубоко засунув руки в карманы своих камуфляжных штанов.

— Извините, — пробормотал он бригаде визажистов и стилистов.

— Ничего, — сказала, поднимаясь, Серена. Она вышла из своего антуража и поцеловала Аарона в щеку. Ее желтое платье было расписано синими переливчатыми птицами, а от ее блеска для губ пахло арбузом.

— Ты попал как раз на съемки рекламы духов. Можешь посмотреть, если хочешь.

Аарон держал руки в карманах. Она могла бы заставить его чувствовать себя виноватым за то, что он завис в Скарсдейле и ни разу ей не позвонил, но Серена была невозмутима. Она по-настоящему великолепна, поэтому он ее отпустил. Было очень сложно быть ровней тому, от кого исходило такое сияние, как от нее.

— Не позволяй мне задерживать тебя, — сказал Аарон. Он открыл свою банку с травянистыми сигаретами и предложил ей одну. Она взяла ее своими коралловыми губами и прикурила.

— А, спасибо за розы. Серена выдохнула сладкий дым в холодный воздух.

— Наверное, мы не сделаем татуировки. Аарон ласково улыбнулся:

— Это хорошо. В уголке правого глаза Серены появилась слеза и задержалась, подрагивая, у нижнего века.

— Давайте это заснимем! — крикнул фотограф с надувного плота.

Серена обернулась и помахала ему, ее платье сильно колыхалось, а волосы развевались на ветру. В этот момент слеза капнула на ее прекрасную щеку — прекрасная иллюстрация человеческих эмоций, что и хотел запечатлеть Лез Бест в рекламе нового аромата. Им придется удалить сигарету из руки Серены и мурашки на ее коже, но вы удивитесь, как легко это делается.

Дважды посмотрев «Великого Гэтсби», Блэр выключила телевизор и взяла телефон. Ей хотелось поговорить с кем-нибудь, объявить миру, что она жива, несмотря ни на что. Дело в том, что ей было противно разговаривать со всеми, кого она знала, включая поголубевшего папашу, живущего во Франции, на которого она всегда рассчитывала и который всегда мог ее поддержать. Если бы только был кто-то еще, кто-то совершенно новый и необыкновенный, кто…

Вообще-то был один человек, с которым она смогла бы поговорить. А почему бы, блин, ей не позвонить ему? Ведь он позвонил ей на прошлой неделе, пока она сидела в парикмахерской? Как гром среди ясного неба.

Она нажала кнопку с номером его телефона, и, к ее удивлению, он сразу же ответил.

— Нейти, — тихо сказала она в трубку. — Я слышала о том, что случилось. Как ты? В порядке?

— Да, в общем-то, неплохо, — сказал Нейт подозрительно нормальным голосом. — Мой отец еще злится из-за того, что случилось, и я не знаю, как это повлияет на мои шансы попасть в Браун, но я не отчаиваюсь.

Блэр приподняла ноги и, посмотрев на свои пальцы, поморщилась: розовый лак, которым она от скуки покрасила ногти, местами облупился.

— Бедняжка, — жалостно вздохнула она. — Реабилитация, должно быть, такой отстой.

— Да вообще-то, конечно, звучит странно, но мне это даже начинает нравиться, — признался Нейт. — Естественно, лучше бы я туда не попадал, но там все классно, современно. И ты как бы, не знаю… расслабляешься, ч то ли, когда занимаешься чем-то, что не связано со школой.